— Как дела? — подойдя к Дарье, я уселся рядом на скамью.

— Превосходно! — сказала дружинница. — Не считая того, что моего коня поджарили. Славная битва была.

— Рад, что тебе понравилось, — хмыкнул я.

— Мои птицы убили пятерых змеелётов. Если бы эти трусы не удрали, я бы убила больше.

— Даже не сомневаюсь. Ты храбро сражалась.

— Благодарю, — Дарья довольно улыбнулась.

— Зарня в доме? Присматриваешь за ней?

— Присматриваем. Горислава и остальные дружинницы сейчас там. Вот только… мне не по себе от её присутствия. Она тёмная колдунья.

— Боишься? — подколол я дружинницу.

— Ещё чего! Пусть только попробует натравить на кого-то из нас своих чертей, я порублю её на мелкие куски!

— Верю. Но она не причинит вам вреда. Однако я не могу гарантировать, что этого не произойдёт, если на неё будут нападки со стороны остальных дружинников. Поэтому прояви больше дружелюбия и смотри, чтобы к ней никто не приставал.

— Не волнуйся. Я не обижу девку и другим не позволю. Я же обещала.

— Просто предупредил… Ты уверена, что хочешь сидеть тут в одиночестве?

— Сейчас пойду к своим.

— Я бы предложил идею получше, например, составить мне компанию этой ночью.

Дарья поглядела на меня, и на лице её появился довольный оскал.

— Действительно, идея твоя хороша. Я только с радостью, ты знаешь.

— Ну тогда пошли. Доспех и оруженоска твоя может дочистить.

Мы отправились в мою комнату. Усевшись на заваленную подушками просторную кровать, стали целоваться. Затем я принялся расстёгивать пуговицы на свите Дарьи, внутренне досадуя, что их так много.

Вдруг до меня донеслись крики из конюшни, где располагались пленники. Визжала женщина.

— Что там происходит? — я замер, прислушиваясь.

— Никак дружинники с пленницами развлекается, — предположила Дарья.

Я поднялся с кровати и нацепил ремень с саблей, который уже успел снять:

— Пойду разберусь.

— Они просто развлекаются. Все устали, всем нужен отдых, — Дарья схватила меня за руку. — К чему эти волнения? Давай продолжим.

— Если хочешь, оставайся и жди. Посмотрю, в чём дело и вернусь, — я выдернул руку.

Но Дарья не захотела оставаться. Тоже опоясалась саблей и пошла за мной.

Крики и грозные мужские голоса доносились из конюшни. Когда я вбежал, передо мной предстала следующая картина. Перепуганные пленники жались к стене. Десяток дружинников, достав сабли, толпились в одной части помещения, напротив них стоял Заряна. Её глаза были полны гнева, а рядом с ней щерились жуткими клыкастыми рылами два невысоких, на голову ниже человека, чёрных существа, жаждущих ринуться на воинов.

Снова местные обычаи вступали в конфликт с моральными установками современного человека. Ну вот не казалось мне нормальным, когда насилуют мирных жителей, взятых в плен. Выглядело это какой-то дикостью. Да, как по мне, за такое их всех надо под трибунал и к стенке, если это в военное время происходит. А для местных — норма жизни. И как быть? То ли против себя всю дружину настроить, то ли поступиться привычной моралью. Последнее влекло за собой меньше всего проблем, первое сулило огромные неприятности. Дружинники эти были не мои, а князя Казимира, и конфликт с ними мог привести к ссоре с пока что единственным моим союзником. Формально-то он, конечно, мой вассал, но по факту, у него тут — двести бойцов, у меня — двадцать.

Однако происходящее противоречило не только моим моральным установкам, но и установкам Заряны. Та стояла напротив дружинников, и два чёрта, которых он призвала, казалось, вот-вот бросятся на них. И тогда будет катастрофа. Воины и так враждебно относятся к тёмной колдунье, а теперь и вовсе могут убить в любой момент. И даже моё покровительство её не спасёт.

— Что тут происходит? — гневно проговорил я.

— Она призвала чертей! — воскликнул самый старший — дружинник с обветренной харей и глазами навыкате. — Колдунью должно смерти предать!

— Они напали на меня! — воскликнула Заряна. — Схватили словно рабыню. Пусть лучше смерть! Но и они умрут.

— А вы что тут забыли? — грозно рявкнул я, уставившись в глаза говорящему. — Что вы делаете здесь ночью?

— Пленники наши. Мы устали и желаем получить то, что нам причитается, — заявил дружинник.

— Вы получите то, что вам причитается, когда вернёмся в Караузяк. А теперь — вон отсюда. Это мои пленники и женщины эти — мои. Я убил местного князя, я взял полонил их. На моё имущество посягнуть хотите? Кто вам разрешил? — я гремел на всю конюшню. Не знаю, прав ли я был или нет — говорил первое, что в голову придёт, лишь бы только спровадить отсюда этих олухов.

Дружинники переглянулись.

— Прости нас, великий князь. Не уразумели сразу, — проговорил старший уже более смирно, хотя в его глазах пылал недовольный огонёк. — Но колдунья должна быть наказана.

— Вы напали на человека, который находится на службе великого князя, — я уставился ему в глаза, желая сломить его волю. — Хотите, чтобы я начала выяснять, кто это сделал?

— Мы этого не делали, — проговорил он. — Но это добыча твоя. Я приношу извинения от всех нас.

— Принимаю. Можете идти.

Воины вернули сабли в ножны и понурой гурьбой вывалились из конюшни. Остались я, Заряна, Дарья и полсотни пленных одамларов. Мой взгляд упал на Нур — жену Хасана, что сидела чуть в стороне вместе с другими хорошо одетыми женщинами. Она смотрела на меня печальным взором, по щекам её текли слёзы. Она поняла всё сказанное мной, в том числе и то, что её супруг мёртв.

Я поджал губы, сдерживая тяжёлый вздох, а про себя подумал о том, сколь ужасная вещь — война, сколько боли и страданий несёт людям. Да, мы всего лишь нанесли ответный удар, но видя этих несчастных пленников, чей удел — рабство до конца их дней, осознание собственной правоты меркло. Я не был воякой, никогда не мечтал о военной карьере и никогда не хотел участвовать ни в чём подобном. Я себя считал достаточно жёстким человеком, способным заставить других подчиняться, но когда попал в этот мир, понял, что по местным меркам пипец какой мягкосердечный. И однажды это могло сыграть со мной злую шутку…

— Убери чертей, — кинул я Заряне. — Зачем ты влезла? Хочешь, чтобы тебя убили?

— Я принесла этим несчастным воды, — процедила Заряна, кивнув на опрокинутое ведро, — А потом пришли твои дружинники. Они хотели взять силой меня и этих женщин. Вы все только и умеете, что грабить и насиловать. Но при этом считаете, что зло исходит от меня, хотя я никому вреда не причинила за всю свою жизнь.

Два чёрта скрылись в портале, а Заряна, скрестив руки на груди, гневно смотрела на меня.

— Какого рожна ты сюда пошла? — набросилась на неё Дарья. — Тебя кто просил? Или ты не знаешь, среди кого очутилась? Я тебе говорила не шастать одной? Говорила. Почему не послушалась?

— А что делать, если вы так заняты грабежом, что даже людей напоить не можете?

— А тебе-то какое дело? Сказано сидеть в комнате, вот и сиди. Без тебя разберутся.

— Спокойно! — я грозно взглянул на одну и вторую. — Заткнулись обе!

Девушки послушались и замолчали.

— То, что сказала эта рыжая девушка — правда? — обратился я к Нур. — Дружинники хотели взять вас силой?

— Да, это так, — Нур шмыгнула носом. — А правда, что мой муж погиб от твоей руки?

— В честном бою. Когда его змей упал, я предложил сдаться. Он не захотел. Мне пришлось его убить.

Нур не ответила. Опустила взгляд.

— В общем, пошли, — махнул я рукой девушкам. — Ты, Заряна, сегодня будешь ночевать в покоях рядом с моими. Не хватало, чтобы тебя зарезали.

— И за ней никто не будет присматривать? — возмутилась Дарья.

— Вот ты и присмотришь.

— Чёрт… Ладно, как скажешь.

Едва забрезжил рассвет, начался наш отъезд из Тулукана. Длинная вереница телег в сопровождении боевых слуг и отроков потянулась к перевалу, на котором позавчера произошло генеральное сражение. Огонь ушёл дальше в горы, но сизая дымка по-прежнему висела над дорогой. А по всему склону торчали почерневшие стволы сосен.