Выйдя на улицу, я велел Олегу тоже седлать коня, а сам отправился к Всеславу Игоревичу. Его шатёр стоял рядом с моим, а вокруг серели матерчатые навесы и палатки. Горел костёр — на нём два челядина варили похлёбку в котле, бегали оруженосцы по разным поручениям, воины натачивали сабли и начищали доспехи. Звенел молот — наш кузнец-дружинник Вольга, как обычно, либо лошадь подковывал, либо что-то ремонтировал. Отряд готовился к ещё одному дню похода.

Возле моего шатра стояли на привязи две лошади: конь Бледный серой масти и вороной по кличке Стриж. Бледный был боевым скакуном — могучим, мощным. Стиж — для дороги. Молчан — пятнадцатилетний отрок, что служил моим оруженосцем, затягивал подпруги на Стриже.

Всеслав Игоревич и Рогволд уже были в шатре. Они рассматривали лежащую на столе карту. Отец и сын походили друг на друга: оба широкоплечие, пузатые, коренастые. Всеслав Игоревич носил длинную широкую бороду, Рогволду — короткую. Он был даже крупнее отца, а ручищи — что медвежьи лапы. За то и получил, видимо, прозвище Мевдведь. Всеслав Игоревич имел кличку — Угрюмый. Она тоже соответствовала его облику: чего только стоили густые брови, которые тысяцкий постоянно хмурил по поводу и без. Рогволд, понятное дело, выглядел моложе. Он служил старшиной, отвечал за снаряжение и обучение воинов.

Когда я вошёл, они обсуждали план дальнейших действий. В целом он был понятен. В тридцати вёрстах отсюда находилась крепость князя Казимира и там же — крупный город Караузяк, через который шёл речной торговый путь с северными землями. Там мы собирались сесть на корабль и отправиться за Серое море.

Проблема заключалась лишь в том, что мы не знали, на чьей стороне князь Казимир и как он нас примет. Всеслав Игоревич полагал, что надо идти до самого побережья Серого моря и плыть оттуда. Лишние три-четыре дня пути, зато риск минимален. Я же пока не решил, как лучше поступить.

— В чём дело, Вячеслав Игоревич? — спросил я строго. — Слышал, Ратибор мятеж устроил, а ты не только не остановил его, но даже меня не соизволил уведомить.

— Доброе утро, Святослав, — поздоровался тысяцкий, смерив меня угрюмым взглядом. — Да подумал я и решил, что ни к чему тебя тревожить. Лечись лучше. С Ратибором я сам улажу вопрос.

— Не вижу, чтобы ты вопрос улаживал. Ратибор отправился сёла грабить без моего ведома, да ещё и слухи про меня распускает. А ты потворствуешь.

— Опять Олег наплёл эти глупости? Да что ж это такое… А Ратибор правильно говорит. Нам провизия нужна, чтобы через море плыть. Пару набегов сделаем — будут запасы.

— Так. Давай проясним ситуацию, — я подошёл к столу и встал между Всеславом и Рогводом. — Великий князь здесь я, и все важные решения отныне будешь согласовывать со мной. Это ясно?

— Воля твоя, — буркнул Всеслав Игоревич. — Согласовывать, так согласовывать. Ты, главное, не тревожься шибок. Милена говорит, рано тебе бегать. Батюшка твой к праотцам отправился, брат отправился. И ты хочешь? Не надо нам такого.

— А я не отправлюсь. Повременю пока. Сколько с Ратибором дружинников поехало? Четыре? Так вот, Медведь, бери двух дружинников, и сейчас же выезжаем. А остальные пусть собираются. Вернёмся — сразу выдвинемся в путь.

Получив утвердительный ответ, я вышел из шатра. Мне самому ещё требовалось собраться.

В моём шатре на подстилке рядом с кроватью грудой металла лежали доспехи и оружие. У меня была чешуйчатая позолоченная броня и сфероконический шлем с длинным красным хвостом, «росшим» из навершия, и личиной — маской в виде человеческого лица. Похоже, хвост служил опознавательным знаком, поскольку был одинаков у всех дружинников, тогда как броню все носили разную: кто кольчугу, кто — чешую или ламелляр.

Мой доспех представлял собой длинную кожаную рубаху до колен, обшитую внахлёст стальными пластинками и имеющую спереди и сзади вырезы для удобной езды на лошади. Плечи до локтей прикрывали чешуйчатые наплечники, на груди красовалась крупная круглая пластина с непонятными символами. Стоило сосредоточить на ней внутреннюю энергию, как символы начинали светиться. Это значило, что доспех — зачарованный. Обычным оружием его не пробить. Но даже это меня не спасло под Талахом, противник продырявил мои доспех и живот магическим копьём. Теперь на пузе пять пластинок отличались от остальных: кузнец Вольга заменил повреждённые чешуйки новыми.

Защита для рук и ног состояла из пластинчатых поножей и наручей. Но их я надевать не стал. Они полезны разве что в бою, а в дороге — только лишний вес. Тем более, у меня, как и у всех воинов, был навык управления внутренними энергиями, что позволяло делать собственное тело прочнее.

Я возился с ремнями доспеха, когда в шатёр ворвалась Милена с кубком.

— Выпей уж, раз лечиться отказываешься, — сказала она.

Я выпил, поморщился, отдал кубок обратно. Травы, как всегда, оказались горьки, но Милена уверяла, что они укрепляют внутренние органы.

— У тебя правда не болит уже рана? — спросила она. — Может быть, не надо ехать? Отдохни ещё немного.

— Почти нет. Семь дней назад было гораздо хуже, а теперь нормально. И всё благодаря твоему искусству врачевания, — сделал я комплемент.

— Рада, что мои способности оказались достаточными, чтобы исцелить тебя. Я всего лишь ученица, к тому же не самая лучшая.

— Ты очень хорошая ученица, а с тех пор, как мы бежали из родной земли — наша единственная целительница.

— Мой долго — лечить, — Милена скромно опустила взгляд. — Делаю, что могу.

— Вот именно. А мой долг, как князя — держать своих людей в узде. Поэтому я должен поехать и приструнить Ратибора. Или ты тоже считаешь, что он прав?

— Ни в коем случае! — нахмурилась Милена. — Негоже земли своих же князей и бояр грабить. А он — наглец, каких свет видывал, считает себя лучше других.

— Поэтому мне больше и не следует валяться на кровати, будто немощный. Иди собирайся. Как только я вернусь, выдвинемся в путь, — я взял пояс с саблей, шлем, закинул на спину тяжёлый стальной щит и вышел из шатра.

— Ты только осторожнее, — Милена вышла следом.

— Обязательно последую твоему совету, — я обернулся и с усмешкой посмотрел на девушку, та опустила взгляд.

Тут же подбежал Молчан, стал помогать мне привязывать к седлу шлем. Парень полностью оправдывал своё имя — из него порой слова было не вытянуть. Зато рукастый и служил исправно. Подскакали Олег, Рогволд, дружинник Ингвар и дружинница Дарья. Все были облачены в чешую — почти как у меня, только без украшений.

Олег и Ингвар не имели магических навыков, их талант заключался в умении управлять внутренними энергиями и, как я понял, они достигли в этом больших высот. Таких называли богатырями. Рогволд и Дарья являлись гридями. Это «звание» носили дружинники, владеющие чарами. Рогволд, как и его отец, владел чарами солнечного камня, то есть умел создавать булыжники из пустоты, Дарья призывала магических зверей и птиц.

Я забрался на коня. Хоть в прошлой жизни ни разу не ездил верхом, но сейчас ощущал себя так, словно с детства сидел в седле. Все навыки отпечатались на уровне интуиции моего нового тела.

Выехали из лагеря. Дорога, а точнее, колея, протоптанная лошадьми и повозками, вела через берёзовую рощу. Миновав её, мы оказались на возвышенности, откуда были видны поля, соломенные крыши изб вдали за деревьями и часовня местного святилища. На востоке сизым оскалом тянулся горный хребет. Со стороны поселения доносились человеческие голоса, надрывались лаем собаки, мычал и блеял домашний скот. Неспокойно там было.

— Не вмешивайтесь без приказа, — обернулся я к своим. — Это дело моё и Родомира. Незачем дружину раскалывать. Нас и так мало.

Сказав это, я пришпорил коня и быстрой рысью поскакал к избам, чтобы поскорее остановить разбой.

Село было крошечной деревенькой в пятнадцать-двадцать дворов, но по местным меркам оно считалось относительно крупным населённым пунктом. В центре его даже стояло святилище какого-то бога — покровителя этих мест. Именно тут и разворачивалось основное действо. Я подоспел как раз вовремя.