Илевийцы не вступали в браки с захватчиками, не рожали от них детей. Впрочем, имперцы тоже не стремились жениться на илевийках. А уж заводить детей от них вообще считалось чем-то нечистым и позорным.

Как-то Лее попались куцые листы дневника имперца времен войны с Илевией, где она вычитала, что ходили слухи – во время войны изнасилованные илевийки скидывали плод любыми способами или, даже убивали родившегося ребенка от насильника-завоевателя.

Все, что Лея знала, она почерпнула из книг, из старых документов, которые случайно попадали ей в руки последние годы. Но вот о богах и тем более богинях княжества Илевии, она так ничего почти и не нашла. Все местные храмы на этих землях были разрушены, уничтожены. А на их месте возникли храмы тех богов, которым молились в империи.

И встретившийся Лее на берегу реки мужчина, который провел ее в храм забытой богини, вполне возможно, был коренным жителем. Это было так невероятно, что до этого Лея далеко не сразу додумалась, но постепенно все больше склонялась к мысли, что это вполне возможно.

Выходит, ее ребенок, которого конт Бедмод выдает за своего сына, наполовину илевиец? Но это вряд ли понравится отцу Леи, поэтому она и не думала кому–либо признаваться в своих подозрениях.

Если всё же отец ее ребенка илевиец, то этого мужчину она больше никогда не увидит, и ребенок от нее ему точно не нужен, он никогда его не признает. А если вдруг среди имперцев появятся подозрения, что мальчик наполовину илевиец, то тот станет изгоем, для него будут закрыты все двери. Так что пусть он считается сыном конта Бедмода. Клеймо отродья илевийца и к тому же незаконнорожденного легло бы тяжким бременем не только на ребенка, но и на нее, Лею и на всю ее семью.

Но возможно, все это только ее страхи и Лауренс Вер не илевиец.

Размышления и воспоминания Леи прервал приход служанки, которая робко оповестила, что конт и контесса Бедмод ждут в столовой виконтессу уже некоторое время. Удивленная Лея поняла, что уже наступило время обеда. Она вспомнила как отец не любил опозданий к столу и с некоторой долей злорадства подумала, что вот уж теперь Иларе придется появляться к завтраку.

Переодеваться уже было некогда, но Лея оглядев себя, решила, что прическа не особо растрепалась, а платье не так уж сильно и помялось.

В столовой ее встретил недовольный взгляд отца, после ее извинений он оглядел ее с головы до ног, но ничего не сказал, только кивнул головой, чтобы она села за стол.

За обедом отец рассказывал о своей поездке в столицу провинции, о своих делах там, выказал озабоченность новым советником наместника, возглавившим Тайную службу. А появился он всего три года назад в окружении наместника провинции, но уже вскорости стал его доверенным лицом. Этот новый советник непонятно кто и откуда, сам он говорит, что родился в Центральной провинции, бывшим когда-то королевством Мараис, с которого и началась одноименная империя. А еще советник утверждал, что его близкие родственники все погибли из-за несчастного случая. Для него это стало величайшим горем, и потому он уехал подальше от тех мест, где родился и вырос – решил начать новую жизнь. Разумеется, все это проверялось Тайной службой, ведь уж слишком быстро ниоткуда появившийся чужак стал близок к наместнику. Но конт Бедмод не доверял результатам проверки Тайной службы, потому что спустя короткое время новый советник вдруг стал его главой.

Лее это было не очень интересно, и она слушала отца вполуха. Но напряглась, когда тот торжественно заявил, что хочет сказать нечто важное для семьи. Отец сказал то, что Лея уже знала – он оповестил семейство о том, что нашел жениха для Леи, который прибудет завтра. Услышав об этом Илара, сидевшая рядом с сестрой, хмыкнула себе под нос: «Ну, наконец-то».

Мать, радостно улыбаясь, сказала, что сама лично завтра проследит что наденет старшая дочь и как причешется.

Лея только слабо улыбнулась в ответ на слова матери.

Весь остаток дня Лея провела в библиотеке, а после ужина попросила у отца дозволения посмотреть книги в его личной библиотеке. Отец был удивлен такой просьбой, но сразу не отказал, сказал, что подумает над этим.

А наутро приехал гость.

Утром Лею разбудила мать. Уже тщательно одетая и причесанная, она, ворвавшись в спальню еще не проснувшейся дочери, велела ей срочно подниматься и немедленно идти мыться.

Лея, с трудом разлепив глаза, села на кровати и обреченно посмотрела на контессу Бедмод и маячившую за ней служанку.

– Но маменька, еще же так рано.

– Нам надо выбрать, в чем ты появишься перед гостем, – не терпящим возражения тоном, ответила мать, а затем велела служанке доставать из гардероба платья.

Лея почти до утра листала книги, которые принесла из библиотеки, но, к сожалению, не из отцовской, туда ей пока доступа не было. Но кое-что она вычитала и из тех книг, что нашла. И над этим стоит подумать.

Так что совершенно не выспавшаяся Лея мрачно наблюдала, как мать роется в ее одежде.

– Бель! Это что такое! – возмущалась контесса Бедмод. – У тебя так мало платьев и среди них нет ни одного подходящего! Неужели же отец скупился и не давал тебе средств, чтобы ты прилично и красиво одевалась?

– Отец не скупился, – вяло ответила Лея, кутаясь в одеяло, – просто для тех мест, где я жила последние годы эта одежда очень даже приличная и не дешевая.

– Но тебе же не в чем встречать гостя! – гневно воскликнула контесса, оставляя в покое гардероб и подходя к кровати. – Почему ты не сказала, что тебе нужны новые платья?

– Я даже не представляла, что еду домой затем, чтобы выйти замуж, – сказала Лея, не сумев скрыть зевок.

– Фу! Какая невоспитанность! Прекрати зевать! – возмутилась мать.

– Но я хочу спать, – возразила Лея.

– А что ты делала ночью? – подозрительно прищурилась контесса.

– Читала.

– Мда-а-а, – контесса, поджав губы, покосилась на стопку книг на столе и оплывшие свечи в канделябре. – Зачем тебе это надобно? А впрочем… лучше читай, чем… Ну, довольно разлеживаться, поднимайся. Долго я еще буду стоять перед тобой?

Лея, вздохнув, вылезла из теплой постели.

Далее контесса заставила Лею все-таки перемерить те платья, что по ее мнению были не так ужасны, но опять ни одно из них не устроило контессу. Раздраженно оглядев дочь, она предложила одолжить что-то у Илары. Лея возразила, что платья сестры ей будут длинны и велики. Тяжело вздохнув, мать согласилась с этим, и добавила, что подшивать и ушивать уже некогда.

– Что ж ты такая мелкая уродилась! – досадливо воскликнула контесса. – Надо было ранее заняться твоим гардеробом. Но я не думала, что все так печально с твоей одеждой.

Лея хотела ответить: ведь она не первый день дома, неужели же мать не видела в каких платьях выходит старшая дочь? Но Лея не стала озвучивать эти укоры, вместо этого она вытянула одно из платьев, что были разбросаны по всей комнате, и неуверенно предложила:

– Может это?

– Нет, – возразила контесса, – возьми лучше вон то, голубое.

– Ну что ж, голубое, так голубое, – обреченно вздохнула Лея.

Пока Лея умывалась, контесса еще раз пересмотрела платья, тяжело вздыхая, затем велела служанке убрать их, оставив одно.

Завтрак принесли в покои Леи, контесса подгоняла дочь, пока та ела.

– Маменька, но гость же еще не приехал, и возможно он только к вечеру появится, а вы мне не даете спокойно поесть.

– Нам еще надо тебя причесать. А гость может появиться в любую минуту, – возразила контесса, – так что ешь быстрее.

Когда доверенная горничная контессы уже третий раз переделывала прическу, пришла Илара. Оглядев замученную сестру, она заявила, обращаясь к матери:

– Маменька, ну и зачем эти нагромождения из локонов и начесов? Лея и так не юная девушка, а с этой прической она выглядит старше. У Леи свежее личико, надо прической это подчеркнуть, а не наоборот – выдать ее возраст. Тем более что платье, конечно, миленькое, но оно простое и эта помпезная прическа к нему не подходит.