— Справедливо, но я не могу этого доказать. Это может. — Я взглянула на десятиконечную звезду. — Или, по крайней мере, доказать, что обвиняемые были втянуты в это, возможно, одержимы. — Воспоминание о желании убить Трента пронзило меня, и я подавила дрожь.

— Вот что получается, когда пытаешься жить в рамках человеческой системы, — мрачно сказал Ходин. — Ты — демон, Рейчел.

— Значит, я должна взять и сделать то, что хочу? — сказала я, устав от привилегированного образа мыслей старого доброго мальчика, и Дженкс хихикнул. — Это не только для них. Лэндон использует баку, чтобы заставить меня убить Трента, и хотя я уверена, что все демоны были бы в восторге, — сказала я с горькой драмой, — это вернет меня в Алькатрас, а Лэндона к власти. — Я приподняла брови. — Или, скорее, баку, когда он захватит Лэндона. Весь прогресс, которого мы добились, интегрируя демонов в реальность, не будет ничего значить, если мы поскользнемся. Вы все мне здесь нравитесь. Я не знаю, почему. Все вы, кажется, решительно настроены все испортить.

Ходин нахмурился, ссутулился, глядя на стол.

— Я только что сказал тебе, что ты права. Почему ты должна это доказывать?

— Это то, что мы здесь делаем, — сказал Дженкс. — Все невиновны, пока не доказана их вина. Даже демоны.

Ходина шаркал ногами по старому деревянному полу.

— Как… странно.

— И иногда заноза в заднице, но это удерживает меня от линчевания. — Я воспользовалась своим церемониальным ножом, чтобы обточить кончик кедровой палки, и положила ее на стол. — Хочешь помочь?

— Помочь тебе украсть мою работу? Нет. — Он откинулся на спинку стула, глубже устраиваясь в его удобном, усыпанном опилками кресле. — Но твои усилия, несомненно, будут забавными. Ты не сможешь открыть десятигранник. Слишком большое расстояние между свечой «Все» и соединительными нитями.

— Задница, — сказал Дженкс, и я убрала волосы с плеча, чтобы выманить его из-за стола.

— Тогда ты не будешь возражать, если я попробую, — сказала я, беря магнитный мел.

— Каков твой план, Рейч? — спросил Дженкс, приземлившись мне на плечо, приглушенно ругаясь, когда поскользнулась на скользком шелке из пыльцы пикси.

— Играть на ощупь, — сказала я, подняв брови, когда Дженкс осторожно присел на спинку дивана. — Надеюсь, что все, что мне нужно, это удвоить свечи и превратить закрытый пятиугольник в десятигранник. Если проклятие Ходина стоит того, чтобы обвести его солью, оно будет действовать так же.

— Мое проклятие, — собственнически сказал Ходин, кисло глядя на Дженкса, который теперь находился в четырех дюймах от его уха. Затем он добавил мягче: — Двойная пентаграмма? — Он подвинулся, то ли чтобы подойти ближе к столу, то ли подальше от Дженкса. — Как ты предлагаешь получить десятиконечную звезду из пятигранного пятиугольника?

— Вот так, — сказал я, рисуя пятиугольник с обычными расходящимися линиями от центра, затем добавила пять дополнительных линий, проходящих через средние точки стен. Я прикинула, как далеко мне нужно зайти для предложенных звездных точек, и глаза Ходина расширились от интереса. — Какие слова ты использовал, чтобы открыть его? — Я размышляла вслух, затем просветлела. — Obscurum per obscuris, — сказала я, усиливая свою хватку на лей-линии и позволяя ей заполнить глиф.

Я не ставила никаких свечей, поэтому не знала, чего ожидать, но с трепетом почувствовала, как во мне появилась капля энергии, и на столе появилась идеальная пятиконечная пентаграмма, линии которой были более заметны, чем что-либо еще, так как не было пепла свечи, чтобы придать им материальность.

— Хорошо… — нерешительно сказал Ходин, пристально глядя на линии. — Но здесь все еще только пять точек.

Я прикусила губу, затем потянулась за кедровой веточкой, все еще держащей полдюжины темных от мороза листьев.

— Ее просто нужно сдвинуть на несколько градусов, — сказала я, протягивая руку.

— Рейчел! — крикнул Ходин, когда я пробила глиф. Крылья Дженкса предупреждающе застучали, но затем его глаза расширились, когда я подтолкнула линии… не там, и они сдвинулись, точки, установленные на отдельно стоящих линиях, как колесо рулетки, щелкнувшее, чтобы остановиться. Позади осталось призрачное изображение первоначального места размещения. У меня была моя десятиконечная звезда.

— По-моему, похоже на десятиконечную звезду, — самодовольно сказал Дженкс, когда Ходин двинулся вперед.

— Запечатай ее, — сказал Ходин, и я отступила, колокольчики на поясе зазвенели. — Назови то, что ты сделала, и зарегистрируй это в коллективе, чтобы могла сделать это снова! — воскликнул он. — Латынь. Свяжи движение с именем. Сделай это, Рейчел. Я не могу. Я не вхожу в коллектив. Это нельзя забыть.

— О! — Я уставилась на то, что сделала, только сейчас осознав, насколько это было редко. — Эм, — сказала я, повернувшись. Каково было латинское слово для изменения? — Э, Wee-keh Wehr-sah. Evulgo, Рейчел Мариана Морган, — сказала я, и последние слова запечатлелись в коллективе.

— Vice versa — и наоборот? — Длинное лицо Ходина сморщилось. — Ты шутишь. Это уже почти не похоже на латынь.

— Вот почему я придерживалась оригинального произношения, — сказала я, смутившись. — Ut omnes unum sint, — сказала я, и, слегка напрягшись, десятиконечный глиф исчез, оставив только первоначальный пятиугольник. — Послушай, если тебе это не нравится, уходи. Я делаю здесь все, что в моих силах.

— Мммм. — Пальцы Ходина дернулись, как будто он искал мел. Он медленно вдохнул и выдохнул, его взгляд коснулся моего амулета бессонницы, затем опустился на увядающую растительность на моем шарфе и, наконец, на мои пальцы, все еще содержащих грязь из сада, теперь смешанную с мазком магнитного мела. — Я впечатлен, — наконец сказал он, и Дженкс чуть не поперхнулся, испуганно покраснев серебром. — Ты покажешь мне свои идеи, Рейчел?

Мой взгляд метнулся к Дженксу, и, увидев, как он пожал плечами, я кивнула. Это была просьба, и почему-то это было более тревожно, чем требование. Требовательный демон — с этим я знала, что делать.

С тем, который думал, что я умная… Это была совершенно новая игра. И я улыбнулась.

Ходин был уже близко. На самом деле, он был слишком близко, когда сел на диван рядом со мной, и я сдвинула колено, прежде чем он смог коснуться его своим. Нераскрытый пятиугольник с десятью расходящимися линиями ждал на шиферном столе, нетронутый в своем незамеченном состоянии. Слабый запах жженого янтаря защекотал мой нос, и я взглянула на Ходина, делающего пометки в блокноте Рей наполовину сломанной ручкой, которую Дженкс нашел в половицах. Он переоделся в мантию для создания чар, чтобы свести к минимуму загрязнение своей ауры, на этот раз золотую сверху, излучающую вниз до черного цвета со звездами по подолу и полосками Мебиуса на завязках. Колокольчиков не было, так что звенела только я.

Прошло уже несколько часов, и он начинал расстраиваться.

— Может, попробуем? — подсказал Ходин, со стуком откладывая свои заметки. — Изменение свечи для Всего с помощью соломинки для метлы вместо традиционного хлопка должно способствовать более плавному движению энергии. — Его тон был ученым, совсем не похожим на бахвальство Ала, и выражение его лица было серьезным, когда он опробовал еще одну из моих дурацких идей. — Obscurum per obscuris, — произнес он нараспев, и я почувствовала, как линия, к которой мы оба были подключены, провалилась, когда он щелкнул пальцами. — Wee-keh Wehr-sah.

Затаив дыхание, я уставилась на меловые линии, желая, чтобы что-нибудь произошло. Но ничего не произошло. Моя свеча для Всего стояла и горела точно такого цвета, какого можно было бы ожидать от свечи на день рождения.

— Черт бы побрал мою даму, — пробормотал Ходин, откидываясь на подушки. Его колено ударилось о мое, и я напряглась. Заметив это, он сел и сдвинулся на несколько дюймов. — Я думал, что твое добавление соломинки вместо хлопкового фитиля что-то изменило бы.