– Спасибо, Патрик.

Вот почему по-английски «спасибо» – это всегда «нет»? Хочешь ответить утвердительно, говори: «Да, пожалуйста!» или просто «пожалуйста».

– Так что за фобия, вы говорите?

– Айлурофобия, сэр, боязнь кошек. В качестве предположения о необходимости собак, что до Демонов. Сейчас в разработке несколько идей. Некоторые значимые фигуры, вынашивавшие планы мирового господства, такие как Александр Македонский, Чингисхан и Наполеон, страдали от страха перед кошками.

– Спасибо Патрик. Интересная справка. По этим людям есть ассоциации с Демоном?

– История умалчивает, сэр. Воля Демона направлена на причинение зла и проклятие рода человеческого. Так учит нас теория. Данные же исторические личности были популярны и прославляемы своими современниками. Из стана друзей, разумеется, что свойственно человеческой природе.

Больше Патрику сказать было нечего, да и у Лента вопросы закончились, поэтому мужчины вежливо распрощались, и телефонная трубка отправилась обратно в карман.

– Вот, – молча дождавшись своей очереди, Любочка протянула Ленту извлечённый из сейфа листок. – Этого он не подписывал, он это нарисовал. Забыл забрать, а я сохранила. Даже в сейф уложила вместе с договором аренды, сама не знаю зачем…

Листок подрагивал в Любочкиной руке, будто пытался вырваться, а силой от него фонило так, что Ленту свело зубы от знакомого холода.

Рисовала Савила действительно неплохо, вот только с наброска на Лента смотрело совершенно ничем не примечательное моложавое лицо с длинными волосами и густой бородкой, которых нынче по улицам ходит множество. Такое впечатление, что эту моду изобретали с единственной целью ­– для конспирации.

Лент задавал уточняющие вопросы, и Любочка с Савилой охотно разъясняли, одна как очевидица, другая как влезшая в воспоминания очевидицы прорицательница: высокий, худощавый, манерный, «такой дизайнер-дизайнер с ногами в первой позиции, как у балерины». Голубые джинсы, чёрный пуловер, кожаная куртка грязного оттенка… Собаки, совершенно точно, те-самые – Пушка со Снежком Савила помнила прекрасно. Она не стала рассказывать только о том, как ластились эти псы к Любочке, не хотела расстраивать Алевтину. О новых «друзьях» помощницы Лента Алевтина рассказывала Савиле не только в ужасающих подробностях, но и без малейшего одобрения.

На «забытом» листке оказался простенький чертёжик – звезда, заключённая в круг – избитый символ под названием пентакль. Дополняли его непонятные знаки и геометрические фигуры стихий и духа: один круг и четыре треугольника. По центру внутренней звезды – всевидящее око, символ Лысой Горы. Алевтина уверяла, что в самом скором времени предоставит объяснение и остальным символам, дайте ей только покопаться пару дней в архиве. Вот собственно и всё.

Ещё раз обсудили происшествие в магазине готового платья, посмеялись и уселись ужинать.

– Савила, – прожевав кусок мяса, Лент запил его вином: на ужин они доедали вчерашнее рагу, к которому Алевтина подтушила овощей в горшочках. «Шираза» в запасах не оказалось, но пригодилось и «Мерло». – Ты не помнишь, как эти треугольнички транслируются в стихии?

– Стыдно не знать, Лент. Ты столько лет прожил со светлой!

Да, это так, Анна была насквозь пропитана идеями стихий и вездесущей энергии. Целительница, что возьмёшь? Но сам он к этим знаниям относился, как к бэк-вокалу: есть и есть, ему эту партию разучивать никогда не требовалось.

– Тридцать три года.

Так много и так мало. И он ни секунды не жалел, что не выучил за эти годы знаки стихий, вот нисколечко. Это сейчас читалось на его лице достаточно чётко. Савила вздохнула: – Извини. Если ты хочешь знать, не перевёрнута ли пентаграмма, то на этой картинке непонятно. Когда Алевтина найдёт остальные символы, тогда посмотрим.

Алевтина покачала головой, не соглашаясь: – А что их искать? Это руны, причём, всем известные. Клетка, отсрочка, сопротивление, притяжение и ключ. Нужно только разобраться, что обозначает их сочетание в кругу вокруг ока. И не рассчитывай установить по ним направление, Савила, они нанесены лучами, по удалению от центра.

Обломчик.

В комнату влетел Пыж и уселся на своё привычное место – на левое плечо хозяина. Разговор тут же переметнулся на ветеринарные паспорта, у англичан с этим строго, а Пыжа с Черепом никто оставлять в Москве не собирался. С попугаем худо-бедно разобрались – посидит, конечно, в карантине, но и только, а вот черепаха оказалась подвидом редкостным и возникли проблемы. Как бы не пришлось ввозить его в страну по личному распоряжению королевы. А вывозить по чьему? М-да.

«Лавлентий холооосый!»

– Не подлизывайся.

– А что ему остаётся, – хохотнула Савила, – он же не дурак, видит, что происходит что-то невиданное, хозяева вещи пакуют! Как бы не забыли его с собой взять. Можем, кстати, звякнуть Бригитте, она у нас ветеринар.

– Разберёмся и без неё, ты бы лучше попытала её про планы на юбилей, не люблю я сюрпризов.

К этому разговору Лент возвращался не впервые и Савила кивнула: «Посмотрю, что можно сделать».

– Ты, кстати, вурдалаков видела?

– Про собачек интересуешься? В живую не видела, но читала, конечно. Таких, которые людьми оборачиваются, со времён «Слова о Полку Игореве» не описывали. Вполне возможно, что Всеслав-князь последний был. А прочая кровососущая погань, вовкуны и волколаки, мелькают то тут, то там, леших пугают.

– Так значит, Пушок со Снежком…

Ну вот! Опять Лент совершенно забыл про Любочку! А у неё, бедняжки, вся кровь от лица отлила. Шоковая терапия в действии.

– Простите, милая моя, мы не хотели вас пугать. Пушок со Снежком – не совсем вурдалаки. А вот охотники, их оседлавшие, вполне возможно, вампиры-оборотни и есть. То есть были, в прошлой жизни. Живым собакам в вампиров не переродиться, новых клыков не отрастить, не бойтесь, но по сути – да, эти «лайки на стероидах» на сегодня не самые лучшие друзья человека.

– А «Слово» какого века? – вмешалась Алевтина. Тема разговора ничуть не отвлекла её от смены блюд – она как раз поднялась из-за стола и принимала у гостей опустевшие тарелки. – Кабы не двенадцатого? Ну-ну, был у Верочки и помоложе поклонник.

– Что, вурдалак?!

– Вурдалак – не вурдалак, но оборотень. Светлый. Увлечён был сильно, стихи ей читал, а она ему: «Удивите меня, а не усыпляйте!» и ручкой так... – Алевтину эти воспоминания явно забавляли, она даже заулыбалась загадочно. – За мной ходил, уговаривал: заколдуй, мол, ты же ведьма. Дурачок, будто я могу. А потом сам научился. Знаки всякие рисовал, свечи жёг, и научился.

Тарелки были убраны, Алевтина удалилась на кухню, а Савила с Лентом так и сидели, недоумённо заглядывая друг другу в раскрытые рты. Это что за невидаль, оборотень-самоучка? Одна Любочка отнеслась к истории, как к сказке о любви: «Ах, расскажите же скорее, Алевтина, что было дальше! Вера Васильевна оценила?» и убежала на кухню за рассказчицей.

Ну, мама!

Ну, светлые!

Савила встала и молча вышла в коридор. Знакомо щёлкнул двойной выключатель – Лент понял, что она в архиве. За ней не пошёл: он не станет ей мешать, пускай ищет – никто не сможет найти нужную информацию быстрее Савилы. Кстати, нужно бы начинать паковать всю эту кучу малу, он попросит Любочку… завтра, а сейчас самое время сосредоточиться на яблочном пироге с хрустящей корочкой. Ммм…

На какое-то время десерт заставил его замолчать, правда, барышни так громко шушукались о плётках и поводках для ручных оборотней, что растревоженная фантазия Лента, да и память о маменьке, призвали его к скорейшей смене темы: – Алевтина, ты бы лучше познакомила Любовь Артемьевну с этикетом зелёного клана!

– Успеется, Лентушка, такую науку лучше постигать медленно и на примерах.

– Некогда медленно, Алевтина, извини. Когда ещё клановый сбор, а тут юбилей, я не могу не использовать такую возможность. Любочку нужно представить.