Артур встал, чтобы идти.

– И еще одно. По понятным причинам, я не дам финансирования на проработку до какого-то более позднего этапа. Пока и по прежней работе есть убытки.

Васканян пожал плечами.

– Ну и последнее. Попросил бы впредь обходиться без творческих сюрпризов. У вас есть рабочее место и рабочее время, как и у ваших сотрудников, которым мы платим. Извольте использовать всё это полноценно. Идите.

Вот и поговорили. По мнению Артура, все прошло просто прекрасно.

Васканян пригласил Алену на ужин к себе домой после работы. Они планировали накупить всяких вкусностей на рынке и приготовить что-нибудь интересное.

Она на все согласилась, как, впрочем, и всегда. Артуру было любопытно, что же такое она говорит всякий раз мужу. Он сильно удивился бы, узнав, что Виталий вообще крайне редко стал появляться дома, обрадовавшись, что супруга перестала удивляться и возмущаться его «командировкам». Сама же Алена наплела ему, что записалась на вечерние курсы усиленного английского. Так и жила молодая семья в свое полное удовольствие. Но ночевать Алена неизменно возвращалась домой. Артуру приходилось всякий раз после свиданий на его квартире отвозить девушку в Митино и сажать в автобус за две остановки от дома, чтобы вдруг случайно кто-то не увидел, как ее подвозят. Все чаще Артур предпочитал проводить ее до стоянки недалеко от его дома, где всегда находились знакомые ему «бомбилы», которые и доставляли Алену до все той же остановки. Расходов на «бомбил» Виталий тоже не понял бы.

Однако в тот вечер Васканяну, несмотря на обиду Алены, пришлось приглашение отозвать. В банковском коридоре его встретил Ясин, шепнувший, что приехал третий богатырь и вечером в 20:00 встреча в итальянской «Патио Пицце», ресторане возле Пушкинского музея. Васканян хотел было высказать что-то вроде «зачем так светиться?», но Ясин уже ушел. Этот человек не принимал возражений. Пришлось смириться.

Ровно к восьми, как и было уговорено, Артур подъехал. Ясин был уже на месте.

– Все это сильно смахивает на шпионский роман, – сказал Васканян, пожимая ему руку, – причем явно не бестселлер.

– С этим я соглашусь. Но здесь нет соглядатаев и стукачей генерала Хаваева. Да и думаю, что за вами никто не следит. У них нет на это ни сил, ни средств. Товарищу генералу не очень-то удается организовать охрану здания, какой уж там тотальный контроль за сотрудниками. Он абсолютно беспомощен при решении любых вопросов, где требуется проявить активность и смекалку.

– Я так не думаю. Дослужиться до генеральских погон в советской милиции, не имея достаточного количества мозгов, было невозможно. Тем более в Москве. Наоборот, следовало сочетать известный ум, умение интриговать с прицелом на перспективу, человеческое обаяние, самодисциплину…

– И умение жрать водку! – с раздражением отметил Ясин. – Ненавижу всю эту ментовскую братию! А в отношении Хаваева могу рассказать байку, как нельзя лучше его характеризующую. Может, вы и ее знаете.

– Байку или правду?

– Правду, но она передается, словно народное сказание, из поколения в поколение. Вроде вашего рубильника.

– Странно, но история с Хаваевым, видимо, как-то прошла мимо моих ушей.

– Ну извольте. Как-то раз Белецкий решил слегка нагреть то ли «Менатеп», то ли Инкомбанк – словом, кого-то из монстров. Уже не помню на чем, но в результате на этом обмане мы вполне законно, хотя и некрасиво, собирались выставить их миллиардов на пять. Понятно, что хватись они потом, случился бы скандал, но формально претензий быть не могло. И вот собрали мини-совещание. Бобров выслушал Белецкого, выслушал умного заместителя Раппопорта и спрашивает Хаваева: понятно, что с юридической точки зрения все вроде чисто, с этической все вроде очень мерзко, а вот как с точки зрения безопасности, стрелять не будут? Так Хаваев в ответ выдал хит всех времен и народов: «Раз документы в порядке, все будет нормально, стрелять не начнут, если вдруг не передумают…»

Артур на секунду представил себе самодовольное лоснящееся лицо Хаваева, который старался придать себе дополнительной важности за счет плавных жестов руками «а-ля пловец брассом» с зажатыми в них двумя мобильными телефонами. В совокупности с бесконечным идиотизмом процитированной Ясиным фразы это выглядело достаточно комично.

– Но все же я безоговорочно за конспирацию, поскольку боюсь Белецкого. Этот никогда не раскрывает всех своих карт. Даже передо мной. Всегда что-то держит за пазухой. Представляете себе, если кто-то случайно увидит нас вместе и столь же случайно сообщит об этом моему шефу? И что я буду ему отвечать на вопрос: о чем это разговаривал с недружественным вице-президентом? И даже если отбрехаюсь, то мой рейтинг доверия стремительно пойдет вниз и нам не удастся провернуть нашего дела.

– Почему вы считаете, что Белецкий заподозрит вас в связи со мной после того, как вы меня практически уничтожили?

– Сразу видно, что вы с ним не сталкивались по работе, – вздохнул Ясин. – Белецкий – чрезвычайно мнительный, мелочный и подлый человек. Пока он умело прячется под маской требовательного и принципиального профессионала-управленца, но стоит сделать его первой скрипкой в банковском оркестре, как вся его скрытая мерзость выйдет наружу. И никому не поздоровится. Бобров со своими причудами – детский сад и сладкий сон.

– Уж не хотите ли вы сказать, что замысливаете аферу внутри «Лавины» еще и с тем, чтобы уберечь сотрудников банка от его тирании?

– Я понимаю ваше ехидство! – Ясин не обиделся. – Но, как ни странно это может показаться, вы угадали. В «Лавине» работают в большинстве своем люди хорошие, но абсолютно задерганные бездарной организацией труда и объемом лишней работы. Если к этому прибавится еще и чудовище, которое за каждый мелкий промах будет отнимать деньги, лепить выговоры, увольнять и публично издеваться, то число хороших людей на планете сократится.

– Угу, – Васканян не снимал насмешливой маски, – это из цикла, что крестовые походы, они же только ради снятия грехов были. Никакой корысти. Вот и вы, готовясь банально обжулить «Лавину», вслух радеете о ее работниках. А ведь любой заметный убыток банку, нанесенный вами, ударит и по ним: им отменят премию, задержат зарплату или попросту сократят.

– Вы правы! – кивнул Ясин. – Не знаю, возможно, я себя лишний раз уговариваю. Но в одном я с вами не соглашусь. Банально обжуливать я не хочу! Я хочу красиво. Ну, чтобы хоть в историю войти, если попадусь.

– Тогда нам с вами не по пути! – Васканян оттопырил нижнюю губу. – В таких делах все подчинено только одной цели: деньги, деньги, деньги. И никакого тщеславия.

– Да бросьте вы, ей-богу! А то вам такие забавы не доставляют удовольствия!

– Мне доставляют. Но я не хочу, чтобы это доставляло удовольствие другим. Не привык, знаете ли, быть паяцем. А на шекспировскую трагедию наша с вами самодеятельная постановка не потянет.

– Шекспир тоже писал о самых простых людских пороках.

– Зато какими словами!

– Ну хорошо. Вы любите макароны? – неожиданно перевел разговор Ясин.

– Отдаю должное. А с чего это вдруг вас понесло на кулинарию? Голодны?

– Очень! – признался Михаил. – Но я не большой фанат итальянской кухни. Это место выбрано не мной.

– Я как раз люблю.

– Надо же, я-то думал, что вы питаетесь только апельсиновым соком и пошехонским сыром, а по праздникам любите кока-колу и торт «Шоколадница». В последнее время, правда, все большее место в вашей жизни начал занимать «Бэллэнтайн».

Васканян на секунду задумался, улыбнулся и внимательно посмотрел на Ясина. А Ясин еще утверждает, что за ним никто не следит. Интересно, есть ли видеокамера в его ванной?

– Я еще очень люблю блины, пельмени, расстегаи, квашеную капусту и соленые огурцы. Я плохой армянин. Меня тянет к славянской пище, это по маминой линии.

– У меня уже текут слюни. Пусть скорее появится официант.

– Но вы должны были быть не один. Где ваш спутник?