— У меня пока нет лаборатории для чар. Мы воспользуемся твоей. Как есть. — Ходин шагнул вперед, и я последовала за ним. Он изменился. Но не только внешне, вернув себе свой обычный высокий, задумчивому облику, но и в одежде. Теперь он был в экстравагантно расшитом жилете, халате и… панталонах?

Мое внимание привлек халат, блестящий насыщенный пурпур на его плечах, темнеющий до черного у подола, задевающего пол. Он был обвязан вокруг талии золотым поясом, на котором позвякивали крошечные колокольчики с бахромой. Широкие драпированные рукава делали его довольно опасным нарядом для заклинаний. Я никогда не видела ничего подобного. Его голова была непокрыта, но традиционная цилиндрическая эльфийская шапочка не была бы неуместна.

— Я не могу честно сказать, что твоя лаборатория для чар доставляет удовольствие, — пробормотал Ходин, пробираясь мимо строительного оборудования и отряхивая подол от опилок. — Но нас, скорее всего, никто не потревожит, и иногда это очень важно.

Я напряглась, меняя направление, чтобы не наступить на фанеру, закрывающую дыру в полу.

— У нас были некоторые проблемы. Ты застал нас не в лучшем виде.

Ходин остановился, когда добрался до сцены высотой по щиколотку, где все еще стояли кофейный столик и стулья.

— Мы? Ты имеешь в виду себя и… Ала?

Это был первый раз, когда я услышала, как он назвал его Алом вместо Галли, хотя он почти выплюнул это слово.

— Я, Дженкс и Айви, — сказала я, и он, казалось, потерял примерно половину своего раздражения. — Ал не делит со мной пространство.

— Ты еще можешь выжить. — Он стоял, спрятав сцепленные руки в рукава, эффективно преграждая мне путь на сцену. — Прежде чем я сделаю это, я хочу знать, почему ты передумала.

Я покосилась на него.

— Ты был там. Шпионил. Ты мне скажи.

Его глаза сузились.

— Я не шпионил. Скажи это так, чтобы в будущем не было никаких осложнений.

— В обмен на то, что мы с Бисом будем держать рот на замке о тебе, ты научишь меня, как это сделать, и я собираюсь изменить выражение души Ала. — Я вздернула подбородок. — Трусишка.

— Ты так думаешь? — сказал он, но отступил, и я немедленно сделала шаг вперед.

Вызов в его голосе раздражал, и когда он стряхнул опилки с дивана, я переложила блюдо с засохшей лазаньей с кофейного столика под него. Конечно, он ворчал по поводу моего пространства для чар, но здесь было хорошо, и мы оба это знали.

— Какого рода осложнения? Что я должна сделать? Убить кого-нибудь?

Он промолчал, смотря на тень креста, все еще висящую на стене.

— Просто кто ты есть, вот и все. Кем ты хочешь быть, — тихо сказал он.

— Что между тобой и Алом? — спросила я, и он повернулся, подергивая губами. — Да, он осел, но когда ты знаешь почему, это почти очаровательно.

— Очаровательно? — Ходин махнул рукой, и на столе материализовалась плетеная корзина с принадлежностями для чар. — Ты понятия не имеешь, что он сделал.

Я схватила золотой шелковый шарф сверху и начала вытирать со стола случайные ионы.

— Я не совсем невежественна, — сказала я, вспоминая, как меня вырвало, и я плакала в ванной ФВБ после прочтения отчетов с места преступления о том, что Ал использовал в качестве орудия убийства Пискари. — Но что я хотела бы знать, так это то, что он сделал с тобой.

Ходин напрягся.

— Возможно, тебе следует связаться со своим эльфом до того, как он появится.

— Возможно, и следует, — сказала я, смущенная тем, что забыла. — Прошу прощения.

Я уронила шелковый шарф и отступила в сторону. Позвонить было бы проще, но я не хотела, чтобы Ходин подслушивал, поэтому просто написала Тренту, что со мной все в порядке, и в церкви я учусь менять свою ауру, и если смогу разбудить Биса, то вернусь к нему до ужина, и мы сможем взять машину Эласбет и забрать у нее девочек вместе.

Но когда я сунула телефон в карман и повернулась, чтобы увидеть, что Ходин ждет, укол страха заставил меня остановиться. Мистики не проявляли ко мне никакого интереса с тех пор, как Тритон стала Богиней, но я не очень много занималась лей-линейной магией, и, конечно, ничего такого вопиющего, как это обещало быть.

— Это требует внимания Богини? — спросила я. Голос дрогнул и я с недовольством отметила, что он это заметил.

— Нет, — коротко ответил он. — Мне нужно поговорить с твоей горгульей, — добавил он, глядя на открытые стропила.

— До захода солнца? — я плюхнулась в кресло напротив него. — Удачи тебе с этим.

Ходин нахмурился, увидев поднятую пыль, поблескивающую в сумеречном свете.

— Позови его. — Он с вызовом перегнулся через стол. — Ты знаешь, как его позвать?

Я села, смущенная.

— Ему всего пятьдесят лет. Он не будет бодрствовать. — Ходин вздохнул, а затем я почувствовала тепло, когда поняла, что он смотрит на мой амулет от сна, выглядывающий из-под рубашки. — О. Да. Конечно.

— Подожди, — пробормотал Ходин. — Что-то происходит, когда ты вызываешь свою горгулью?

Но я уже успокоилась и, потянув ближайшую линию, мысленно крикнула: «Бис!»

Волосатые церковные колокола. Бис внезапно проснулся, его тревога была очевидна.

«Рейчел? Где ты?»

Я чувствовала себя плохо из-за его паники, но, по крайней мере, это не давало ему уснуть.

«Я нашла способ изменить ауру, чтобы ты мог научить меня прыгать по линиям. Хочешь попробовать?»

Страх Биса исчез, сменившись внезапно сонным восторгом.

«Сейчас едва ли полдень», — подумал он, его мысли каким-то образом путались. «Ты, типа, что? Внизу. Конечно…»

Мое затуманенное внимание сосредоточилось на Ходине.

— Он идет, — сказала я, но моя гордая улыбка исчезла от внезапного грохота с лестницы в вестибюле, и Бис влетел внутрь, почти ударившись о стену, прежде чем приземлиться мне на плечо. — Привет, Ходин, — пробормотал он, опустив глаза, когда его хвост обвился вокруг моей спины и руки. А потом он заснул, его храп был похож на резонирующий колокол, когда я быстро моргнула и попыталась скрыть свою сердечную боль. Несмотря на его кошачьи размеры, он был легким, как птица, но боль причиняло то, что я не чувствовала линий через него. Не так, как раньше.

Прищурив глаза, Ходин хмуро посмотрел на нас. Смутившись, я неловко сняла амулет от сна с шеи и накинула его на Биса. Все еще не было никаких изменений, и я ущипнул ребенка за ногу с криком «Бис!» Наконец он фыркнул, просыпаясь, его красные глаза по-совиному моргали, а белые пучки ушей сильно выделялись на фоне румянца.

— Эм, извини, — сказал он Ходину, его лапы щипали меня от нервозности. — Почему у тебя нет линии, соответствующей твоей ауре? Я думал, что все демоны переделали свои линии.

— Я нет, — кисло сказал Ходин.

— Но у тебя была одна, — настаивал Бис, склонив голову набок, «прислушиваясь» к ауре демона. — Европа?

— Хватит. — Раздражение Ходина отразилось в его раскосых глазах. — Если ты кому-нибудь расскажешь обо мне, я вырву у Рейчел сердце и скормлю его ближайшей собаке. Понял?

— Конечно, — сказал Бис, зевая. — Я Бис. Мировой прерыватель. — Он протянул кулак, и когда Ходин проигнорировал его, он позволил ему упасть. — Колокольный звон, — пробормотал он, и Ходин нахмурился еще сильнее.

— Не волнуйся об этом, — сказала я, протягивая руку, чтобы коснуться лап Биса. — У него проблемы с потерянным мальчиком.

Ходин расцепил руки и наклонился над столом.

— Итак, мы все согласны, — коротко сказал он. — Я переношу душу Рейчел в ее первоначальное ауральное выражение, чтобы скрыть ее от баку, а вы оба держите рот на замке обо мне.

— Баку? — Бис прервал его.

— Я расскажу тебе позже, — прошептала я. — Если Ходин здесь сможет изменить выражение моей души, я смогу изменить выражение души Ала, и он будет в безопасности.

— Не говоря уже о том, что я мог бы научить тебя песням, которые поют линии, чтобы ты могла прыгать по ним самостоятельно, — сказал Бис, и его хватка на моем плече усилилась от волнения.

Ходин начал завязывать рукава золотым шнуром, который достал из кармана халата.