— Это само собой. Так что обо всём подозрительном сообщай мне. Особенно, если увидишь где-нибудь символ в виде восьмиконечной звезды.

— Будь покоен. Если найду что-то похожее, непременно доложу, — кивнул Олег.

Когда мы закончили разговор, уже был вечер, наступило время трапезы.

Ужинал я снова вместе с Казимиром и его семейством. Тут было принято всем обитателям дома (знатного происхождения, разумеется — челядь ела отдельно) собираться днём и вечером за приёмом пищи. Сегодня присутствовали те же лица, что и вчера, только главы каменщиков не было.

Разговор на этот раз шёл не о вчерашнем налёте, а о другом событии. Сегодня днём, пока я со своими дружинниками решал насущные вопросы, люди Казимира в селе, что находилось в десяти вёрстах от Караузяка, взяли колдунью, которая обвинялась в служении Чернобогу. Меня заинтересовал этот случай.

— А откуда знаете, что она — колдунья? — спросил я. — Что она делала?

— Местные говорят, будто чертей призвала, — ответил Казимир.

— И зачем ей это было делать?

— Откуда ж нам знать? Вот допросят её, тогда и узнаем. Она и на моих дружинников тёмных тварей натравила. Кое-как отбились.

— Кё схватили только за то, что она призывает чертей? И всё?

— А разве ты не знаешь закона? Всех тех, кто тёмны богам поклоняется и силой их колдовство совершает, полагается хватать и казнить через колесование. Так ещё Всеволод Яркое Солнце постановил триста лет назад.

— Это мне известно, — сказал я. — А вообще эти колдуны сильно вредят княжеству?

— Хватает от них вреда. То урожай погубят, то скотину уморят, то кого-нибудь из селян со света сживут. Много зла творят, и никак искоренить не можем. Людинф сами боятся сдавать их, потому как думают, будто Чернобог пущие беды нашлёт.

— А зачем этим тёмным колдунам урожай губить и скотину морить? Какой им прок от этого?

— Так они же Чернобогу служат! Что он им велит, то и делают. Такова их чёрная сущность.

— Как у вас всё сложно, — озадаченно хмыкнул я. — То горцы набеги устраивают, то колдуны людей морят.

— Да уж, земли у нас дикие, жизнь тяжёлая. Дикие племена, колдуны, да всякая нечисть — с гор, в основном. Поди, на западе такого нет?

— Не слышал, — покачал я головой. — Знаешь, а я бы хотел взглянуть на эту колдунью. Можешь меня провести?

— Ну если так хочешь, то милости прошу в наши подвалы. У нас есть что посмотреть, — Казимир ухмыльнулся сквозь бороду.

Попади я в обычное средневековье, решил бы, что россказни про ведьм и колдунов — чушь собачья. Но здесь всё было иначе, и магия являлась такой же неопровержимой реальностью, как и люди, сидящие передо мной за столом. И мне стало любопытно, что за такие ужасные колдуны, которых тут все так ненавидят. Особенно меня интересовали так называемые черти. Ведь если они хоть сколько-нибудь эффективны против «авиации», им можно найти достойное применение. Зачем напрасно губить таланты?

После трапезы я в сопровождении княжеского тиуна отправился в северную башню нижнего яруса. По крутой винтовой лестнице мы спустились вниз и оказались в подвале с низкими каменными сводами, очень похожем на тот, где люди в капюшонах проводили надо мной загадочный ритуал.

В нос ударил запах фекалий, а до ушей из глубин подземелья донеслись душераздирающие вопли, в том числе и женские.

Нас встретил тощий лысый тюремщик с гнилыми зубами. Тиун сказал ему, что я желаю увидеть колдунью, которую поймали сегодня днём, и тюремщик провёл нас на этаж ниже, вглубь подземелий. Крики пытаемых становились всё ближе, тесные коридоры давили со всех сторон каменной безысходностью. От этого места мурашки по коже бегали.

Тюремщик открыл одну из окованных железом дверей, и мы попали в относительно свободную комнатушку, освещённую двумя тусклыми масляными фонарями. К потолку за руки была пристёгнута цепями обнажённая женщина. Ногами она едва доставала до пола. Лицо колдуньи закрывала копна растрёпанных длинных волос, но судя по телу, она была ещё молода. На бедре её кровоточили четыре ужасные раны с вырванными кусками мяса и два ожога.

В углу за столиком сидел писарь, заносящий показания преступницы в толстую книгу. Рядом горел очаг. Здоровенный детина с низким покатым лбом и тупым взглядом, облачённый в кожаные перчатки и фартук, вытаскивал из огня раскалённые щипцы.

Мне, как человеку из двадцать первого века, было дико видеть подобное обращение с заключёнными. Девушке вырывали мясо раскалёнными щипцами. От такого зрелища меня аж мутить начало. Но здесь, похоже, это считалось нормальным, как считалось нормальным и, к примеру, колесовать преступников или оставлять висельников посреди площади на всеобщее обозрение. Средневековье — что поделать.

Мой взор невольно задержался на обнажённом теле заключённой.

— Это она? Колдунья? — обернулся я к тюремщику. — Зачем её пытают?

— Хотим узнать, где остальные колдуны и где они свои книги чёрные прячут, — проскрипел тот. — Зуб даю, она всё знает. Язычок-то и не таким развязывали.

— Книги? Что за книги?

— А по тёмному колдовству. Велено выведать.

— Ага, понятно, — я снова окинул взглядом девушку, а потом — палача, застывшего с раскалёнными щипцами в руках и с непонимающим выражением на бестолковом обезьяньем лице. — Отвяжите её, оденьте и отведите в камеру. Я сам поговорю с ней.

— Ты уверен, господин? Зачем утруждать себя, коли умельцы есть?

— Выполняй приказ, — помолчав, я спросил тихо. — Она чертей не призовёт?

— Что ты, господин! У неё же ошейник. Он все силы высасывает. Ничего у неё не получится.

Пришёл стражник. Они с палачом сняли колдунью с цепей, накинули на неё рваную полотняную рубаху, испачканную землёй и кровью, и потащили в камеру, где и бросили на солому. Я велел всем выйти.

Девушка сидела в углу, скрючившись и поджав ноги, и злобно, словно загнанный зверь, смотрела на меня своими большими зелёными глазам, один из которых покраснел от кровоподтёка. На лице её чернели синяки, руки были закованы в кандалы, на изящной шее висел стальной обруч с магическими знаками, источающими едва заметное свечение.

Убедившись, что снаружи нас не подслушивают, я подошёл к девушке и присел на корточки, поставив перед собой фонарь. При свете его я смог лучше смог рассмотреть узницу. На вид она была не сильно старше меня, носик — тонкий, с горбинкой, щёки — впалые, а бледные губы крепко сжаты.

— Тебя как звать? — спросил я.

Девушка не ответила.

— Меня зовут Святослав, я великий князь Светлоярский. Местный удельный князь приказал схватить тебя и доставить сюда. Я к этому отношения не имею. Но раз уж ты здесь, хочу задать несколько вопросов. Надеюсь, ты не против.

— Слышала, великий князь мёртв. Или тебя боги из небытия вернули? — злобно проговорила девушка. — Можешь пытать меня, сколько хочешь. Когда я умру, мой дух вернётся и покарает вас всех.

— Я бы не хотел прибегать к пыткам. Но для этого ты должна быть честной со мной. Расскажи, что произошло и в чём тебя обвиняют. Мне известно, что на восточной границе охотятся за колдунами, хочу разобраться с этой проблемой. Какими чарами ты владеешь?

Девушка отвернулась.

— Послушай меня внимательно, — проговорил я строже. — Ты же знаешь, что тебя ждут пытки и страшная казнь. Но я могу существенно облегчить твою участь и даже освободить, если посчитают нужным. Но для этого ты должна всё мне рассказать.

— Будьте вы все прокляты! — тихо процедила девушка.

— Нет, так мы общий язык не найдём, — покачал я головой. — Посмотри на меня.

Девушка мрачно поглядела мне в глаза с обречённой ненавистью:

— Что тебе надо?

— Слышал, дружинники говорят, будто позавчера они видели в небе чертей. Это ты их призвала?

— Да.

— Зачем?

— На село напали летуны. Я защищалась.

В словах по-прежнему сквозила злоба, но девушка хотя бы заговорила.