– Но ведь он сам обо всем догадается… когда мы… поженимся.

Контесса бросила взгляд на закрытую дверь гостиной и, наклонившись к дочери, доверительно прошептала:

– Если ты о потерянном девичестве, то ты не первая, и ты не последняя, кто выходит замуж не невинной. Я помогу… обмануть мужа, он и не поймет ничего.

– Что?! – ошарашено произнесла Лея.

– Но ты не подумай, – свела грозно брови мать, – я досталась твоему отцу девственницей. Просто… не все же такие честные, как я, так что… воспользуемся чужим опытом.

– Начинать брак с обмана мне бы не хотелось, – тихо возразила Лея, вспомнив слова маркиза о том, что он хотел бы видеть в жене друга.

– А ты замуж хочешь? Счастливой хочешь быть? Хочешь, чтобы муж тебя любил, жалел и баловал? А чтобы уважал, тоже хочешь?

Лея неуверенно кивнула.

– А мужчины большие собственники и не терпят, когда женщинами кто-то до них пользовался, тем более теми, кто становятся их женами, – все так же шепотом, но жестко произнесла контесса. – Один небольшой обман может спасти твою предстоящую счастливую жизнь в браке. Мужчины, как дети, верят в то, во что хотят верить.

Лея ошарашено смотрела на мать, таких циничных слов она не ожидала от нее услышать.

– И не надо так на меня смотреть, ты еще потом спасибо мне скажешь, что я помогла тебе.

– Ваша помощь когда-то лишила меня ребенка, – горько проговорила Лея.

– Лучше молчи об этом, – бросив опять взгляд на дверь, прошипела зло контесса, – и не смей впредь даже заикаться о том, что…

Оборвав себя, контесса встала и, глядя на дочь сверху вниз, произнесла:

– Не будь хоть на этот раз дурой, Абелия. Не упусти своего счастья.

Лея очередной раз пораженная грубыми словами матери, изумленно смотрела на нее.

– Иди к себе, Бель, мужчины задержатся в кабинете отца надолго, я распорядилась отнести туда горячительные напитки и закуски. Думаю, пьяным маркиз не станет перед тобой появляться. Да и не стоит тебе пока его таким видеть.

Сказав это, контесса ушла. А Лея, вздохнув, тоже встала и направилась к себе. Разговор с матерью удивил ее и в какой-то мере расстроил.

Она вспомнила о странном поведении сестры и поговорить с ней захотелось еще сильнее. На этот раз дверь между спальнями оказалась открыта и Лея зашла беспрепятственно.

– Илара, – позвала Лея, вглядываясь в темноту спальни, – ты спишь?

– Нет, – не сразу донеслось в ответ из комнаты.

Лея почти на ощупь прошла далее и увидела в неверном свете луны сидящую в изголовье кровати сестру.

– Иди сюда, ко мне, Лея, – предложила Илара.

Лея осторожно подошла и села на кровать, затем, подобрав платье, полезла дальше и устроилась рядом с сестрой, подоткнув себе под спину подушку.

– Помнишь, как мы вечерами в темноте забирались на кровать и разговаривали, мечтали, строили догадки, что нас ждет во взрослой жизни? – с еле уловимой тоской в голосе спросила Илара.

– Я все помню, Ири.

– Вспомнила мое детское имя? Но я уже не ребенок. И в отличие от тебя не люблю, когда сокращают мое имя.

– Хорошо, Илара, – согласилась Лея, – я больше не буду так тебя называть.

– Где ты была? С маркизом?

– Нет, ты же видела, его увел отец. Я разговаривала с маменькой.

– Что она хотела от тебя?

– Да, так… спрашивала о маркизе, как мы провели время в саду.

– И как вы провели время? – усмехнулась Илара. – Тебе было не скучно с ним? Он ведь такой зануда.

– С чего ты взяла? – удивилась Лея. – Я этого не заметила.

– А я встретилась с ним днем недалеко от его покоев, – с вызовом сказала Илара, и Лея явственно услышала в ее голосе звеневшие злые слезы. – И он прямо посреди коридора прочел мне длинную и нудную лекцию о чести и достоинстве девушки из порядочного и знатного рода. И брезгливо морщился при этом, и смотрел на меня, как… на…. Представляешь! Он отчитывал меня, как… как… я даже слова подобрать не могу! Только вот я чувствую себя униженной после этого, так как будто меня смешали с грязью!

Их покои далеки от той части дома, где поселили маркиза и там нет ничего, что могло бы понадобиться срочно посетить днем. И Леи захотелось спросить сестру – что же она забыла там? Но вместо этого попыталась изобразить сочувствие, придвинувшись к сестре и обняв ее.

– А в конце он сказал, чтобы я больше не смела строить ему глазки и произнес это так… что у меня пропало всякое желание вообще на него смотреть, – продолжила жаловаться Илара, уже всхлипывая. – Как он смел так разговаривать со мной?!

– Илара, милая, – гладила по плечу сестры Лея, – может… тебе показалось, что он был груб… возможно, он не хотел тебя обидеть, возможно… ты не так все поняла…

– Все я так поняла! – отталкивая сестру, воскликнула Илара. – Забирай себе маркиза, он мне не нужен. И вообще – уходи из моей спальни! Видеть не хочу ни тебя, ни твоего противного маркиза. Уходи!

Лея медленно сползла с кровати.

– Ну? Чего ты ждешь? Уходи немедленно! – бушевала Илара.

А у Леи не было ни сил, ни желания утешать ее, оправдываться перед ней, подбирать какие-то слова, чтобы обличить и осудить маркиза в неподобающем поступке. Что ж, пусть она, Лея, черствая, не способная в данный момент на сочувствие и возможно потом ей будет стыдно, ее будет мучить совесть, раскаянье и неприятие поведения маркиза по отношению к Иларе. Но сейчас сидящую где-то в глубине души жалость к сестре перекрывала злорадная радость, что маркиз осадил зарвавшуюся Илару. И Лея допускала, что сестра что-то сделала или сказала маркизу, чем разозлила его и вынудила так себя вести. Так что может быть и каяться потом Лее будет не в чем?

– Мне очень жаль, Илара, что между нами встал мужчина, я не хотела этого. Но мы ведь родные сестры и должны… – попыталась все же оправдаться Лея.

– Убирайся! – взвизгнула истерично Илара.

Лея, поняв, что сейчас все бесполезно, развернулась и ушла к себе.

Думать сейчас о сестре, маркизе и о себе было больно и тревожно, поэтому чтобы отогнать эти мысли, она попыталась почитать книги, которые принесла из библиотеки, но быстро поняла, что устала – день был слишком насыщенным.

Лея вызвала служанку, чтобы та помогла ей раздеться и принять ванну. После этого легла спать.

Ночью ей померещилось, или было на самом деле: Илара стояла около ее кровати и шептала: «Я все равно узнаю твой секрет, я докопаюсь, за что тебя сослали к тетушке. И тогда маркиз убедится, что ты еще грешнее меня».

Утро, к облегчению Леи, началось для нее спокойно. Никто не пришел ее будить, никто не заставлял перемерять платья и никто не терзал ее волосы. Появилась служанка, чтобы помочь умыться и одеться, она сообщила, что контесса разрешает дочерям позавтракать в своих комнатах. Удивленная Лея вызнала у служанки, что ни маркиз, ни конт к завтраку не выйдут, поэтому и такое послабление для всех остальных. Лея на это рассмеялась – видимо, отец и Герг так хорошо вечером посидели, что не в состоянии встать.

Конт иногда, очень редко, мог себе позволить лишние возлияния, но дочери никогда не видели его пьяным. О том, что папенька опять напился, они узнавали только наутро, когда маменька устраивала ему показательный скандал и весь дом это слышал.

Неужели же и маркиз подвержен этому пагубному пристрастию?

И удержится ли маменька на этот раз от скандала? Ведь у них же важный гость в доме.

Ела Лея в пеньюаре, чего давно уже не делала. Когда она вернулась в родной дом, совместные завтраки ее немного раздражали, она привыкла за годы житья в доме тетушки не торопиться утром никуда, тем более к столу. Впрочем… Илара же не всегда появлялась утром за столом и маменька это терпела. Но ей, Лее, было сразу сказано, что завтрак только в малой столовой.

Поев, Лея решила выйти в сад, там должен сейчас гулять Бастиан. За всеми хлопотами и переживаниями вчерашнего дня Лея почти не вспоминала о нем. И ей сейчас было почему-то стыдно от этого.