— Теперь моя очередь задавать вопросы. Куда ты меня везёшь? И почему? Правду за правду, девочка. Коль скоро мы с тобой, как ты выразилась, напарники… Я дал тебе те ответы, которые ты хотела. Даже больше, чем ты заслуживаешь. Теперь твоя очередь.

Туше. Понять бы ещё, сколько в этих ответах правды, а сколько — лжи…

Правила обращения с военнопленными запрещают общение на личные темы, откровенность и проявление эмпатии. Расшифровка этого правила, помимо всего прочего, гласит: “Пленник зачастую пытается вызвать сопереживание у своего пленителя, отыскать точки соприкосновения между вами. Вы можете позволить ему эту попытку, чтобы заполучить его доверие и ценные сведения. Но вы должны сами контролировать процесс. И никогда не позволять себе ответную эмпатию. Ваша тактика — хладнокровие.”

По сути, правильно. Только вот в инструкции ничего не сказано о нелегальных пленниках в мирное время, которых тебе поручают везти в обход протокола и которые сами, некоторым образом, взяли тебя в плен и могут прикончить в любой момент. Под такие жизненные повороты инструкция не заточена, и придётся что-то решать самой.

И я, пожалуй, пока что решусь на правду. В конечном итоге, если я всё понимаю правильно, именно благодаря этому альданцу Никки ещё жив…

Либо это такая игра, чтобы убедить меня…

А, в чёрную дыру!

— Мне поручено отвезти тебя в сверхсекретную лабораторию, — сказала я честно. — Названия не будет, извини. Поручение неофициальное, скреплено частным договором. Гражданским, как ты понимаешь, без внесения в коммерческую или военную базу.

— Интересно, — протянул он. — То есть, в этом контексте получается, что ты преступаешь закон? Или ваш устав настолько безумен, что позволяет брать частные заказы?

— Я в отпуске, — ответила я слегка раздражённо. — Бессрочном. Война кончилась, знаешь ли.

— Интересно вдвойне. То есть, у вас боевым модификантам позволяют свободно разгуливать вне боевых действий? И даже не погружают в крио — до следующего конфликта?

— Нет, — ответила я.

И сама скривилась от собственной лжи.

— Порой — помещают, — призналась, вспомнив ситуацию с ребятами. — Но это не правило.

— Хорошо, допустим, — я буквально услышала сквозящее в его голосе недоверие. — И что же получаешь ты?

— Ты о чём?

— Частный контракт, а я — груз. Контракт, который противоречит международным договорённостям и может стоить мира. Что получаешь ты за его исполнение?

А почему бы и не да?

— Лечение. Для тех ребят, которых ты не добил возле Мирты.

— Меня бы не было у Мирты, если бы твоя сторона не похитила ценные сведения.

— Это война, на войне — шпионят. Только не притворяйся, будто не знал!

Он ничего не ответил. Тишина, повисшая в комнате, была довольно… агрессивной.

Но альд быстро учился. Он жал на правильные кнопки.

Телепат остаётся телепатом, даже если его сила ограничена.

Скорее бы уже гонки. Чем быстрее я избавлюсь от этой проблемы, тем лучше.

Никки

— И что, ты оставишь меня здесь? — спросила Цветочек (именно так она попросила себя называть), глядя на меня бездонно-голубыми глазами воплощённой невинности. — Посреди пустыни? А если мне встретятся дикие звери?

— Дорогая, — ухмыльнулся я. — Давай честно: я очень не завидую тем диким зверям, которым не повезёт встретить тебя.

Она вздохнула и выпятила идеальную нижнюю губку.

— А тебе без меня не будет одиноко, м-м?

— Будет. Я буду тосковать, почти что рыдать, знаешь? Но потом постараюсь как-то справиться с собой. И пойду в ближайший бордель, чтобы не так одиноко печалиться было… Итак, хватит кривиться. У тебя десять минут, чтобы собрать себе поклажу на ближайшие десять дней. Не успеешь — твои проблемы.

— Ты жестокий!

— Ага. Топай.

Я проследил за тем, как девчонка неспешной вихляющей походкой идёт к разложенному на столе набору выживания и начинает выбирать себе поклажу.

Признаюсь, по поводу необходимости от неё избавиться я испытывал самое настоящее сожаление. Где ж я ещё такое чудо откопаю, а? С другой стороны, оставить у себя эту мутную во всех смыслах особу я просто не мог себе позволить. Так что пусть себе прогуляется по пустыне, по песочку… заодно спесь растеряет. А я…

Додумать мысль я не успел: система обнаружения взвыла дурным голосом, намекая, что поблизости боевые корабли. Не понял?! Я же сканировал округу, всё было чисто!

Выматерившись особенно заковыристо, я метнулся к монитору, только чтобы обнаружить: меня вполне профессионально зажимают в клещи два боевых тяжёлых истребителя первого класса.

Здравствуй, полный трындец. Никогда тебя не было — и вот опять.

Перехватив ручное управление, я принялся отчаянно выжимать из своей посудины максимум, активировав все припрятанные на случай полного йоперного театра сюрпризы.

— Что происходит? — воскликнула где-то за спиной Цветочек.

— А то ты не знаешь, — прошипел я сквозь зубы. — Сама же привела их.

— Я?! — поразилась она.

— Больше некому! А теперь заткнись, по-хорошему. Иначе я всё же активирую твои наручники!

Она что-то пробормотала насчёт придурков и неотёсанных мужланов. Но, надо отдать ей должное, она это тихо, без огонька сказала.

Умничка.

Я был слишком зол, чтобы нежничать, и слишком занят, чтобы долго думать. При этом сомневаюсь, что удар током из моих наручников существенно улучшил бы моему ядовитому цветочку причёску.

Я вертелся ужом, не позволяя себя зажать. Улучшенные энергетические щиты (благослови Боже чёрный рынок оружия!) пока что держали удары плазменных орудий. Но это ненадолго, это вопрос времени, потому решение надо искать прямо сейчас.

Думай, Коля, думай! Как там говорил твой воспитатель из интерната, прежде чем выбить из тебя всё дерьмо? Тупенькие, Коля, долго не живут. А если и живут, то не особенно хорошо.

Воспитатель, правда, тоже не живёт. Вообще никак. Хотя уж он, мразь, тупеньким никогда себя не считал: умел прикрывать свой зад. И очень хорошо нажился за счёт своих воспитанников. В разных смыслах. За детей многие готовы платить.

Богатенькие извращенцы. Дома, предоставляющие особые услуги. Подпольные лаборатории…

В общем, не был наш воспитатель тупеньким. А всё равно помер. Трагический несчастный случай: у робота-садовника снесло крышу, и он вместо стрижки кустов выпотрошил бедняге пузо.

Тот умирал долго; собственно, я старался.

Так что воспитателя уже нет, но его наука есть. Почему-то всегда слышу его голос, когда вишу на волоске от смерти. Приколы психологии, а?

Я приказал вирту вывести передо мной расширенную карту местности. И алиллуйя! Неподалёку нашлось кое-что подходящее. Не Гранд Каньон, конечно, но есть где спрятаться.

Выжимая из машины всё возможное, я рванул туда.

Надо отдать кураторам из учебки должное: навыки выживания там вбивают хорошо. Учат не полагаться на удачу, только на тактические преимущества. Которые просчитать надо: и свои, и противника.

Часть работы, конечно, за тебя сделает личный вирт. Это понятно, наши программисты не зря едят свой хлеб, делая персональные мини-машины настолько умными, насколько это возможно. Но механизм останется механизмом. Со всеми своими плюсами — и минусами.

Так что, пока я вертелся, как тому самому сковородочному ужу и не снилось, в голове шёл привычный просчёт преимуществ.

У них — преимущество численное. И огневое. Технически пока что более-менее ничья, но в итоге перевес тоже окажется на их стороне.

У меня — преимущество в скорости и защите. Оба фактора временные: я уже вижу, как апгрейд, сделанный подпольными умельцами чуть ли не на коленке, понемногу убивает не предназначенную для таких наворотов гражданскую машину.

Выглядит не очень, на самом деле. Но у меня есть ещё кое-что, о чём любимые коллеги не знают. А, несмотря на отсутствие опознавательных знаков, это явно либо коллеги, либо очень хорошо прокачанные охотники за головами. Альдам тут нечего делать… да и узнал бы я их. Так что есть у меня в копилочке один сюрприз: у псионика всегда есть преимущество, когда дело доходит до скорости реакций и интуиции. По мнению большинства, не того я уровня псионик, а так, неудачный результат эксперимента. Но я много чему научился в Коалиции Альдо. И теперь всё, что мне нужно — сложный рельеф… Дотянуть бы, а там — поиграем.