— Что балроги? — резко спросил Куруфин.

— Ждут.

Орков на стене было уже трое, стручали мечи, и неожиданно Ире совершенно по жизни сталострашно за Айфе с ее ногой. Если не устроит — падать с площадки высоко.

— Ушел! Да, ты, с короной на щите! Ушел! — один с мастеров поднырнул под тканевую стенку, едва не оборвав ее.

Таран бился о ворота с такой силой, что те должны были не выдержать хотя бы просто потому, что строили их из горбыля, на скорую руку, и горбыль был плохой, Димка-Дунадан, пропавший куда-то из лагеря, постоянно ругался по этому поводу.

Упершись в плохой горбыль щитами, ворота держали. Где-то там был и Влад, но Ирка никак не могла найти взглядом его шлем. Барабан снаружи грохотал, лязгало железо, надрывался мегафон.

Потом все как-то неожиданно стихло. Последний орк аккуратно слез с площадки на стене и лег под дерево, всем своим видом изображая мертвый труп. Следом за ним спустился Койрэ и поковылял к лекарям. Ирка глянула на него недоуменно. Неужели, все?

Перевести дыхание она не успела.

— Балрог! — крикнула со стены Танита. — Требует поединка!

А поединок с балрогом — это верная смерть, так погиб Нарион, первый персонаж Влада. Лея прошипела ругательство, вместе с Иркой помогая раненому сесть.

Куруфин, самый искусный из сыновей Феанаро несколько мгновений молча смотрел на собственные перебинтованные руки. Потом поднял, голову, неожиданно спокойный и прямой. Сказал как будто сам себе:

— Ну, столько-то я меч удержу.

Он наклонился, подобрал шлем Койрэ и без спешки пошел к воротам. Маэдрос шагнул наперерез ему, Куруфин остановился. Положил ему на плечо руку, и даже со стороны было видно, как он бережет ладонь и пальцы, старается касаться латного наплечника только запястьем.

— Не нужно, — тихо сказал Куруфин. — Сам подумай, как мне теперь с такими руками. Если мы выстоим. А если не выстоим, то какая разница.

— Щит возьми. — тяжело проронил Маэдрос. И неожиданно шагнул вперед, порывисто обнял брата.

Потом Куруфин вышел за ворота. Гвирит бросилась к стене и еще успела услышать, как он крикнул балрогу:

— Что мне твой пламень! Я держал огонь горячее!

Ближе к девяти утра у Ирки сложилось четкое понимание, что их вынесут. Копейщикам со стены удалось убить одного из троллей, но на его место встали двое здоровенных орков, и таран ударил о ворота как будто даже еще с большей силой. Потом снова ожил громкоговоритель и потребовал стоп-игру.

К лекарям с трудом дохромала Айфе.

— Все, жопа, — выдохнула она. — Ворота по жизни уже в хлам. Горбыль говеный. Щас скажут открывать.

— И что? — оторопело спросила Ира.

— И все, — Айфе тяжело привалилась к дереву, отмахнулась от потянувшейся к ней Турвен. — Брат мой Майтимо, конечно, пугает орков до усрачки по этим правилам, но много мы на одном его пламенном взгляде не навоюем. Дайте воды, я щас сдохну.

Ирка закусила губу. Значит, все кончится так. Вся эта странная история, в которой случайно почти получился хороший конец.

У ворот началось какое-то шевеление. Бойцы отходили, перестраивались, Роланд слушал мастера, даже его шлем выражал мрачную решимость. И было во всем этом что-то ужасно неправильное.

— Ладно, — сказала Айфе. — Во всем этом есть какая-то логика. Толкин про надежду и чудо, а не про военную хитрость. А для чуда дом Феанаро как-то рожами не вышел. Но попытка была хороша.

Неожиданно она крикнула в голос:

— Мы погибли, мой друг, я клянусь, это было прекрасно!

Оттолкнулась от дерева, подхватила копье и пошла к воинам перед воротами. Сказала мастеру:

— Я Морифинвэ Карнистир, я не склонился перед Врагом, я выдержал пламень Камней, и пока я жив, я могу сражаться.

Наверное, ситуация у них была безвыходной настолько, что ее даже останавливать не стали.

Через открытые ворота Ирка видела черные орочьи щиты и красные ленты балрогов. И было все это просто до ужаса обидно.

— Орлов бы, — понуро сказал Серегон. — Чтоб прилетели.

Пока Ирка пыталась сообразить, о каких орлах речь, откуда-то из-за деревьев неожиданно донеслось протяжное гудение рога.

— Это еще что? — Серегон аж привстал.

Орки качнулись вперед, потом остановились. Щерился копьями строй защитников Амон-Эреб, Роланд продолжал о чем-то ругаться с мастером. Снова запел чужой рог.

— Не похоже на орков, — голос Леи выдал ее предельное напряжение.

Роланд встал в строй, мастер отошел к тканевой стене, орки продолжали топтаться в воротах. И, кажется, что-то происходило у подножья холма.

Серегон встал, оперся для вида на Иркино плечо.

— Слушайте, — сказал он встревожено, — кажется, они перестраиваются.

Крики и лязганье с дороги донеслись до Ирки почти одновременно с ликующим криком Таниты:

— Это Гондолин! Там знамена Гондолина! Гондолин пришел к нам на помощь!

— Вау, — выдохнул Серегон. — Ладно, я согласен на такую замену орлам.

Черный со звездой щит Димки-Дунадана вызывающе торчал в первом ряду среди белых щитов Гондолина. Ирка заметила его почти сразу, когда они спустились следом за воинами Амон-Эреб по склону холма. И все разом встало на свои места — и куда Димка делся, и почему Гондолин, о котором никто ничего не слышал с начала игры, вообще куда-то пришел. Потаенные королевства, как-то так это называлось, Ирка слышала краем уха.

Что вообще происходит, она перестала понимать где-то после крика Таниты. Роланд снова пошел ругаться с мастером, Цемент вообще подошел к щитовикам перед воротами, перебросился с ними несколькими фразами. Орки посовещались и от крепости немного отошли. — Все-таки выходят, — сказала Лея.

— Ну, елки, ну чего я ранен, — выдохнул Серегон.

На дороге кричали, лязгало и стучало. Даже до крепости долетало звучное «Айя!». Из Амон-Эреб вышли молча и сразу же врубились в орочий строй.

Лея вытащила Ирку из крепости чуть позже. Вроде бы помогать раненым, но на самом деле — скорее посмотреть. Вид со склона холма на дорогу отрывался просто отличный.

Тогда-то Ирка и заметила в белом строю черный Димкин щит.

Неподалеку от них благополучно мертвый Куруфин о чем-то разговаривал с Томой. Судя по лицу их «пионервожатой», тема была интересная, и Ирка перебралась ближе. Просто смотреть на сражение оказалось для нее как-то уж слишком нервно.

— И он мне говорит — мол, вы воры, и пришли в ночи, как воры, и украли, как воры, — Куруфин жестко усмехнулся. — А я понимаю, что знаю наизусть все эти речи, и сам честил вором сына Барахира, и что стоит за этими речами, тоже знаю наизусть. Злость бессилия за ними стоит, но надо мной у нее уже власти нет… В общем, пока он трындел, я с него еще два хита снял, с балрога этого долбаного.

— Да, круто получилось, — Тома улыбнулась. — Нам вообще на этой игре с Первым домом повезло, вы замечательные. О! Смотри, смотри, тролля завалили!

— Айя нолдор! — орали в белом строю.

— Айя! — кричали им в ответ, а потом до Ирки донеслось еще:

— Аута и ломе!

— Это значит — да сгинет тень, — Куруфин обренулся к Ирке. — Кажется, мы побеждаем. И наступит утро.

— Я благодарен родичу моему Тургону за то, что он прислал подмогу, — сказал Маэдрос здоровенному бородатому мужику, предводительствовавшему войском Гондолина.

Они встретились посреди дороги, где-то среди убитых орков, которые собирались обратно в Ангбанд, среди собственных раненых, лекарей, которые пытались что-то сделать с раненными, и всех остальных, которые тынялись там с разной степенью бестолковости.

Ирка как раз добралась до Цемента, сидевшего на обочине под деревом. Тот сразу же отобрал у нее баклагу с водой, неловко подхватил руками в рукавицах и надолго к ней припал.

— Тургон мертв, — хрипло ответил Роланду мужик и добавил уже Ирке:

— О дева, если ты дашь воды и мне, благодарность моя будет велика как море.