Этой идеей Лент проникся после разговора с Ольхой. Такое могущество лучше сразу брать под контроль – это понятно – правда, явление в дверях удивлённой Савилы подсказало ему, что неплохо было бы сначала посоветоваться. М-да, нужно отвыкать от трона… но, в конце концов, это его юбилей, кого хочет, того и позовёт! Можно?

– Можно, – сказала Савила, всё же она прекрасно его знала. Он будет по ней скучать. – Идея неплохая. А пока глянь, на что я наткнулась. Не про оборотней, но Алевтине время сэкономим. Читай!

На стол перед Лентом шлёпнулся старый журнал «Альманахъ» с порыжевшими от времени черно-белыми гравюрами. Парадокс. Руны спасают всю эту макулатуру от естественно тлена, но не защищают от пыли.

– Что это? – с первого же разворота на Лента уставился волк. Не оборотень, а картина Васнецова. Довольно неплохая репродукция, кстати, если принять во внимание невысокое качество бумаги и типографской краски.

– Переворачивай, переворачивай! Раздел объявлений смотри.

­Страницы странно заламывались и одновременно ласкали пальцы ощущением бархата – наворожила кормилица.

– «Ходящiй надъ безднами, призываетъ изъ далей ту, что дердзнётъ с нимъ рука об руку…»

– Брось знакомства, дальше смотри!

– М… Почему же? Здесь интересно: «…пройти и познать всё».

– Лент!

– Гляди-ка! А вот и «Невесты»! О… Теперь я вижу о чём ты.

Видел не только Лент, за его спиной к тому времени выстроились все его дамы, хихикая и подтрунивая друг над другом. Даже не хотелось перебивать. Но и они споткнулись глазами о тот же знак под объявлением из разряда «Услуги».

– «Консультации рунолога. Помогу. Обучу. Перенесу к любимому.»

– Что скажешь, Алевтина?

– Руны те же.

– А «перенесу»?

­­– Это же объявление для модной рубрики, Лентушка… Разве можно воспринимать такое дословно? Когда люди ждут чуда, и не такие глупости говоришь, разве трудно? Только это всё слова. Какое там «перенесу»!

– Откуда пессимизм, зелёная? Давно ли на мётлах и в ступах летали?

Алевтина потянулась и обняла Лента сзади за плечи, в глазах засветилась бесконечно терпеливая любовь: – Дурачок ты мой.

Развернулась и отравилась на кухню по своим хозяйским делам, добавляя на ходу: «Руна левитации нужна, а здесь её нет. Как нет и адреса с почтовым отделением.»

– Это романтики в тебе нет, Алечка, – вздохнула ей вслед Савила. – А адрес не нужен. По-моему, это аркан. Похоже, нашего Лента приглашают в гости.

Арканы, как думал Лент, существовали для притяжение через Черту. Но в теории, в самой теоретической теории, преодоление времени и расстояний тоже допускалось. Правда, того, кто мог сплести такую петлю на этом свете эта самая теория не обуславливала. Значит, проконсультировать некому.

А как насчёт упорядоченной нечисти?

Со времени последнего разговора за ужином, Любочку Лент не видел – она сдавала помещение, шло туго. За эту неделю они с Алевтиной перерыли весь архив, но нужного сочетания рун так и не встретили. Заодно, правда, немного разобрали и даже разложили записи по группам, большое дело сделали – Любочке будет намного легче описывать содержимое коробок. Поскорее бы приступала! Алевтине Лент не жаловался, но он безумно устал от монотонной работы – начавшись как увлекательный поиск, та быстро превратилась в нудное глотание пыли. Лент беспощадно чихал, вплоть до опасений, не приведёт ли это упражнение в заговоро-устойчивой аллергии.

Сегодняшний вторник от прочих дней недели ничем не отличался. С самого утра Лент усиленно шмыгал носом, несмотря на наведённое Алевтиной заклинание свежего ветра. Ветерок развлекал, конечно, шаля и переворачивая страницы тетрадей, но от аллергии не спасал, напротив, загонял пыль ещё и в глаза, заставляя страдать и их.

Любочка позвонила к полудню и отчиталась, что с делами конторы покончено навсегда и насовсем, и о «Версии» никто из них больше не услышит – даже вывеску уже вывезли на свалку. Эта дверь закрыта. Грусти это, пожалуй, не стоило. Когда жизнь закрывает одну дверь, она обычно открывает другую, и в их случае не самую узкую и кривую.

Помощница попробовала было отпроситься на остаток дня по своим делам, но замученный архивом Лент не отпустил, раз Любочке нужно домой, пусть едет, но и он подъедет к ней. Тот план, над которым он раздумывал, лучше воплощать поближе к Любочке и подальше от Алевтины.

Помощница, он знал, тоже паковалась. Правда, не так кардинально – та самая библиотека книг с «говорящими» названиями останется пока в Москве, в запертой и заговорённой квартире – но при любом раскладе, сегодня гостей Любочка не планировала, и когда Лент услышал: «Конечно, приезжайте, жду», то окончательно уверовал в то, что никому до него так не везло с персоналом.

Погодой нынешний февраль Москву не баловал – засыпал снегами, сковывал корками льда, кружил на дорогах машины и баррикадировал улицы троллейбусами, которым, поговаривали, недолго осталось колесить по улицам столицы.

До Ростокино «Мазда» ползла больше часа. В следующий раз Лент вызовет синюю неотложку, честное слово!

Извиняться за задержку передумал – судя по глухому свитеру и лыжным штанам Любочки, та и сама приехала недавно, даже переодеться не успела. Зато гостя встречала подготовленной: запахи из кухни доносились сладкие и аппетитные.

– Заскочила в булочную по дороге. Мы же выпьем чаю?

– Разумеется, выпьем!

Лучше бы валерьянки, но с этим Лент справится и сам, вот только присядет и расславится.

Пока он пристраивал на крючке свою дублёнку, из кухни донёсся звон посуды. Они не одни?

– Я теперь редко одна, Лаврентий Петрович.

Ага. Что ж, некоторые Любочкины гости Ленту даже на руку. Только тем звенеть посудой затруднительно… для этого нужен кто-то более материальный.

Так и оказалось: за кухонным столом, покрытым клетчатой клеёнкой, подперев голову рукой, в задумчивой позе дожидался не призрак, а человек. Мужчина. Немолодой, по-своему степенный, но больше богемный.

– Знакомьтесь, Лаврентий Петрович, это Аристарх…

– Аристархом вполне можно ограничиться, дорогая соседушка, – перебил мужчина и привстал, протягивая Ленту руку.

– Тогда и Лаврентием можно, – согласился Лент, не понимая что в этом человеке кажется ему неестественным. Вероятно, взгляд. Пустой и бесконечный взгляд безумца. Однако!

Последовавшие за приветствием фразы о погоде, пусть и ничего не значащие, в формулу безумия укладывались плохо. Человек говорил связно, немного помпезно, но из образа богемы не выбивался. Возможно, Лент ошибся? Может, дело в наркотиках или в естественных причинах, кто знает, отчего глаза пустеют, мало ли, какой-нибудь аневризм… Так ничего и не поняв, он решился на прямой вопрос, не беда, если его посчитают невежей – он невежа и есть.

– У вас удивительный взгляд, Аристарх, вам, наверное, часто об этом говорят?

Мужчина засмеялся, значит, не удивился и не обиделся, хотя ответил отрицательно.

– Нет. Не часто. Со мной редко разговаривают в последнее время, знаете ли. Сёстры-сиделки неразговорчивы.

Ах, вот оно что. Любочкин сосед серьёзно болен. Надо же, а по виду и не скажешь.

– Любовь Артемьевна – волшебница. С нею мне снова захотелось жить.

Любочка смутилась.

– Лаврентий Петрович, может, глянете? Это по вашей части.

Лаврентий опять ничего не понял. И вдруг догадался. Неужели Аристарх поймал наездника? Теория Лента по отношению к симбионтам пока не сформировалась. Кто знает, что им доступно? Упорядочить низшего демона – это одно, а вернуть в сознание человека, объезженного охотником из-за Черты – это уже из разряда целительства, граничащего с волшебством. Ведьмаку такое точно не под силу. Сколько раз он не успевал! Да что там… С такими людьми можно было только попрощаться.

– И давно вы болеете?

– Почти год. Говорят, без положительной динамики. Знаете ли, до самого недавнего времени, пока к нам не заглянула Любовь Артемьевна, я не испытывал никакой потребности в общении.