Крис подбирал последних колонистов, когда аппарель начала подниматься, буквально затаскивал их назад, а остальным приходилось кричать и указывать на соседние корабли. И внутри у Юхельссона все сжималось, когда делал это. Он принимал людей больше получаса, и, если поначалу не чувствовал к ним ничего, то затем испытывал лишь сожаление. Капитан поступил правильно, что решил взять всех их на борт. Но проблемы только начинались, Илья смутно представлял, что они будут делать дальше.
Фрейя зависла над полем боя, турели обрабатывали море из самой разнообразной инопланетной жизни, оставляя воронки из земли, камня и грязи.
— Ладно-ладно! — сказал Наврич. Его кофе давно остыл, и, отхлебнув его, молодой человек сильно поморщился. — Эта машина всё ближе. Самое время валить, — он выдержал паузу, облизнул губы и уж затем пожал плечами. — Или паниковать.
— Да было бы куда валить, — вздохнул капитан. — Везде отказывают.
— А что столица?
— Здесь как таковых столиц нет. Есть большие колонии, вроде тех на Медузовом полуострове, но там нас шлют ещё дальше, чем остальные. Боюсь, мы тут задержимся.
— Раз мы ждем, может, бахнем по этой горе? — предложил Алексий.
— Отставить. Мы сделали здесь всё, что могли, — Вацлав вновь вздохнул, лежа в своем кресле. Он посмотрел на помощника. — Пора уходить.
Общаться с Ингваром, тем самым человеком, оказалось легко. Он был из тех простых людей для которых не надо было искать особого подхода. Но сам всегда находил этот подход к другим. Стоило отметить его странный юмор, который пришел по нраву Кристиану и Тарадону. Остальным бы тоже пришелся, общайся они с ним вообще, а так кроме тех двоих никому беседовать и не пришлось.
Илья сразу заметил, что Ингвар отличался от остальных колонистов. Это было заметно в его жестах, телодвижении. Возможно он и прожил какую-то часть жизни на Аракктуре, но оставался другим.
— Говорят, капитан скоро договорится о перевозе беженцев. Их выпустят, это точно!
Они задержались в кают-компании. Крис любезно налил в стакан Ингвара немного алкоголя из своих запасов.
— Надолго нас не хватит, — признался подсевший к ним Зденек. — Не в плане терпения, а в плане запасов. Ты посмотри сколько их снаружи. Не пройти, не продыхнуть. Еды хватит еще на день. Может быть два, если не будем расточительны. Да и, — он шмурыгнул носом. Илья плеснул виски и в его стакан, который Зденек тут же выпил залпом. — И что будет, когда всё закончится? Вряд ли нам возместят ущерб. Хотя бы просто благодарности дождаться, — Наврич усмехнулся и махнул рукой. — Не будет нам ничего. Только головную боль себе нашли, — мужчина посмотрел на своих собеседников. В руках он теребил стакан, вертел его и затем добавил, взглянув на соратников: — Но ведь главное оставаться человеком, да?
Людей действительно было много. В коридоре хватало места, чтобы идти только одному человеку, а остальное пространство занимали либо тела, либо их поклажа. Вонь от подбитого жука становилась всё сильнее. Команда хотела запихнуть его в носовую часть корабля, в один из пустующих отсеков, но там уже разместились другие беженцы. Оставалось только накрыть гниющее чудище брезентом, и дождаться лучшего времени.
Больше всех беспокоилась София. Она постоянно бродила среди беженцев, выискивая больных или раненных. И если Соколовского можно было всегда увидеть за своим рабочим местом, то женщину — среди людей. Чем-то она этим напоминала монахиню, блуждающую среди бедняков и помогающую им по мере своих сил. Но Софья всего лишь выполняла свою работу.
Когда женщина появилась на капитанском мостике, Наврич предложил ей передохнуть. Остановиться хоть на время. А та лишь резко его прервала.
— Хватит мешать мне работать, — холодно, как могли быть холодными операционные инструменты, ответила Ридарри.
Больше её не трогали, продолжив заниматься своим делом.
В свободную минуту, оная выдалась совсем не скоро, команда знакомилась с Ингваром. Его шутки разгоняли повисшую тревогу, а поехавшие истории могли сравниться с историями Дмитрия. Может быть и превосходили их. Рассказывал Ингвар о всяком. Порой казалось, что ему лишь бы болтать, но в этой болтовне никогда не было ни грамма чепухи. А однажды он рассказал об одной планете…
— Вот скажите мне, почему человечество так поздно вышло в космос? У нас есть какие-то обрывки истории из книг, Архива, Сети, слухов, что человек делал какие-то попытки полетов. Но в целом, если смотреть в прошлое, то что мы видим? Как корпорация Аватари-нет из-за своего режима не дает простому обывателю даже голову наверх поднять, не говоря уж о дальних полетах. А затем приходит на её место приходит Ронум, и… И что? — мужчина развел руками, широко улыбнувшись. — Ни о каком космосе нет и речи. Первые полеты, даже можно сказать свободные полеты, произошли намного позже. И то благодаря азуресам, появившихся на Земле. Да и тот «свободный полет» появился от нужды. Двадцатилетняя война же грозила уничтожить человечество, да? Тогда еще никто не знал, что еще другие планеты заселены.
А они, друзья, как вы можете знать, были заселены еще с Аватари. Этот Даргот и Аракктур по сути колонии Аватари-нет. Не знаю я почему корпорация бросила эти планеты, и вряд ли узнаю, — Ингвар выдержал паузу, облизав засохшие губы. А затем тихо попросил налить водички. — И Ронум, зная, что человек есть еще где-то там, сидел на Земле дальше, так и не занимаясь космической программой.
С Аватари вообще много историй. И вымышленных, и настоящих. Все, что ты расскажешь о ней — и правда, и не правда. История Шрёдингера, короче. Некоторые, конечно, стали правдой. Как Аракктур и Даргот, например. Но вот есть мнение, тоже вполне такое себе, что планет заселенных намного больше. Есть и брошенные, как например одна из пустынных. Говорят, там что-то вроде перевалочного пункта было у корпорации. Никакие датчики не могли их засечь, но, говорят и также, что туда однажды попали оперативники Ронума. Как — не знаю, но якобы были. И вернулись только двое из… Из дюжины, может быть двух дюжин. Вернулись и все это дело прикрыли. Весь этот проект, всё это исследование. Совсем всё.
— Я бы мог во многом возразить касательно Ронума того времени, — сказал Вацлав. — Но у меня сейчас нет настроения дискутировать. У той планеты, о которой речь, была какая-нибудь ценность?
— Да, — кивнул Саша. — Может быть сокровища или ценные бумаги, или пушки!
Все молча уставились на него. И неловкая тишина продолжалось еще некоторое время, после чего её оборвал капитан.
— Пройдусь в лазарет. Приму обезболивающее, — кинул Флён.
— Что? Эта скотина опять руку прижгла? — спросил Мед, подскочивший со стула, будто готов был набить лицо обидчику прямо сейчас.
В последнее время после подключения к кораблю контакты капитана начали гореть. Около них возникали пурпурно-багровые круги, а боль могла не утихать по несколько часов. А в этот раз затянулась более, чем на сутки.
— Уймись, приятель, я разберусь с кораблем сам, как только мы вернемся на Закстанор, — Вацлав указал на Наврича. — Если это, конечно, ты что-то не наделал, — он усмехнулся. — И если это всё же ты, то я оторву тебе руки.
— Ну, или прострелишь колени, — тихо добавил Илья.
Рыжеволосый мужчина вышел наружу, едва не спотыкнувшись о чью-то ногу. Человек, заснувший на своем месте, тут же пробудился, извинившись и сжавшись в углу. Среди его вещей Вацлав заметил и клетки, где отдыхали полосатые котики, а рядом с ними был рассыпан корм. Почему-то капитан посчитал, что их хозяин и сам не прочь иной раз им полакомиться.
С момента эвакуации прошло больше двенадцати часов. Вацлаву приходилось всё это время терпеть беженцев, когда он проходил мимо. Капитан чувствовал взгляды в спину, и постоянно спешил вперед, нигде не задерживаясь, как это бывало ранее. Все чаще мужчина пребывал в одном месте, выходя наружу только по крайней необходимости.
Лазарет пришлось открыть посредством кода, который знали только он и София. Женщины внутри не оказалось. Флён и без неё знал, где взять лекарства, просто не хотел самовольничать. И, постояв некоторое время и осмотревшись, подивился, как единственный врач умудрялась наводить порядок на своем рабочем месте. Все чисто, стирано, инструменты на своих местах. Пахло здесь, как сказал бы Вацлав, ничем. Легкий запах антисептика, который тут же приелся.
