Подводя итоги «побоища», вице-президент по вопросам безопасности констатировал сломанный нос, две сломанные челюсти, немало сломанных ребер и разбитых лиц, а также значительный материальный урон личной собственности бойцов. Участники действа, включая охранников, были переписаны и уволены, былые заслуги не учитывались. Среди уволенных оказалось и два заместителя Курятого. Начальник охраны получил выговор и единовременно лишился годовой премии. Управлению кадров было поставлено на вид за недостаточный контроль за моральным обликом персонала банка. Отныне запрещалось организовывать и проводить на территории банка любого рода увеселительные мероприятия.

И. о. начальника в отсутствие более подходящих кандидатов назначили… Васканяна. Но тут даже ему самому было очевидно, что это совсем временное и техническое назначение. Либо наймут варяга со стороны, либо в осажденный город войдут преторианцы Белецкого.

Кредитное управление притихло. Даже на обед затрачивали не больше двадцати минут. После работы не задерживались. Пустопорожних разговоров не вели. От девиц шарахались, как черт от ладана. Качество работы сильно не повысилось ввиду безнадежной некомпетентности персонала, но тенденция устойчивости показателей обозначилась достаточно четко.

Тем не менее, пользуясь паническими настроениями своих сотрудников, Васканян изыскал возможность потихоньку протащить несколько прогрессивных кредитных схем, начал выдавать гарантии, запустил факторинг, учет векселей. На небольшие суммы, но все же. Однако радость его была не слишком долгой.

Президент подобрал нового начальника кредитного управления по фамилии Худяков из числа бывших крупных чиновников Минфина, и он притащил за собой целых ворох вольготнейших государственных программ вексельного кредитования. Пообщавшись единожды с этим человеком, Артур понял, что президент Бобров выбор сделал правильный.

У новичка было еще одно важное и выгодное качество: он умел не раздражаться из-за непрофессионализма, умел уживаться с любыми людьми (даже с уродами из кредитного управления «Лавины»), умел не требовать от людей большего. Этот господин исходил из принципа: раз здесь есть эти люди, значит, это кому-то наверху нужно. Важно только умело отодвинуть их от дел серьезных к делам пустым, но требующим изрядного шумового оформления. Коллектив его сразу полюбил за мягкость и терпимость, а заодно за внешне неконфронтационную, но жесткую оппозицию притязаниям Белецкого.

Худяков оправдывал выданные ему авансы. Он хоть и изрядно подзапустил кредитование частных фирм, зато участие в госпрограммах начало приносить бешеные барыши, покрывавшие любые убытки. Суть программ была проста: «Лавина» выдавала под гарантию государства миллиардные кредиты организациям, занятым в строительстве для государственных нужд, под не самые высокие проценты. Фокус был в том, что все эти миллиарды выдавались векселями самой же «Лавины». Заемщик получал векселя, на следующее же утро досрочно погашал их в банке по две трети стоимости, в результате получалось, что на руки ему оставалось реально только две трети суммы кредита, а вернуть должен был всю сумму и еще проценты. Доходность таких операций была фантастической, риски же благодаря государственным гарантиям и вовсе отсутствовали. Само собой, с этого неплохо получали свое и все вовлеченные лица.

Практически все силы были брошены на эти «золотые копи». Васканян сбивался с ног, мотаясь между организациями-заемщиками и организациями-гарантами. Худяков не щадил никого, но премии распределял не слишком щедро, указывая на то, что невелика заслуга оформить три бумажки. Вся слава и весь навар доставались ему. С ежемесячными официальными поощрительными выплатами в среднем больше десяти тысяч долларов Худякову не нужно было воровать. Он этого и не делал, а если и делал, то отследить этого никто не мог.

К Артуру он был безразличен, однако сразу же смекнул, что самые ответственные дела следует поручать именно этому парню. Отношения были самые ровные. Платили Артуру (с учетом премий) неплохо, но не более того. В хороший месяц выходило аж по две тысячи долларов. Правда, работать приходилось все больше. И возможности для внепланового наполнения своего кармана теперь не было.

Однако с каждым днем Васканян все сильнее ощущал, что мешает Худякову. Тот прекрасно ориентировался в политической ситуации и понимал, что со дня на день все эти вексельные лавочки прикроют, поскольку уж больно велика дыра в бюджете, на носу выборы президента России, надо погашать долги по зарплате, а тут несколько банков и несколько сотен госслужащих наживаются. Альтернатива – только нарождающиеся олигархические империи в качестве заемщиков, но «Лавина» могла и не справиться с ними, начни олигархи не возвращать деньги.

Значит, основной козырь Худякова – масштаб – исчезнет, и работать придется в реальных условиях с сомнительными ООО, ТОО, ЗАО и прочей дребеденью, где нет ни гарантий, ни толкового плана, ни уверенности в людях. А так работать он не умеет. И тогда взоры руководителей «Лавины» снова обратятся к молодому находчивому пареньку, про подвиги которого до сих пор ходят легенды. У половины вице-президентов любимая шутка: если у тебя проблемы – выруби им электричество. Такой конкурент Худякову не нужен. Тем более что и народ в кредитном управлении Васканяна недолюбливает: как-никак слишком молод, и методы у него полубандитские. Так что поддержка масс гарантируется.

Незримый прессинг ощущался все сильнее. Тяжелая психологическая ситуация усугублялась разводом с женой, выпившей из Артура все соки. У него не было сил сражаться на два фронта. Становилось очевидно, что надо искать новое место. И он его нашел.

На переговорах Васканяна с «любимым» директором «любимого» завода по вопросу пересмотра графика платежей на очередное полугодие присутствовал управляющий средненьким по размеру банком «Столичный легион» Гурин. Через этот банк директор завода пропускал все свои денежки.

Представляя Артура, он со смехом сказал своему банкиру:

– Я был готов ко всему: к судам, банкротству, перестрелке, уголовному делу, но не к выключению света. Этот парень меня добил.

– Наслышан! – Банкир протянул Васканяну руку и крепко ее пожал. Собеседники расположились за большим «пластик под мрамор» столом в кабинете директора. Тот отделал себе кабинет в псевдоэлитарном стиле, обзавелся модельного вида секретаршей, ноутбуком и сервизом кузнецовского фарфора для чае- и кофепитий с посетителями. Долго играть нищенствующего не смог.

– И как поживает «Лавина»? – поинтересовался Гурин. – Я слышал, все тихо разворовывается.

– Ну, в последнее время мы перешли на социалистическое соревнование: какое подразделение больше заработает для банка, кредиты или ценные бумаги. Потому не воруем, а иногда даже свои довкладываем.

– А что ожидает победителя?

– Возможность щедро компенсировать произведенные в ходе соревнования затраты.

– То есть начать воровать в большем объеме?

– Я не допускаю такой мысли. Пагубного воровства не будет. Благородные же явления, а именно придержание дельты, без сомнения, будут иметь место.

– А хорошо ли платят в «Лавине»?

– В среднем плохо, процентов на тридцать ниже, чем по Москве. Хотя ценные бумаги и программисты получают нормально. Прочие добирают кто как может.

– То есть лично вы довольны? – прищурился Гурин.

– Конечно, он доволен! – захохотал директор. – С меня сколько зараз снял за свою столовку.

– Хм… – Васканяну не очень понравилось, что директор позволяет себе не соблюдать конфиденциальность в отношении столь деликатных вещей. – Я мог бы сказать следующее: «Я небогатый человек, у меня нет депозитов, вложений в ценные бумаги, доходной недвижимости, левого бизнеса. Все, что у меня есть, – это жалование. И я всегда на него жил, живу и буду жить. А поскольку я считаю, что достаточно квалифицирован, то жалование хочу получать достойное». Но этого я говорить не буду…