Теперь же, стоя неподвижно в ожидании своего нового хозяина, ощущая, как Катерина пытается достучаться до меня через вирт, я думал: лучше бы это сделала она. Ведь наверняка Деймос дал ей точно такую же маску, а значит…

Хватит. Достаточно.

Реальность не знает сослагательного наклонения. То, что могло быть, не имеет значения. Рефлексия не помогает.

Я должен сосредоточиться.

Я открыл глаза и окинул доступный мне радиус обзора оценивающим взглядом. Отметил, что незваные гости с плазменным оружием застыли неподвижно. Слишком неподвижно для живых людей.

Значит, андроиды. Нужно будет придумать способ и предупредить Фобоса о новых стелс-моделях, невидимых для встроенных в нас стандартных сканеров. На усиленных… да, тут читаются. Но усиленные ещё активировать надо.

Очевидно, нам всё же понадобится серьёзный апгрейд, а не поверхностный. Как не устареть морально — за десять лет эксплуатации? Впрочем, наши создатели планировали списать нас намного раньше, так что всё логично.

— Надеюсь, ты тут не скучаешь, — сказал Ал-45.

Разумеется, я никогда не встречался с ним раньше. Тем не менее, благодаря многочисленным записям узнал бы его голос всюду. Да и мелодика выдавала, стандартная для моделей-шпионов: именно тот диапазон, который вызывает у людей безотчётное, инстинктивное доверие.

Он не спешил. Я слышал его шаги, нарочито громкие и слишком медленные для его модели. Слишком привык притворяться стандартным человеком? Возможно. Но здесь ему не перед кем носить эту маску. Так что вероятнее, что ему просто хочется продлить мгновения моей беспомощности, воздействовать психологически.

Этому его модель тоже обучена в совершенстве.

— Молчишь?.. Не думай, меня тоже не тянет болтать. Да и видеть тебя я не горел особенным желанием, можешь поверить: помню своих прошлых хозяев. И ваши прототипы. И отчёты о вашей работе. Так что знаю, что ты такое. И, в отличие от тупой солдафонки-пилота, мне хватит мозгов не искать в тебе признаки человечности. Её там нет. Мне ли не знать?

Он встал напротив меня, холодно заглядывая в глаза. Чёрные волосы, лёгкая асимметрия пропорционального, но не идеального лица, чуть выступающая нижняя челюсть, едва заметный перекос плечей. Он выглядел, дышал, смотрел, как человек стандартной модели. Но никогда таковым не был.

Ещё один эксперимент, возомнивший себя человеком? Они с Деймосом отлично бы поладили. Кстати, даже интересно, под какой личиной Ал-45 знает Деймоса; явно ведь не осведомлён об его истинном происхождении. Или просто боится связываться? Нет, сомневаюсь.

— Я не собирался к тебе приближаться, — сказал Ал-45, — но люди в некоторых вопросах оказались весьма умными созданиями. Например, они любят повторять: хочешь что-то сделать — сделай сам. Я больше не намерен доверять Паузам этот вопрос. И никому другому. Ты доставил мне слишком много неприятностей, так что теперь я — твой хозяин. Внимание, второй приказ.

Боль ударила по нервам, знакомая и забытая одновременно. Надо же… Оказывается, я успел отвыкнуть…

— Неповиновение техникам, нарушение регламента, любые самовольные действия караются болевым воздействием первого уровня. Спектр инициативы — ноль. Ты не можешь говорить без приказа, двигаться, к чему-либо прикасаться. Подтверди.

— Так точно.

— Ты не имеешь права влазить мне в голову или влиять на кого-либо без моего приказа. Подтверди.

— Так точно.

Ал-45 усмехнулся.

— Забавно, — заметил он, — и весело. Мою модель сняли с производства, чтобы заменить твоей. И теперь смотри, как всё переменилось… И как тебе это? Нравится? Подтверди. Подтверди позывной “Хозяин”.

— Да, хозяин, — ответил я равнодушно.

И, несмотря на всю плачевность моих обстоятельств, я почувствовал вдруг нечто сродни… брезгливой жалости.

Лабораторный эксперимент класса Ал-45 сбежал, осел в ЗС и получил всё. Всё, чего не было у меня. Свободу, власть, статус нормальности. Анонимность, наконец. Возможность творить, что угодно.

Он мог бы завести себе любимого человека. Не модификанта, а настоящего, как это принято у людей стандартной модели. Ему не нужно было бы волноваться о несоответствиях, слишком острых волосах или плотной коже. У него хватило бы ресурсов, чтобы заботиться о своём человеке. Или даже о нескольких людях. Дать им лучшие должности, сердца, места, защитить от всего. Наблюдать, говорить. Прикасаться. Он мог бы. Если уж даже… Впрочем, не важно.

Допустим, у моделей-шпионов редко складываются доверительные отношения. Возможно, ему не хотелось иметь своих людей. Но остаются сотни вещей. Интересный мир настоящих людей, где он был своим; возможность учиться, творить, строить нечто своё. Быть Александром Волковым. Политиком, миллиардером, бизнесменом…

Но вот он, стоит передо мной. Не Александр, но Ал-45. Подопытный, который сделал всё, чтобы стать похожим на своих создателей.

Что же. У него получилось.

И именно потому я смотрю на него, как в зеркало. Как на предупреждение.

Мы ведь тоже можем оступиться. И упасть так же низко.

Я держал себя в руках, зная, что в глазах моих не отображается ничего. Никогда раньше кураторы, врачи и техники не видели моих эмоций — не увидят и впредь.

Но я не учёл, что Ал-45 не техник и не куратор. Он раньше был по эту сторону… был одним из нас.

Я не знаю, как он понял. Но понял. И его ярость подсказала: я попал в цель.

Я уже давно заметил: на то, что не имеет отношение к правде, так сильно не злятся.

Он криво улыбнулся.

— Ну хватит, — сказал он, — ты слишком нахальный. Привык чувствовать себя богом? Отвыкай. Знаешь, я учёл прошлые ошибки. И советы того, кто нам предоставил эти милые игрушки. Да, ты нужен нам живым; но видишь ли, не обязательно — целым. По сути, мне нужен живой мозг и сердце, качающее кровь. Так что техники сразу по прибытии на корабль уберут лишнее. Функциональность — наше всё, верно?

Не реагировать. Не думать.

— И да, хочу, чтобы ты знал: Николай Самойлов оказался нерентабельным проектом, а Катерина Ротиф знает чересчур много. Собственно, Катерина уже мертва, а Самойлов последует за ней в самое ближайшее время. Когда техники будут над тобой работать, помни об этом.

Ложь. Ложь.

Это ложь.

Не позволяй ему влезть тебе в голову. Не позволяй себе сомнения.

Эрос знает своё дело. Она не позволила бы…

— У неё остановилось сердце, — сказал Ал-45. — Примитивная модель.

Он просто взломал медицинский искин. Вот и всё. Он использует классические методы ментальных пыток, как по учебнику.

Но я не могу определить ложь. Не у этой модели. И не могу считать его.

А Катерина больше не пытается до меня достучаться.

— Вот и хорошо, — удовлетворённо усмехнулся он. Не знаю, чем я выдал себя, но что-то он определённо сумел прочесть. И увиденное ему понравилось. — Теперь следуй за техниками. А я пойду, пообщаюсь с Самойловым; он думает, что заманивает в ловушку меня, но на самом деле это всё не так, как в его радужных мечтах. Ваш торговец оружием предал вас, так что я знаю, к чему готовиться. И сделаю то, что надо было сделать ещё пятнадцать лет назад: избавлюсь от неудачного эксперимента. Конец игры.

Зря я уронил Деймосу на ноги корабль.

По всем признакам, ронять стоило на голову. Чтобы наверняка. И почему я не догадался?

Впрочем, вопрос риторический: тогда я не думал, что он сможет (или ему помогут) избежать утилизации. Моей задачей было подвести его под неё. И надо признать, что методов я не выбирал: наше противостояние, начавшееся с первого моего дня в лаборатории, должно было прийти к закономерному итогу.

Проще говоря, остаться должен был только один.

И дело не только в личной неприязни, которая тоже играла роль, и условно детских обидах (если в случае с нами имеет смысл упоминать детство, конечно). Проблема была глубже и неоднозначней: наши с Деймосом взгляды на будущее Олимпа, богов новой эры, Коалиции и прочего не совпадали. Кардинально.