– И ничего, что я в этом не понимаю? – спросил я – А когда она включится?

– Она уже работает, – ответила Лея. – Это как запрос в эгрегор, но надо поддерживать вниманием. Я тоже буду подглядывать как создатель. Но запрос для тебя, так что главное – это твой взгляд.

– А я? – поинтересовался Вадим.

– Тебе не нужно, – махнула рукой Лея. – Но, если что, будешь потом отваживать от него Королеву Чаш и Короля Мечей.

– Теперь твоя задача – следить за реальностью, за собой, за своим состоянием и отлавливать всё, что выбивается, – Лея серьёзно посмотрела на меня и продолжила. – Так ты будешь отслеживать действие мандалы. Если что-то пойдет не так, начнётся треш – сразу же звони мне. Будем корректировать возможные откаты.

– А что, могут быть откаты? – почуял неладное я.

– Ну, бывает, если я не совсем чётко прописала структуру, – призналась Лея. – Но мы скорректируем. Тебе надо быть в потоке, чтобы понять, куда направляет тебя мир. Ты ведь уже делал подобное?

– Вообще такое лучше всё время делать, – встрял Вадим. – Можно сэкономить на неприятностях. Мир постоянно говорит с тобой.

– Ага, я слышал, – кивнул я.

– Ну, Андрей же не архимаг, мы ему простим, – улыбнулась Лея.

Вадим отключился, пожелав нам удачи, и мы остались на балконе вдвоём.

Я решил расспросить Лею про эти Таро-мандалы поподробнее.

– А почему ты считаешь эту технику опасной? Мы ведь каждый раз своими действиями меняем вероятности? – спросил я. – И вообще, если времени нет, то миллионы вероятностей существуют параллельно и независимо друг от друга.

– Ну, воспринимаем-то всё равно только одну ветку, – ответила Лея. – Ты не можешь прожить всё и сразу одним сознанием. По крайней мере, пока не стал магом. Поэтому приходится выбирать. Это, наверное, как положение точки сборки, – твоё положение во времени и на ветке вероятностей. Одно дело, когда всё происходит естественно, другое дело – мандала. Она даёт тебе возможность попасть в реальность, отдалённую по набору событий, ту, в которую тебе довольно тяжело попасть естественным образом. Либо этот шанс попасть ты прошляпил. Когда тебя резко перекидывает – тогда кажется, что мир вокруг рушится.

– Это как, например? – спросил я.

– В этой реальности может чего-то не хватать, того, к чему ты привык. Например, была у тебя любимая девушка, а ты приходишь домой и оказывается, что живёшь один.

Я хмыкнул, вспомнив Катькин побег. В принципе, так оно и было.

– Или ты придёшь домой, а плитки в комнате нет, – продолжала Лея. – Или отец не уехал к ведьме и вообще терпеть её не может.

– Хорошо бы, – протянул я, – про отца. А можешь так сделать?

– Нет, это очень жёсткое смещение, тем более, влияние на судьбу другого человека без его ведома. И вообще я для примера, – фыркнула Лея. – В общем, ты можешь что-то потерять. И тебе придётся принять это.

– Терять я уже привык, – проворчал я.

– Есть и другое «но», – продолжила Лея. – Как ты уже, наверное, понимаешь, все мы живём на этой земле и выполняем свои задачи. То, что называют кармическими задачами, предназначением, это оно. В идеале мы развиваемся, и мир это развитие поддерживает, помогает нам и направляет. Потому что развитие частного на благо общего, развиваешься ты – меняется окружение и мир. Ты делаешь его лучше, поднимаешь общий градус осознанности на планете. И вот ты идёшь по определенному пути, выполняешь задачи, мир поддерживает. И тут тебе хочется такого этакого, ну, например, получить крутой госзаказ на работе, выбить бабла. И ты делаешь мандалу, меняешь вероятности и получаешь этот заказ. Круто, казалось бы!

А на деле у тебя был более интересный путь: ты бы не получил заказ, психанул, уволился бы на фиг и нашел другую работу, где более полно бы реализовался, например, стал писателем, и твои новые книги несли бы свет и добро людям. А то и вовсе просветлел бы и понял, что деньги не главное, стал бы сильнее, мудрее. Или пошёл бы напиться в бар, а там встретил любовь всей жизни. А ты рад этому контракту и даже не представляешь, как сам себя обкрадываешь.

– Ну, может, мир потом приведёт меня окольными путями к тому, что должно быть, – ответил я. – Мне не кажется, что мы настолько круты, чтобы переть против мира. Если оно уж совсем противоречит, то не получится.

– Получится, – кивнула Лея. – Мандала и прочие магические штучки – это и есть техника взлома реала. Хотя насчёт предназначения, может, ты и прав, выправится, но ты потеряешь время.

Я пожал плечами. В такую разрушительную силу мандалы мне не особо верилось.

– Ясно. Ну, думаю, я потеряю что-то хоть как-то связанное с некромантом, а комната и отец встрече с ним не мешают, – заключил я. – А какие-то будущие штуки, я их не вижу, так что и горевать будет не о чем.

– О, я придумала страшное для тебя! – воскликнула Лея. – Ты приходишь домой, а Лидуня сидит жива-здорова и с отцом чай пьёт! А в руке у неё крюк!

– Вот давай на ночь без этого, – возмутился я. – И так всякая хрень снится.

– Ну ладно, – улыбнулась Лея. – Я не так жёстко сложила твою мандалу, чтобы вызвать такие последствия. А кстати, что тебе сегодня снилось?

Я поделился сном про Такну и последними бредовыми петлями про Коляна и Рыжего, стоящих за рекой. Вот эти сны Лее не понравились больше.

– Вот я и говорю, у меня в раскладе тринадцатый аркан выпадает всё время, – пробормотала она. – А по ту сторону реки часто снятся мёртвые.

– Ну хватит нагнетать, – возмутился я. – Может, это просто потому, что они с некромантией связаны и всё такое.

Девушка пожала плечами и посмотрела на разгорающийся закат:

– А знаешь, когда ты рассказывал про твоё воплощение и жрецов смерти, вспомнила: у меня был знакомый, который тоже говорил про ворота для душ умерших, которые открываются на закате и рассвете. Он видел, а я, сколько ни пыталась – нет. Тогда я ему не поверила, а теперь вот думаю…

Она замолчала и продолжила смотреть в багровое небо.

– Надо смотреть в расфокусе, не концентрируясь ни на чём, – прошептала Лея.

Я взглянул на её лицо, оно было настолько сосредоточенным и одухотворённым одновременно, что отвлекать девушку ещё одним вопросом расхотелось. Пришлось тоже уставиться на закат. Если подумать, не так уж часто мне приходится расслабляться на балконе и созерцать небо. А в этот раз оно было ничего: полыхало всеми оттенками красного, перистые облака подсветились оранжевым, а над ними пролегла бирюзовая полоса. Солнце походило на прищуренный красный глаз огромного хищника, спрятавшегося за облаками. А вон там и чёрный хвост, извивается и стелется над горизонтом, или даже над садом, над деревьями. Я смотрел на чёрный шлейф, который тянулся к высотке МГУ и пропадал. Чем больше я вглядывался, тем отчётливее было видно движение и темнее становился шлейф. Даже стало слышно шелест, который распался на тысячи разноголосых шепотов. И этот шёпот влился мне в уши. Над шпилем высотки МГУ вспыхнул сноп света, уходящий вверх, а вниз упало его чёрное отражение...

– Твою мать! – я подпрыгнул со стула, свалив его на пол, и закрыл лицо руками.

– Андрей, что с тобой? – на плечи легли прохладные руки Леи.

– Кажется, глюканы, – прошептал я и выглянул в дырку между пальцев. Никакого шлейфа за окном не было. – Или, правда, эти ворота существуют.

Я посмотрел на высотку, и там снова замельтешило, сгущаясь, чёрное. Голова стала тяжелой, и в ушах начало шуметь.

– Фу, блин! – я тряхнул головой и выскочил с балкона. – По ходу, это оно. Души умерших над МГУ. Либо я спятил.

– Ты правда-правда видел?! – воскликнула Лея. – Ворота? И как они?!

– Да приятного мало. Как в моём сне.

Но Лея не угомонилась, пока я подробно не описал ей всё увиденное и услышанное.

– Так это здорово! – воскликнула девушка. – Знаешь, что это значит?

– Что неорганы не врут, я и вправду угробил своего ученика, – заключил я.

– То, что ты можешь вытаскивать способности из своих прошлых воплощений! – воскликнула Лея. – Понимаешь?!