Ну ладно.

Я пожал плечами.

Тогда нужно просто попасть в поток. Трансерфинг, намерение, сплетение вероятностей – и оно сложится. Обязательно сложится.

Я решительно развернулся и направился к выходу со школьного двора, твёрдо намеревая встречу с математичкой вот прям щас.

Охранник, уже собравшийся закрывать калитку, проводил меня удивлённым взглядом, подозрительно сощурив глаза.

После простора школьного двора меня окружили серые однотипные девятиэтажки. Я долго бродил по тесным дворикам, забитым припаркованными машинами. Наблюдал за гуляющими пенсионерами, представлял математичку. В какой-то момент вся картина слилась в однообразную кашу, и я потерял счёт времени. Бабки с авоськами, женщины с колясками, дети, собаки – они сновали вокруг меня в каком-то своём ритме. И я наблюдал, выискивая ту, что была ключом к моему блоку. Ноги несли меня то в одну сторону, то в другую, я не задумывался, куда шёл, пока не налетел на что-то, похожее на растяжку.

– Етить-колотить! – Я едва успел выставить руки, чтобы не встретить асфальт лицом.

– Куда прёшь, твою мать! Глаза разуй! – по ушам резанул истеричный визг. – Пусечка! Маленькая, ты цела? Да поднимись ты, наконец, не видишь, она из-за тебя вылезти не может!

Я оглянулся, испугавшись, что придавил каким-то образом ребёнка. Но всё оказалось гораздо проще: растяжкой был поводок, который вел от стареющей раскрашенной, словно в бой, мадам к мелкой собачке. Собачка, видимо, гадила в цветнике, огороженном низким металлическим заборчиком. Поводок зацепился за заборчик, я придавил его к земле, и собачка дрожала и металась на коротком конце, едва слышно потявкивая.

– Фу ты, гадость! – Я встал и отряхнул штанины.

– Что-о-о?! – заорала тетка, подняв толстые чёрные брови. – Сам ты гадость! Глаза разуй и в зеркало на свою рожу хамскую посмотри!

Собачонка освободилась, перескочила забор и прижалась к ногам хозяйки. Теперь они обе стали меня облаивать.

– Это карма вам, чтобы в цветнике не гадили! – ответил я и развернулся к парочке спиной. Конечно, сам виноват, глазами искал математичку, а под ноги не смотрел. Но они сбили мне всю настройку, было обидно.

Я обтёр друг о друга пыльные ладони и потопал подальше, в соседний двор. Там уже сел на лавочку и задумался. Поток явно не пошёл.

Эх. Не судьба какая-то прям. Зря только тренировку пропустил.

Вздохнув, я прикинул, что устал, и неплохо было бы дёрнуть пивка и чем-нибудь закусить. Может даже, на этой самой лавочке, если не погонит какая-нибудь злая бабка.

Супермаркет нашёлся с обратной стороны «панельки». Добротный «Магнит у дома», а не какая-то круглосуточная забегаловка, можно даже сносного пива выбрать.

Я, плюнув на всё, уже расслабленный вошёл в магазин... и увидел её.

Круглая, маленькая, с таким же куцым пучком на голове, что и дцать лет назад, Нина Санна укладывала на кассе продукты в два больших пакета. Внутри у меня что-то ёкнуло и сжалось, настолько неожиданной оказалась эта встреча. Перед глазами промелькнула вся школьная жизнь, все эпизоды с участием математички. Будто пружина образов распрямилась и выстрелила прямо у меня в голове.

На мгновение показалось, что сейчас она повернётся и гаркнет: «Шевцов! Дискриминант квадратного уравнения! Быстро!»

«Корень из а плюс б, кажется, квадрат и делить на что-то, – мысленно прикинул я, – блин, забыл!»

И тут математичка обернулась. Я вздрогнул и чуть не поддался импульсу выскочить из супермаркета.

Блин, да что такое! Всё давно уже прошло, я закончил школу. И двойку она мне не поставит. Сам же её искал.

Она скользнула по мне взглядом и снова повернулась к пакетам. Не узнала.

«Что, так и будешь стоять?» – поинтересовался внутренний голос.

«Иди на фиг!» – ругнулся я и, глубоко вздохнув, решительно зашагал к кассе.

– Здравствуйте, Нина Александровна! Вам помочь? – выпалил я и, не спрашивая, подхватил с кассы оба пакета.

Математичка не ожидала такой прыти и раскрыла рот, повернувшись ко мне. Она потянулась было за внезапно переместившимися в чужие руки пакетами, но, увидев, что я никуда не убегаю, замерла, наклонила голову на бок и по-птичьи оценивающе уставилась на меня. Именно так она смотрела на мнущегося у доски ученика, решая, сразу поставить двойку или помучить ещё немного.

– Шевцов Андрей, не помните? – поспешил представиться я, стараясь дружелюбно улыбаться.

В глазах женщины мелькнуло узнавание. Она близоруко прищурила глаза, скрытые толстыми линзами очков, и наморщилась.

– Жэнщина! Вы сдачу будэте брать или нэт?! – гаркнула кассирша. Восточный темперамент явно взял своё. – Очередь ждёт!

Нина Александровна быстро повернулась, взяла горстку монет, сунула в карман мешковатого платья и отошла от кассы.

Я с пакетами поспешил следом.

– Давайте до дома донесу. Вон какие тяжёлые!

Математичка удивлённо, будто всё ещё сомневаясь, не убегу ли я с её сумками, посмотрела на меня и махнула рукой.

– Ну, уважь старушку, все руки оборвала уже. Да тут недалеко.

Мы спустились с крыльца. Я – шурша объёмными пакетами, она – тяжело переваливаясь с ноги на ногу. А набрала так действительно прилично. Катька такое не понесла бы. Да мы всегда онлайн заказывали. Но математичке, конечно, привычнее по старинке в магазин.

– Как в школе? Ученики не шалят? – ляпнул я и мысленно отвесил себе пинка. Шалят, блин! Сейчас она тебе припомнит, как ты шалил.

Но математичка не припомнила. Махнула рукой:

– Учить некогда. Теперь одни журналы электронные всё заполняем и заполняем. А они, ученички, всё в смартфонах сидят. Да ну их! Рассказывай, как твои дела?

Я замялся под вопросительным взглядом. Да что ж такое, она же не доказательство теоремы спрашивает!

– После школы в Бауманку поступил, закончил, – работой в конторе Данилыча гордиться было нечего, потому про это я умолчал. – Вот сейчас отцу помогаю в фирме. Интернет-коммуникации прокладываем…

– Ох, уже пришли! – совсем по-стариковски спохватилась математичка, и морок пропал. Я увидел в ней усталую пожилую женщину. И чего это она пакеты таскает?

– На этаж подниму! – сказал я тоном, не принимающим возражений, и математичка согласилась, покивала, прижала ключ к домофону.

Перед обитой драным дерматином дверью, совсем как у Коляна, я опустил пакеты на пол.

– Спасибо, Нина Александровна! – выпалил я и набрал побольше воздуха, чтобы сказать наконец-то, зачем пришёл.

– Так за что же спасибо-то? – удивилась математичка. – Это ж ты сумки донёс.

– За то, что хорошо научили. Без вас бы не поступил! – речь пришлось менять на ходу. – Давно хотел вас поблагодарить. В школе-то так ни разу спасибо и не сказал.

– На уроке вы все дуетесь, – проворчала Нина Александровна, открывая дверь. – Думаете, злая учительница вас мучает. А понимание-то потом приходит, что всё для вас и делается!

Она распахнула дверь, а я подхватил пакеты и занес их в тесный коридор, поставил на обшарпанный паркет. В квартире было тихо и пусто, из обуви в прихожей – только ещё одна пара разношенных туфель, значит, одна живёт. Я припомнил, что сын у неё вроде был. Ну, взрослый теперь мужик, старше меня даже. Свои дела, семья. Муж? Кажется, умер. Какая-то там история была, то ли авария, то ли убили даже в лихие девяностые. Память выдавала обрывки, а я никак не мог связать их воедино. Сам не заметил, как на автомате снова поднял пакет и подошёл уже к холодильнику, молча под ворчание математички стал подавать ей продукты.

– Эх, недоделка! Опять потёк! – Нина Александровна хлопнула дверцей с пожелтевшим от времени покрытием.

Под холодильником и вправду блестела лужа.

– Вот Батька не уследил! Бракоделы.

Я посмотрел на лужу и вспомнил, что холодильник белорусский, «Атлант». На старой квартире у нас был такой и тоже еле дышал. Первое из техники, что пошло под замену.

Математичка как-то вопросительно посмотрела на меня, и я понял, что ей неловко возиться с тряпкой перед учеником, пусть и бывшим. А может, и вообще неловко – я ведь, такой наглый, запёрся в квартиру.