– Да. Ты гениальный правитель! Президенты восхищаются нами!

– Президенты… Президенты? – хихикнул Захар.

– Президенты нашей горнагорской… диктаторской… это лишнее… нашей республики!

Захар поднялся и поплелся за видением в конце кабинета, раскачиваясь в стороны, как канат. Захар теперь не держал министра обороны, пускал его к столу. Ханар смеялся под нос и шмыгал заложенными ноздрями. Спирт будто толкал пробки во все отверстия.

– Диктатуры? – удивился Захар и заржал, словно увидел кукиш.

– Может и демократии, – не понял Ханар сам себя. – Мы победим алчных трусов и установим… порядки, так сказать!

– Во славу Великих проповедников, – взорвался Захар и продолжил: – Во славу… нас… спасибо им за… религию… за технологии и за…

Но тут Нагда упал. Он завис на прогнувшейся подушечке случайного стула, но скользнул и все-таки с грохотом свалился на пол. Захар ожидаемо засмеялся.

Потом вице-президент достал из мятых брюк электронную сигарету, вставил в нее стик и задымил. Облака пропускали слабый свет, радужные узоры летели по помещению. А Нагда лежал, улыбался. Он видел Нумаргана. Так на них повлияли злые духи, считал старик Ханар.

Но после всего того, каких ужасов они нахватались, не помешало напиться в этот день. Хорошенько. Напротив, иммунитет скажет спасибо за их отмазки. Или не скажет. Да, такое себе оправдание к тому, чтоб после продуктивного дня упасть лицом в грязь и лежать в ней, пока не протрезвеешь. Нагда понимал всю глупость и, наоборот, не понимал ее…

– Как плохо, что я не могу посмотреть ничего. Да, Ханар?

У Нагды все плыло. Уши заталкивали в министра обороны

шумы, отчего Захар звучал приглушенной волной. Словно морской ветер.

– Чего?

      Нагда сел у стенки. Захар будто танцевал. Он сновал по кабинету и выпускал затяжной дым.

– Я хочу восстановить и построить вышки, кабели, и выпустить спутник в космос. Можно и нужно по Гурану восстановить интернет… Как Великие Проповедники планировали, так мы их и попланируем.

– Ты думаешь?..

– Эй, старик! – заткнул Ному Нумарган. – Они скитались по Треугольнику, начиная с нулевого года, и распространяли по галактике свои открытия… О галактическом топливе, о многом другом…

Вице-президент покачнулся. Нет, он не положил свою электронную сигарету на стол. Захаром управляло безумие. Нумарган закинул ее в кувшин и засмеялся.

– В каком-то там году они прибыли на Гуран – не уверен, проповедники или же их последователи, – правительство медлило, а потом все уничтожило, да проклянут их тысячи чертей. Не установили ни Великую Вышку, зато немного приукрасили города… уверен, что атомные станции они прикрасили садами. Ха, мы круче их будем. Они неумейки, эти гуранцы. Пять тысяч общепринятых лет – и так остались изолированными от Треугольника.

– А ты, молодняк, слушай… – протянул Ханар. – Мы круче, ах… Не хочу загадывать, что, что… и как…

– Ты прав… мы посмотрим. А где моя сигарета?

– Дай мне эля… – вновь протянул Ханар и закрыл глаза.

Они не подпустили уборщиков. И поэтому, после распития кабинет остался неприбранной свалкой.

ДВА ДНЯ СПУСТЯ.

– Народ! Только благодаря вам мы совершаем великие открытия во славу нашей горнагорской цивилизации! Во время таких тяжелых времен, как война Светлого Поля и Темного Угорья, великого Ордена Космического Перерождения с тысячей организаций и государств за мир в Треугольнике! В такие тяжелые времена мы открываем планеты, мы расширяем нашу экспансию, наше государственное признание! Нас никто и никогда не победит, мы помолимся Маллусу, и он встанет за нас, а не за других!

Вице-президент вместе с министром обороны Ханаром Нагда стояли на высоком пьедестале. От пьянки не отходил стыд. С тех пор, как батальон вернулся с Обирвойска, понадобилось несколько дней, чтоб приготовить заместителя Огахата к великой речи. И вот, на второй день после возвращения пошел снег. Замело и звездолеты, и Великую Вышку, и на сутки прекращались работы. Но все те, кто принимал участие и делал свой вклад в это знаменательное дело, собрались огромной толпой. Пред великим пьедесталом стояло тысячи квадратов людей и немногих представителей иных рас. По одну сторону собрались солдаты – кто из них кто: и лазутчики, и воины. У каждого было за спиной по оружию, их величаво освещали фонарные столбы базы. Грозные и внимательные лица солдат не менялись. Вот она, дисциплина. Другую половину толпы занимали рабочие, техники, программисты, буржуа. Их отличала другая форма: легкая, удобная, теплая, приятного синего оттенка. Солдаты задрали вверх подбородки, подняли вверх острые носы. В их глазах была видна вовлеченность. А у тружеников просматривалась заинтересованность. Лучшие умы и лучшие бойцы Горнагора собрались здесь.

За спинами всего нагромождения людей красовалась Великая Вышка. Еще недостроенное достояние Проповедников возвышало тяжелую заснеженную конструкцию и показывало, что незабытые достижения предков успешно проделывали сеть по всему Треугольнику. Каждая планета галактики связывалась нитями гиперсигналов, образующих реестр, и Горнагор содействовал этому. Ханар Нагда был горд за свой народ.

Захар Нумарган продолжал. Он не отводил микрофон от своих сухих губ, четко изъяснялся. Времени для перевода дыхания у него не было, ни малейшей секунды отвода взгляда от тех, кого он приручил и за кого он взял ответственность. Нагда слушал его в сторонке и восторгался грамотности речи. Вот оно, достойное правое плечо Огахата Огахатовича. Захар готовился к торжественной речи, наверное, не эти пройденные дню, а всю свою жизнь.

– …Знаете, зачем мы это делаем? Я уверен, каждый в Светлом Поле преследует важнейшую цель в истории: укрепить разрозненный Треугольник и сделать его ведущим обиталищем Местной Группы! Мы богаты на галактический критт, и мы не должно подпустить войну к общим богатствам! За нас, за наши жизни!

Жаль, что под нашей рукой нет бочек освежающего, бодрящего, согревающего, вкуснейшего вина! Мы мерзнем в холод, и поэтому всегда знайте, что согреваете вы сами себя и точка! Вы не равнодушны, и ваши сердца тают от огня, отчего вы пылаете и ваша мощь пылает, ваша доброта! Я уверен, я великодушно уверен в вашей силе, благодаря которой вас не одолеть ни льдом, ни хладным космосом. Никакая радиация, никакая вьюга нас не собьет и, как видите, не сбила. Не сбивает!

Так вот, мы собрались здесь не просто так. Поверьте, со скорого момента на базе не останется ни одного солдата, ни одного офицера и генерала, лишь часовые и рабочий персонал останутся на своем месте. Я и министр обороны Ханар Нагда. – Последовал короткий залп хлопков, – вас распределим по всему Гурану для исследования городов, для восстановления карты этого мира и позднейшего заселения нашими жителями. И я не хочу отправить вас на обычную смерть, на обычное растерзание здешними монстрами. Я верю в вашу волю и стремление, граждане горнагорского Гурана!

И Захар Нумарган замолчал под натиском раздирающих оваций солдат и рабочих к вице-правителю Гурана. «Горнагорский Гуран» – отличное и экспрессивное название для колонии. Бурные аплодисменты оживили неосязаемую площадь, восклицания всей толпы неслись по снежным порывам. Базу заносило, но они стояли и слушали, улыбки появлялись на красных от холода лицах. У каждого квадрата солдат подняло руку по офицеру, управляющему своим подразделением. Ловким выработанным движением отцепили от себя оружие и подняли его одни, другие. Играли фигуры на огромном открытом поле из поднятых дул плазменных оружий, тысяч и сотни тысяч никогда не устающих голов. Открывали рты, шагали на месте – контролируемая игра, марш горел цикличностью выдрессированных армейцев, разбрасывал феерическое воображение.

Показательная мощь горнагорских колонистов плыла по снегу, идеальная закономерность отбрасывала трудности гуранского вражеского дуновения. Потом все остановились. Каждый, будто запрограммированный код единой системы, по очереди приложил руки к своей груди и прихлопнул кулаками ребра. С высоты пьедестала шоу солдат захватывало душу. Министр обороны открыл рот. Он уже знал, что наступит его черед заговорить со всем народом, и от этого невозможно было просто уйти. Грамотность построения удержало Ханара, Нагда оставался в приятных цепях представления.