Осторожно выдохнув, он попробовал оживить занемевшие мышцы. Боль пронзила тело миллионом иголок, но эта боль была несравнима с той, что ему довелось испытать «под пером». Невиданное самоуправство, издевательство над силой, зелёные руны были так же чужды его синеве, как пересаженный орган. Организм отторгал насильно навязанное, но Лент не сомневался в верности избранного пути. История знала примеры совмещения сил, редчайшие, продиктованные жёсткими условиями выживания кланов, они удивляли и поражали воображение. Это всегда происходило на грани, и не было связано с добровольными экспериментами тёмных. Что выйдет из его демарша, Лент не знал. Выбор, сделанный на парижской мансарде, лично он добровольным бы не назвал, но за дальнейшие свои действия отвечал полностью.

Глаза почти не видели; мышцы понемногу отпускали и, едва почувствовав такую возможность, он разбросался на тахте, подтянув одну ногу к животу, и провалился наконец в глубокий тревожный сон.

Утро следующего дня хозяев не разбудило.

Стрелки часов подползали к полудню, и давно проснувшаяся квартира жила своей жизнью. Моргал лампочкой автоответчика телефонный аппарат – Алевтине беспрерывно звонили клиенты, и она предпочитала отключать звонок. Бился о стены Череп, не находя кулинарных подношений в привычном месте. Возмущался Пыж, предусмотрительно запертый в клетке перед нанесением рун, там же и забытый без пшена и воды. Но ни гулкие удары черепашьего панциря, ни громогласные протесты попугая не могли помешать спать Алевтине и Ленту. Бей в барабаны! Труби в трубы! Всё будет зря – Лент не проснётся. Однако, как ни странно, проснулся он легко. Причём, от такой мелочи, как поворот ключа в замке. Наверняка сработала новая защитная руна – спасибо Алевтине! Он услышал, как мягко хлопнула входная дверь, и бесшумно опустил ноги на пол. Сейчас отреагируют обереги и в коридоре запахнет палёным. Не запахло. Напротив, повеяло теплом и заклинанием поиска: «Хозяева! Вы где?».

Он узнал этот голос – беспокоиться не стоило, он и сам собирался нагрянуть к Савиле за советом. Точёная фигура заполнила собой дверной проём – прорицательница была велика. Не помпезна, а грандиозно грациозна. Эдакой грацией львицы. Смотреть приятно, а подойти боязно.

– На ловца и зверь бежит… – он встал и направился к ней: свой поцелуй в лоб он при встрече получал всегда, не уклоняясь. Однако сегодня в глазах Савилы он уловил что-то новое. Ах, да! Он же посинел и помолодел на пол века! Но разве это причина для невыполнения ритуала, которому не меньше?

– Погоди-ка! – голос Савилы, низкий и глубокий, показался Ленту пугающим.

– Да ладно, привыкнешь. Я сам глазам не поверил, когда себя в зеркале увидел.

– И давно смотрел?

Ответить Лент не успел. Савила не любила промедлений и уступила ему свои глаза в качестве инструмента насильно. Увиденное ошеломило. Обычно цвет тёмной силы просвечивает сквозь кожу, помещая хозяина в кокон защиты клана, а также сквозь глаза, оповещая посвящённых об уровне противника. В теории, цвет кокона видит любой сильный, включая светлых, если им объяснить, как смотреть. А вот огонь глаз – это только для тёмных. Или для тех редких светлых, кто обучился «зеркалу». Причём, собственный огонь можно увидеть только чужими глазами. Савила предоставила ему такую возможность, и он испугался. Он хорошо помнил себя глазами Мины, тогда он был синеглазым прекрасным зверем, а сейчас перед Савилой стояло чудовище. Он не был больше ни синим, ни зелёным. Сила проходила по его оголённому торсу волнами северного сияния, меняя оттенки и перетекая из одного цвета в другой, вытесняя синеву желтизной и зеленью, и вспять в обратном порядке. Глаза мерцали золотыми вспышками и проваливались поочерёдно в омуты клановых болот. Хаос. Что я наделал?

– Что ты наделал, дурачок?

Лент понял, что если он сейчас же, немедленно не получит свой поцелуй, то возненавидит себя до конца своих дней. Савила, вероятно, почувствовала то же самое, потому что подошла и по-родительски сгребла его в охапку. Этот парнишка, выросший у неё на глазах, всегда предпочитал всем методам метод проб и ошибок, и не любил установленных кем бы то ни было порядков. Досталось от него и клановым правилам. Одна Анна чего стоила…

– Рассказывай, Лаврентий.

Ну вот. Он почувствовал себя маленьким и голым. Почему маленьким, ещё понятно, но почему голым? Он же в штанах!

Чёрт! Кажется, он совершил ошибку, и он готов за неё отвечать, но только не перед Савилой! Она всегда была на его стороне, она сама была его стороной, его стеной, его защитой, и он никогда бы не решился расстроить её сознательно.

– Как ты вошла?

– У меня сохранился ключ. Ты не меняешь замков, Лент. И охранительных заклинаний.

– Это да. Не меняю… но как ты узнала, что нужна мне?

Он уловил вопрос в зелёных глазах и засмотрелся на рыжие кудри, длинные и непослушные, отвлекающие от курносого носа, осыпанного веснушками. Скользнул глазами по красной дутой куртке и бесконечным ногам в современных джинсах. Вот бы кому в «Лидо»! Ростом Савила была не ниже Мины, а про возраст не догадается никто, кроме очевидцев, которые будут молчать и гордится своей ровесницей. Никогда раньше Лент не задумывался, насколько привлекательный ангел-хранитель ему достался.

– Я не знала, что понадобилась тебе, Лент. Хорошо, что так совпало. Меня разыскала Роза. И Пётр тоже звонил, просил лично наведаться. Твой мобильный отключён, городской ты не поднимаешь. Совет волнуется. И да, меня посвятили… чтобы я была готова к твоим глупостям.

– Тебе рассказали про Мину? Я всё объясню.

Савила согласно кивнула – «объяснишь, куда денешься» – и скользнула глазами по заваленному конспектами столу: – Боевая магия без участия пламени. Занятно.

– Помоги мне разобраться, Савила, здесь сам чёрт ногу сломит, а я должен её найти. Она жива. Мина. Я её чувствую, как… как Анну, – сказал и не поверил. Даже в мыслях Лент никогда не сравнивал Анну ни с кем. И вот сравнил вслух. Как он мог сравнить ту, кому нет сравнения? Да какое там! Зачем обманывать себя?

– Я должен.

Савила сидела и смотрела на него, не мигая. Увлечённый своими мыслями, он не заметил, когда она прошла к столу и села, как была, в куртке и шарфе, напротив пожелтевших тетрадей. Лёгкая опора на локоть, нога на ногу, и глаза, бесконечно мудрые, глубокие, всё понимающие глаза в сетке морщин, которых он никогда раньше не замечал. Да, в «Лидо» ей поздновато…

Лент сообразил наконец, что хватит щеголять перед женщиной голым торсом, и нашёл в себе силы улыбнуться.

– Я сейчас, – где-то недалеко, к коридоре, должна валяться его рубашка. – Ты устраивайся. И раздевайся. Я сейчас чаю заварю, Алевтина спит, устала.

Рубашку он разыскал быстро и сразу отправился на кухню – этот дом всегда был гостеприимным.

Поначалу у него ничего не получалось – он успел открыть все шкафчики по очереди и даже наступить на Черепа, но привыкшая к хозяйской руке Алевтины кухня принимала чужие «ухаживания» неохотно, и очень обрадовался, когда ему на плечо легла твёрдая рука Савилы, после чего низкий голос посоветовал ему не суетиться.

Всё-таки Лент обожал эту женщину. Конечно, он не станет суетиться! Суета – это не его. За этим процессом хорошо наблюдать со стороны мягкого уголка, куда он сразу и направился. А вот Савила суетиться умела. Сначала она насы́пала проса в кормушку Пыжа, одновременно открывая дверцу клетки, тем самым ошеломляя попугая выбором между двумя потребностями: свободы и утоления голода. Затем споро нарезала и насадила на спицу морковку, за которой Череп послушно поплёлся в свой уголок, а там уже ожидала горка салата – и когда только успела накромсать? И даже чайник совсем недолго посылал ей свои свистящие призывы – она и к нему успела мигом.

Красота!

Чай помог – Лент перестал чувствовать себя виноватым. Что бы он ни натворил, ничего страшного пока не произошло, ведь так? Чувствовал он себя превосходно, а значит, откладывать намеченное пока не станет.