Лея убрала свою руку с локтя отца и замерла на месте, отец тоже остановился и развернулся к дочери.

– Я… никого не жду. И я уже говорила, это была случайная встреча. Ошибка, за которую я дорого заплатила.

– Зато теперь у меня есть сын, наследник, – улыбнулся отец.

– У вас, но не у меня, – заметила горько Лея.

– У тебя будут дети, – строго сказал отец, – для этого тебе нужно выйти замуж. И поэтому завтра появится твой предполагаемый жених. Только предполагаемый, уясни это, Лея. И я надеюсь, на этот раз ты будешь благоразумной и не будет никакой случайной встречи после которой… в общем ты меня поняла.

– Я вас поняла, – покорно склонила голову Лея.

– Что ж, иди в дом, – разрешил отец, – а я дойду до крыла, где находится детская, проведаю… сына.

Лея развернулась и, не оглядываясь, направилась к дому.

Идя обратно в дом по тропинкам сада, Лея размышляла о разговоре. Итак, это все-таки случилось – отец решил выдать ее замуж. Последний год он только намекал ей об этом, но не предпринимал ничего, а теперь все серьезно.

Несколько лет назад она думала, что это неизбежно когда-нибудь будет в ее жизни. А хочет ли она сейчас, чтобы у нее был муж, свой дом, дети?

Она долго жила далеко от родного дома, в глуши, в доме тети, куда ее, Лею, сослали за проступок, который ей очень дорого обошелся, перевернул всю жизнь. За этот грех, слабость, за то, что поддалась чужим уговорам, доверилась незнакомцу, она дорого заплатила, ее вынудили отказаться от самого дорогого. И вернулась она, конечно же, не по своей воле, но с надеждой, что ей позволят видеться с ребенком, заботиться о нем. А теперь получается, что она опять будет вынуждена покинуть дом, где живет Бастиан?

Лея дошла до дома, поднялась в свои комнаты, сняла шляпку, кинула на кресло палантин и, раскинув руки, ничком упала на кровать. Закрыв глаза, она попыталась вызвать в памяти лицо мужчины из-за которого она теперь страдает. Но черты его лица расплывалось, а помнились только яркие глаза и хищный нос. Даже голос его она забыла.

Конечно, прошло четыре года, и вполне возможно, внешность этого мужчины могла выветриться из памяти. Но Лея и спустя совсем немного времени после той встречи, уже не помнила его лица. И это было странно. Ведь она же не забыла случившееся в чужом храме, ей мерещилось даже, что она помнила запах кожи и дыхания незнакомца, вкус его губ, а так же не забыла как его звали – Лауренс Вер. Это имя она сказала отцу, когда тот допытывался у нее с кем она согрешила. Но отец не нашел его, как ни старался. Кто-то поверхностно был с ним знаком, кто-то что-то о нем слышал, но никто толком не мог вспомнить кто такой и как выглядит Лауренс Вер, а сам он исчез.

После той встречи Лея долго не приходила на берег реки, в беседку. А потом… когда поняла, что встреча не осталась без последствий, всё-таки осмелилась посетить беседку, и делала затем это не раз. Но никого уже не находила там, и дверь, через которую мужчина провел в храм, опять выглядела так же, как и раньше – старая и облезлая стена. Лея даже оставила записку в беседке на видном месте, но свернутая в трубочку бумага так и лежала нетронутой.

Когда родители завели разговор о дате предстоящей помолвки, испуганная, не знающая что ей делать дальше, она всё же открылась матери, а та все рассказала отцу. Лея объяснила родителям, что встретила незнакомца в беседке на берегу реки, но о скрытом храме не призналась и об игре тоже, а уж о браслете, который спрятала, тем более. Отец, когда узнал обо всем, велел снести эту беседку, а то, что останется, засыпать землей. А Лее запретил туда ходить.

После этого Лея не была на берегу реки ни разу, впрочем… у нее и не было уже такой возможности. Ее сослали подальше от дома, чтобы все скрыть. А беременной стала притворяться мать. Незадолго перед родами Леи мать, жаловавшаяся на якобы плохое самочувствие, была отправлена отцом к морю. Но на самом деле она поехала к своей сестре, у которой жила Лея. И вернулась контесса Бедмод уже с ребенком, которого родила ее дочь. Этого мальчика выдали за сына конта и контессы Бедмод. А Лея еще долгих четыре года жила вдали от семьи, а главное – от своего ребенка.

Отец последнее время, навещая дочь, не заговаривал с ней о замужестве, только намекал. Так с чего же теперь он вдруг решил выдать ее замуж? Тетя умерла три месяца назад, и только совсем недавно отец забрал Лею. Затем, чтобы выдать замуж? За молодого и достойного мужчину? Да с чего бы?

Ведь особой ценности на ярмарке невест она не имеет – уже не юна, потеряла невинность, и даже родила ребенка. Красотой тоже не блещет. Когда Лея стала посещать балы и званые вечера, у нее появились поклонники, но у других, видимо, более красивых по сравнению с ней, их было, как ей тогда казалось, больше. Нет, в глаза многие называли ее миленькой, иногда восхищались перед контессой Бедмод, какая у нее дочь хорошенькая, но и были те, кто шептали Лее в спину: «Бедная девочка, не повезло ей, лучше бы она была похожа на мать».

А вот Илара похожа на мать и такая же красивая – высокая, гибкая, белокурая, синеглазая, с тонкими чертами лица, с небольшим ртом и изящным носиком. Именно такие девушки нравятся мужчинам.

А Лея уродилась в родню отца, где почти все были невысоки, коренасты, в придачу к этому большинство из них рыжеволосы и конопаты. У Леи, как и у отца, не так ярко был выражен родовой цвет волос, только немного медью отливали русые волосы, а кожа была чистой и белой. Но остальное все было на месте – щекастое лицо, курносый нос, крупный рот. Единственное, что утешало Лею – несмотря на невысокий рост, сложена она все же гармонично, к тому же худощава, в отличие от кузин, которые еще ко всему прочему упитаны, с пухлыми и короткими ногами и руками и пальцами, похожими на сардельки.

Юная Лея как-то рассказала родителям о злобных шепотках за спиной и высказала обиду, что вся материнская красота досталась Иларе, а ей остались только крохи.

– Ты считаешь себя некрасивой? – подняла удивленно тонкие брови мать. – Какие глупости! Ты очаровательная, а с деньгами твоего отца и титулом виконтессы просто неотразима. А эти злобные ведьмы тебе просто завидуют.

Отец же рассмеялся и поддержал жену, он заверил Лею, что она самая прекрасная девушка на свете, и добавил шутливо – вся в него.

Но то, что конт Асгунд Бедмод красавцем не слыл и был на полголовы ниже жены, никак не мешало им в счастливой семейной жизни. Лея была уверена – родители любят друг друга. Она не раз наблюдала их нежности, пылкие взгляды, лукавые или плотоядные улыбки, бросаемые друг другу, которые они, разумеется, пытались скрыть от детей и слуг, но далеко не всегда им это удавалось. Но и ссорились они тоже страстно, громко, а примирения были такими же бурными.

И несколько лет назад, перед тем, как она совершила глупость, перевернувшую ее жизнь, Лея была удивлена и возмущена, что ее собирались отдать замуж за неприятного для нее мужчину, в то время как родители любили друг друга. На что мать ответила: «Меня за конта Бедмода тоже выдали замуж насильно, но я же сумела полюбить его. А твой жених молод и хорош собой, в отличие от твоего отца». Возражения дочери она не стала даже слушать.

Тогда, несколько лет назад, Лея не хотела замуж, но потом… со временем… мысли о замужестве приходили ей в голову.

Так что, Лея солгала отцу – она думала о замужестве, но каждый раз отгоняла от себя эти мысли. Но они опять возвращалась. Первые два года Лея даже не хотела ничего слышать о мужчинах, но затем… здоровое и молодое тело стало требовать того, что уже познало когда-то – объятий мужчины. Не сказать, чтобы это постоянно терзало Лею, но иногда… иногда ее изводило страстное томление, пламенная жажда, что когда-то удовлетворили чужие руки и губы. Ей было стыдно, что ее мучило плотское вожделение, она пыталась бороться с ним: загружала себя хлопотами по дому, изматывала себя трудом в саду, самолично (чем вызывала удивление и пересуды у слуг) вскапывая грядки и пропалывая цветники, лишь бы уснуть уставшей и не видеть снов, в которых приходил он… ее незнакомец и искушал опять.