— Так вы угощайтесь, гости, — ласково сказал Эрбидей. — Мы-то гостей любим, да только сами видите — на отшибе живем. Тут ежели кто и заглянет, так нам за праздник.

— Как это мы зашли хорошо, — согласился Ях. — И животы наполним и тебя, хозяин, авось развлечем. Мы — люди переметные, топчем дороги и много чего видим да слышим. Коль хочешь ты о чем узнать, так спрашивай.

— Я-то спрошу, а вы чего не едите? Али брезгуете?

— Да схоронят нас боги! — испуганно сказал Ях. — Я таких яств давно не видал, а уж не ел так еще дольше. Так что я и не соображу сразу, с какой стороны-то подходить. Да и ежели ты не против, а я кусок в свою суму увяжу. Чай, в пути-то сгодится.

Кадон и Васпир лишь елозили на своих местах и пытались понять, что же затеял их предводитель. Ведь и дурак поймет, что не зря Ях всеми силами тянул время да отказывался отведать и кусочка.

— В дорогу вам моя служанка полные сумы набьет. И чего из еды, и винишка какого — не самого лучшего, но уж в дороге выбирать не приходится. А это вы ешьте, не обидьте.

— А что хозяин не присядет? — елейно спросил Ях, беря со стола краюху хлеба и разламывая ее на три части.

— Могу и присесть, — ответил Эрбидей и кивнул служанке, чтобы та налила и ему вина.

— Так и расскажите, кто вы да и откуда? Да и чего в мире делается? Вести до нас давно уже не доходили…

Ях незаметно толкнул Васпира под столом, и тот тотчас же радостно заработал ложкой. А за ним последовал и недоверчивый Кадон.

— Да что же ты и услышать хочешь, хозяин? В мире много чего делается — кто пиры закатывает, а кто и преставляется. Ежели говорить о Южном Оннаре, то господарь наш славный в добром здравии да крепком уме.

Эрбидей улыбнулся, но как-то недобро.

— А что еще-то происходит? Слыхал я, что недавно из Красноземелья сбежали висельники, и их так и не поймали. Их вроде на рудники везли, а может, и в Койсой.

— Висельников, говоришь? — почесал затылок Ях. — Да сколько их понасбегало. Только вот все бесславно. Их или находят, или они сами объявляются.

— Но эти-то не нашлись, — задумчиво протянул Эрбидей, поглядывая на Васпира. — Говорят, как в воду канули. А дел-то за ними много — таких отпускать нельзя. И честным людям опасность, и страже наказание.

— Да и пускай их! — махнул рукой Ях. — Нам, хозяин, какое до них дело?

Эрбидей кивнул. Нет так нет.

— Да еще и вести из Опелейха пришли, — переменил он тему. — Говорят, север с нами торговать отказывается.

— Как? — спросил Ях.

— А вот так. У них там свои правители да свои законы. Дарлару, говорят, больше вина наши не нужны, а Присточье лежит разоренное — им не до шелковых да парчовых тканей.

Эрдибей говорил, а сам незаметно дернул за нитку, которая была привязана под столом. Где-то наверху тихонько звякнул колокольчик.

— А он-то откуда про это ведает? — спросил Кадон сквозь зубы. — Сам ведь сказал, что вестей давно не получал.

Васпир испуганно заерзал — как же так получилось, что они попались? Да только Ях, ни на миг не растерявшись, прошептал ему на ухо:

— Чай, а награду захотел за твою голову.

Кадон, вмиг обезумев, со страшным звериным ревом бросился на хозяина. От добродушного и смешливого здоровяка не осталось и следа — рот его скривился в оскал, глаза налились кровью, а лицо побагровело от ярости.

“Ух, какой!” — неожиданно для себя восхитился Ях. Он никогда не видел Кадона в деле, и считал, что боров и при опасности останется таким же тупоумным да неповоротливым.

— А ну покажи ему, чтобы вослед неповадно было, — подбодрил его Ях, надежно спрятавшись за тяжелый стул, которым он прикрывался как щитом. И Кадон послушался его. Одним точным беспощадным ударом он превратил лицо Эрбидея в страшное кровавое месиво.

Старик страшно захрипел и, неуклюже дернувшись на дощатом полу, испустил дух. А Кадон безжалостным зверем навис над бездыханным телом, тяжело и часто дыша.

— Ишь ты какой! — проворчал Ях, выбираясь из-за скамьи. — Разве можно с гостями-то так?

— Это он нас убить хотел? — спросил Васпир, вытирая рот.

— Не убить, дурень, всего лишь опоить, а потом и сдать нас стражникам да и получить награду.

— Опоить? — вскричал Васпир, недоверчиво косясь на недопитое вино.

— Опоить. А теперь нам некогда разговаривать — шуму мы тут наделали. Эх, и не думал я, что придется убить хозяина под крышей его же дома, но вот пришлось. Берите все со стола, что увидите, складывайте себе в мешки, но больше никуда не лезьте. Угощение — оно по праву ваше, но коли возьмете хоть нитку, то вновь станете ворами, а я таких терпеть не буду. Сам стражу приведу.

Кадон и Васпир, которые считали Яха очень умным и хитрым, тотчас же подчинились.

— Идем отсюда. Служанка-то не помешает, а коли умом боги не обделили, то и вовсе уйдет, а потом скажет, что по поручению отлучалась.

Но сын Эрбидея, который был во дворе, вбежал в дом, держа в руках длинный нож. Кадон, было, вновь ринулся на врага, словно молодой бычок, но Ях оказался проворнее — он схватил с пола упавший нож и метнул прямо в глаз обидчику. Эрбидеев сын упал замертво, едва не задев лезвием Кадона.

— Сколько их тут еще? — недовольно спросил Ях, вытирая руки.

Но больше никого не было — лишь на пороге они увидели и служанку — ее убил хозяйский сын, видно, решив, что она хочет сбежать да разболтать чужие тайны.

Выходя за ворота, Ях пробормотал молитву да поклонился дому, словно был тот живым.

— Благодарствую, что накормил да напоил.

У калитки они увидали того мальчика, что поздоровался с ними раньше. Он стоял, крепко сжимая в руках сверток и решительно глядя на Яха.

— Как тебя звать? — спросил Ях, про себя вопрошая, за какие грехи боги послали ему такое испытание.

— Карамером, — ответил мальчик.

— Что-то ты какой-то полоумок, — недовольно протянул Ях. — Третьего дурня мне еще не хватало.

Но мальчик совсем не обиделся. Он, казалось, давно привык не ждать ласковых слов ни от хозяина, ни от чужих людей.

— Значит, Карамер… — протянул Ях.

— Вы убили моего хозяина, — вдруг сказал мальчик.

Ях кивнул:

— Убили, согласен. Ибо ни в жисть я не видал такой бесчестной свиньи.

— А что же теперь будет? Господаревы люди отыщут вас и казнят.

Ях задумался. Было непохоже, что Карамер опечален судьбой своего хозяина, скорее, уж наоборот. Вслух же он сказал:

— А что тебя это так заботит, малец?

— Жаль будет, коли вас убьют.

— А чего это ты нас жалеть вздумал? — недоверчиво спросил Кадон.

— Остынь, дурень, — сердито осадил его Ях. — Не пугай мальчонку.

— Возьмите меня с собой, — попросился мальчик. — Я вас не выдам.

— Зачем ты нам? — спросил Ях, склонив голову набок.

— Я все могу делать. И по дому, и по двору. И со скотиной управлюсь.

Даже Васпир, до этого шмыгавший носом и ковырявший ранку на руке, расхохотался. Кадон и вовсе повалился на землю и стал кататься в пыли, охая и причмокивая.

— Ты точно дурак, — уверился Ях. — Где же видишь ты у нас дом или двор? Разве не сказали мы твоему хозяину, что ходим от дома к дому, ища местечко, где нас не прогонят да дадут похлебать какого варева?

Мальчик посмотрел на Яха серьезно, не улыбаясь, но и не сердясь.

— Но ведь куда-то же вы идете?

Ях сразу перестал подсмеиваться над Карамером.

— Это ты с чего взял?

— Так возьмете вы меня с собой? — вновь повторил мальчик, уже куда как настойчивее. — Я вам пригожусь. Я тут все тропы знаю. Отряд, что пойдет по вашему следу, нипочем вас не сыщет.

— Откуда ж взяться тут отряду, коли хозяин да его сын да все слуги мертвы? А когда кто из господаревых приспешников и опомнится, так нас уже и след простынет.

— Неправда ваша, — возразил Карамер. — Эрбидея, хозяина моего убиенного, много кто не жаловал. Говаривали, что в его двери входили многие недостойные люди, которых и за стол-то пускать не след. И многим он помогал из тех, кому помогать грешно. Мы тут на отшибе живем, до чужого жилья почти день ходу, а дорог тут нет, где бы лошадь могла проехать с повозкой, а значит, хозяин понимал, что коли что, а не сразу его хватятся. Вот и держал он еще одного слугу — верного и преданного, которого не подкупишь.