— Сработало, — сказал Ходин, отпуская мой локоть. — Посмотри на это.

— Вау. — Позвякивая поясом, я махнула Дженксу, чтобы он убирался с дороги. Все шесть пятиугольников открылись и изогнулись. У всех были призрачные свечи, и у всех у них был один и тот же промежуток, у некоторых по две свечи, у некоторых по три. Обеспокоенная, я посмотрела мимо Ходина на свое собственное отражение, все еще светящееся на столе у дивана. Ходин сказал, что повреждение не было постоянным, но это было похоже на обнаружение скрытого рака, черного и уродливого.

— Интересно. — Ходин потрогал мел. — Давай посмотрим, как аура распространяется от людей, которые, как мы знаем, не были заражены баку.

Заражены? Ходин быстро набросал еще шесть пятиугольников на другой стороне стола, на этот раз используя кровь анонимных доноров, чтобы установить свечи, и свою собственную, чтобы зажечь их. Чувствуя себя неловко, я последовала за ним, начав проклятие заново. С каждым «Ta na shay, obscurum per obscuris» моя связь с линией становилась все глубже с помощью дикой, ненадежной магии. К тому времени, как я добралась до последнего, меня уже трясло. Дженкс взволнованно поднял вверх большой палец, и я на мгновение успокоилась.

— Wee-keh Wehr-sah, ta na shay, — сказала я, сжимая колени, прежде чем щелкнула пальцами.

Дыхание со свистом вырвалось через нос, когда линия поднялась, и неожиданная теплая волна покалывания пронеслась через меня. Я моргнула, потрясенная почти плотским ощущением удовольствия, пронизывающим меня насквозь, пока оно, наконец, не рассеялось. Какого черта? Я разжала руки, пристально глядя на Дженкса. Жужжа крыльями, он пожал плечами, но, вероятно, это было из-за моего внезапного румянца, а не из-за какого-то случайного мистика. Богиня, по-видимому, была довольна мной.

— Сработало? — спросила я, желая, чтобы мои уши не были такими теплыми.

— Превосходно. — Ходин присел на корточки перед первым. — Они идеальны. — Он широко улыбнулся. — Похоже, у нас есть действующее проклятие.

— Хорошо. — Я обхватила себя руками за талию. Это было то, чего я хотела. Но теперь нельзя было отрицать, что на меня напали. И если на меня напали, то Зак, вероятно, говорил правду о цели Лэндона. Единственная разница между мной и бедолагами в тюрьме заключалась в том, что я проснулась.

Мысли Ходина, должно быть, были схожи с моими, его улыбка исчезла, когда он посмотрел через святилище на мое собственное ауральное распространение.

— Ты должна быть в уединении.

— Я его цель. Я не собираюсь сидеть сложа руки, — сказала я, нахмурившись. — Пока я не сплю, я в порядке. Ты сказал, что ущерб будет устранен. Давай покончим с этим, хорошо?

Я говорила уверенно, но знала, что Дженкс видел мое волнение, когда я обогнула стол, чтобы встать перед шестью спредами, принадлежащими заключенным внутриземельцам.

— Некоторые из них не так плохи. Держу пари, ты мог бы расположить их в порядке атаки по количеству уже произведенного исцеления.

Заинтересовавшись, Ходин пролистал заметки Айви.

— Это самая ранняя атака, — сказала я, прочитав их через его плечо, прежде чем указать на глиф с двумя черными свечами.

Качнув головой, Ходин прищурился и посмотрел на них.

— Ты почти можешь видеть намек на цвет. — Он поднялся, и Дженкс, который парил рядом, метнулся назад. — Вот этот, — сказал он, указывая. — Он был последним. Я прав?

Я посмотрела на шпаргалку Айви и кивнула.

— Он исцеляется?

— Конечно, — сказал он, и пыльца Дженкса превратилась в облегченное золото. — Ауры отражают душу, а душа самоизлечивается.

— Или самоуничтожается, — сказал Дженкс, приземлившись прямо в середине заклинания и уставившись на свечу с черным пламенем. — Тинки любит утку, это странно. Не ложись спать, Рейч. Ты же не хочешь больше терять свои внутренние оболочки.

— Молодец, — тихо сказал Ходин, почти про себя, а затем его взгляд остановился на мне. — Молодец, — сказал он снова, на этот раз громче.

Я покраснела от искреннего удовольствия в его голосе, в то время как он изучал стол.

— Возможно, потребуется некоторая настройка, но я бы сказал, что здесь достаточно примеров, чтобы зарегистрировать это, — сказал он.

— Настройка? — Дженкс поднялся из-за стола. — Ты имеешь в виду, попытаться заставить это работать, не возлагая немного любви на Богиню? Удачи тебе с этим.

Ходин бросил на Дженкса язвительный взгляд, затем махнул рукой, чтобы слегка обойти весь стол.

— Зарегистрируй это, Рейчел, — подсказал он.

— Evulgo, Рейчел Мариана Морган, — прошептала я, а затем вздрогнула, почувствовав легкое напряжение в своей ци, когда проклятие зарегистрировалось. — Я бы хотела, чтобы ты был в коллективе, — сказала я, и круг Ходина упал с резким, испуганным рывком в моем сознании. — Чтобы ты мог получить за это кредит, — добавила я.

— Я сделал очень мало, — сказал Ходин, и Дженкс полетел обратно к своей лампе, оставляя за собой кислую зеленую пыльцу.

— Ты остался со мной, — сказала я, и Дженкс выругался как-то неразборчиво. — Это было твое проклятие, которое я изменила. Я бы никогда не смогла придумать такое самостоятельно, только строить из него.

Ходин замолчал, а потом я покраснела, поняв это. Это не имело никакого отношения к тому, что он не был в коллективе. Проклятию нужна была Богиня, и он не хотел, чтобы к нему прилагалось его имя.

Выкуси. Расстроенная я отвернулся. Было уже поздно, и я хотела встретиться с Трентом до того, как закончится день, и он снова станет папой. Высоко подняв подбородок, я зашагала обратно к столу, где все еще светился мой собственный стол.

— Ut omnes unum sint, — сказала я, почти крича. — Ta na shay!

С рывком в моих мыслях, не-те свечи исчезли. Ходин не двигался, и я схватила свечу, которая теперь была чуть больше огарка. Я помахала ей, нащупала фитиль и бросила его в сумку.

— Хочешь? — сказала я, указывая на блокнот Рей.

— Если тебе не нужно, — сказал он.

Не совсем понимая, что это значит, я вырвала соответствующие страницы и бросила их на диван. Я убиралась. Все было кончено. Ему пора уходить. Но он этого не делал, и я стиснула челюсти, когда он остановился рядом со стулом, когда я провела тряпкой по пеплу и мелу, размывая их в ничто.

— Э, ты не возражаешь, если я продолжу изучать это самостоятельно? — спросил Ходин, поднимая листы и пряча их в один из своих рукавов.

Я замедлила шаг, думая об этом, пока запихивала все в сумку. Если бы он собирался практиковаться, ему пришлось бы призвать Богиню. Расправив плечи, я повернулась к нему, увидев легкую панику в его глазах.

— Ты знаешь слова, верно? Чтобы привлечь ее внимание?

— Лучше, чем ты, — сказал он, высоко подняв подбородок.

— Тогда скажи это один раз за меня, — сказала я. — Так что я знаю, что ты можешь.

Его челюсти напряглись, затем расслабились. Он набрал в грудь воздуха, чтобы что-то сказать, но только покачал головой.

— Нет. — И затем он исчез, забрав с собой мою уверенность.

— Эй! — Дженкс поднялся серебряным столпом. — Как насчет стола Айви?

Я вздохнула при виде остатков проклятия: кусочков сада и воска. Ходин не смог произнести слова, чтобы призвать Богиню передо мной, но я была уверена, что он прошепчет их, когда останется один.

— Мне бы очень хотелось посмотреть, как выглядит разворот Лэндона, если он принимал баку в своих мыслях, — сказала я, потянувшись за телефоном. Три тридцать? Неудивительно, что я голодна. — Знаешь, может быть, все, что нам нужно сделать, это показать это ему. Он может вышвырнуть его, как только увидит, что он делает. Может быть, тогда мы сможем поймать его.

— Ты хочешь показать Лэндону гибридное проклятие демона и эльфа? — недоверчиво сказал Дженкс.

Я перевела взгляд с телефона на Дженкса, который теперь парил над столом, покрытым проклятиями.

— Это не проклятие. Во всяком случае, это просто… черное, — сказала я, чувствуя себя немного глупо.