Коди открывает мне доступ к ее школьным сочинениям и аттестовочным эссе, и ко дню побега я знаю о Магдалене Джейс решительно все.

Хотя Коди сотню раз в деталях рассказывает план побега, я страшно нервничаю. Я не могу толком сосредоточиться на работе, и меня впервые ругают. Обед не лезет, я отдаю сэндвичи Коди и он раздраженно велит мне взять себя в руки и подкрепиться. Сам он тоже выглядит взволнованным, но старается не подавать вида. К вечеру мы оба сами не свои и почти не говорим, когда собираемся на свободном часе в компьютерном зале. Коди вносит последние правки в наши личные дела. Его новая личность – Джон Прюитт, сын того самого Дженилза Прюитта, которого мы переселили в Карст. Коди уверен, тот поддержит его, едва узнает всю правду. Я не сомневаюсь в его правоте. За два года заключения я много раз видела, как поддерживают друг друга чернокожие.

Для меня Коди выписывает назначение в центр распределения в столице. Когда я прибуду в Глэндсдейл, для меня подберут жилье и работу с учетом идеального личного дела Магдалены. Красотка Эмбер велит отбой и мы послушно расходимся по камерам.

Проходит три томительных часа, когда они снова открываются.

– Быстрее, – командует она. Коди пулей мчится на пост досмотра. Второй охранник осуществляет обход верхних этажей, у нас на все минут двадцать. Коди требуется три из них, чтобы начисто стереть наши личные дела. Теперь Коди Прескотта и Шайен Мальберн не существует в природе. Красотка Эмбер отводит нас в служебное помещение и дает гражданскую одежду. Она плохо садится по размеру, но не настолько, чтобы привлечь к нам ненужное внимание. Затем она выводит нас в гараж, и мы прячемся в ее машине. Лежать под брезентом на полу очень неудобно – мало места и нечем дышать. Я задыхаюсь от страха, но Коди крепко сжимает мою ладонь. Слишком просто, – думаю я, – все слишком просто.

– Успокойся, – требует Коди, и я понимаю, что ногтями впиваюсь ему в кожу.

– Что будет, когда нас не найдут в камерах? – в ужасе шепчу я. Коди молчит. Завтра воскресенье, у нас есть дополнительный час, но я не могу отделаться от мысли, что начнется, когда в городе узнают, что двое изгоев бежали из заключения. Коди удалил наши личные дела, но что, если где-то есть копии, и наши описания передадут на границу? Или кто-то из охранников, знавших нас в лицо, окажется на пропускном пункте, когда мы попытаемся выбраться из города? Коди многое сохраняет при себе, не делясь со мной деталями побега, и все его недомолвки теперь кажутся мне причиной для неизбежного провала. Если нас поймают, то расстреляют.

Часа через три в гараже раздаются шаги и дверь открывается. Это красотка Эмбер.

– Тише, – велит она, и заводит мотор. Медленно мы подъезжаем к последнему пропускному пункту. Эмбер открывает окно.

– Как ночная смена? – спрашивает ее незнакомый голос охранника.

– Как обычно, всю ночь думала о тебе.

Охранник хрипло смеется. Он тянет время, должно быть, ему нравится красотка Эмбер, а мои нервы натягиваются струной. Я так напугана, что мне хочется вскочить на ноги и добровольно сдаться.

– Как сын? – продолжает спрашивать охранник.

– По-прежнему, – вздыхает Эмбер. – Мою заявку о выделении дополнительных лекарств отклонили. Думаю, попробовать подать новую. Должно быть, я забыла вложить какие-то исследования. Не могли же они просто так откреститься от больного ребенка.

– Попробуй, – говорит ей охранник. В его голосе откровенная жалость. Никому без связей еще ни разу не удавалось добиться временного повышения рейтинга для лечения.

Разговор о больном сыне ослабляет бдительность охранника. Он не делает ни малейшей попытки досмотреть машину, и мы выезжаем за периметр.

Свобода! Я не могу поверить в происходящее. Коди тихонько посмеивается, машину трясет из стороны в сторону.

Мы едем больше часа, прежде чем Эмбер притормаживает.

– Приехали, – говорит она. Мы с Коди осторожно выбираемся из-под брезента. Тело страшно затекло, глаза отвыкли от света, и я не скоро понимаю, где мы. Крохотный закуток вокзальной парковки точно создан для того, чтобы незаметно выйти из машины. Я оправляю платье и Эмбер вручает мне старую сумку с вещам.

– Одежда и еда, – комментирует она, протягивая ее мне.

– Ты оставила дом после смерти родителей, – напоминает Коди. – Ты не смогла привыкнуть к одинокой жизни и теперь хочешь уехать как можно дальше, в столицу.

Я киваю. Эмбер садится обратно в машину, оставляя нас наедине. Время прощаться.

– Ты ведь поможешь ее сыну? – спрашиваю я. Коди кивает.

– На это и был уговор. Я уже поднял его рейтинг, когда буду в Карсте, повышу еще. Летом переведу ее в частную охрану куда-нибудь на острова. Надеюсь, это поможет Максу поправиться.

Я киваю. Я не знаю, как прощаться с человеком, который ради меня пошел на такой риск. Коди находит решение сам – крепко обнимает меня.

– У тебя все будет хорошо, – обещает он. – Твои документы идеальны. Как только я буду в безопасности, сразу с тобой свяжусь. Помни, я Джон, Магдалена.

– Мэгги, – поправляю я, и Коди смеется. Обняв меня снова, он поспешно возвращается в машину, и я долго смотрю им вслед, не веря, что мы расстаемся навсегда.

Наконец, машина теряется за поворотом, и я, собравшись с духом, направляюсь ко входу.

Очередь маленькая. Я пристраиваюсь в самом ее конце, прислушиваясь к разговорам. Пока никто ничего не говорит о побеге, и я облегченно вздыхаю. Наконец приходит мой черед.

– Доброе утро, – чуть дрогнувшим голосом приветствую я билетера. – Будьте добры, один билет до Глэндсдейла. Мое имя Магдалена Джейс.

Я называю свой социальный номер и принимаюсь ждать. На экране появляется таблица с моими данными, билетер пробегает по ней быстрым взглядом. Коди прав – увидев высокий рейтинг благонадежности, он уже не вчитывается во все остальное.

– Подпись, – требует он, протягивая мне карточку для заполнения. Я столько раз тренировалась, что с легкостью повторяю почерк Магдалены. Личная подпись – единственный графический файл, который закон разрешает хранить в базе. Билетер бегло сравнивает оригинал с карточкой, и, кивнув, распечатывает мне билет.

– Доброго пути.

Я иду в здание вокзала. Мне не верится, что все так просто. До моего автобуса полчаса, и я трачу их изучая путеводитель по Глэндсдейлу. Я быстро нахожу на карте центр распределения. Он совсем рядом с вокзалом, и я радуюсь тому, что не придется плутать.

– Можно оставить его себе? – спрашиваю я у дежурной по вокзалу, и она с улыбкой кивает.

В автобусе совсем мало людей. Я думаю, что мы еще кого-то будем ждать, но водитель практически сразу же закрывает двери, и мы выезжаем.

Я сижу у окна, как и во время поездок на работы, но на этот раз город кажется мне совсем другим. Родные места, увижу ли я вас снова?

– Разрешите? – ко мне пересаживается пожилая дама. У нее так много вещей, что они заняли все ее место, неудивительно, что она была вынуждена искать другое. Я киваю, и она довольно опускается рядом.

– В первый раз в столицу?

Я киваю. Дама явно настроена пообщаться, а я больше всего хотела бы побыть одна. Неужели к одиночеству и в самом деле можно так привыкнуть?

– Я тоже. Мой сын живет в Глэндсдейле, а я все никак не могла собраться его навестить. Ты к кому-то в гости, милая?

– Нет. Я переезжаю.

– Переезжаешь? – она с изумлением вглядывается в мою крохотную сумку. – Впрочем, вы, молодые, любите путешествовать налегке. Надеешься, что столичные центры выдачи будут получше наших?

Я снова киваю. Одежда – последнее, о чем я сейчас думаю. Мы быстро приближаемся к границе города. Скоро будет пост. Я бросаю взгляд на электронные часы, висящие в начале салона, и тяжело сглатываю – уже сейчас наш побег должен был быть обнаружен. Водитель начинает сбрасывать скорость.

Они входят в салон вдвоем. На поясе кобура, в руках портативные компьютеры.