Скелет и исследователь молчали. Джон учуял запах огня, неистовые крики, известие на общепринятом. Объявили чрезвычайное положение и новости о начале ряда атак. Луг оставался в то же время непоколебимо добрым. Благодаря времени росла зеленая трава. Она становилась выше сидящего скелета и почти закрыла двух игроков. Но Джон все равно видел их состязание.

– Умбарт, мне очень трудно. На мне большая ответственность. Я – единственная субстанция, контролирующая миллионы звезд и планет, миллионы галактик и туманностей. Больше, чем Маллус. Я – все во Вселенной. И я рад, что Матушка избрала и повела меня на верный путь.

И прокатился смех. Не от Умбарта, а от скелета. Опять же, без движений. Над головой Смерти зажглись искры, провели контуры такой же темной, как и плащ, цилиндрической шляпы. А в другой руке, свободной от борьбы со смертными, вытянулся посох.

– Так никто и не дал ясный ответ Смерти.

Джон не мог и развернуться. Его сердце терзал возникший голос Маллуса. Утонченная и гладкая, красивая и совершенная речь Спасителя Треугольника обращалась не к игрокам за столом. Джон ощутил, что к нему. Бог галактики, который остался один после Битвы Богов, выделил часть досужего времени Зунаге. Понимание слов было непонятным, но ясным.

– Да, Умбарт? – это вновь продолжала Смерть. Голос Маллуса исчез, словно его и не было рядом с Джоном. – Что для тебя есть жизнь?

И не дожидаясь ответа, скелет говорил:

– Для меня жизнь – очередное подтверждение гениальности нашей Вселенной. И точка. И жизнь нужно заслужить только тогда, когда мы у порога ее потери. В этом и есть суть предоставленного шанса.

И скелет одолел широкоплечего Умбарта. Исследователь и не старался одержать невозможную победу. Джон предположил: Умбарт осознал, что против Смерти бороться глупо и бессмысленно.

И вот настала череда выйти на арену Джону. Как сказать, на арену. На стул, который остался без ножек. Одна спинка с сиденьем витала в воздухе. С каждым поражением следующему игроку принижали шансы. Скелет тоже не остался без старой мебели. Стул перестал светиться, тем самым подпуская к себе Зунагу, и исследователь прошел через умирающую траву. Момент менялся. Джон занял место напротив скелета. Пустые глазницы Смерти пронзили Джона, протянутая рука остановилась.

– Давай, чего ждать? – скелет сомкнул нижнюю челюсть с верхней. Спокойно он смотрел на него. – Как сказать, я единственный скелет из живых. Скелет – остаток разумного существа. Я не решаюсь сражаться со Вселенной за первенство, но…

Скелет остановил действо. Рука Джона сама протянулась к сопернику и выхватила костлявую лапу Смерти. Но Зунагу волновала равнина. Он взглянул на горизонт. К потухшему солнцу поднимался ядерный гриб. Сигнальная тревога стала громче и пронзительнее. Ядерная фигура разрасталась, расширялась, возвышалась. Еще немного, и она охватит всю планету. Джон знал итог, ведь был свидетелем. В ушах ковырялся взрыв еще один, второй. И таких – сотни, тысячи, миллионы. Все оружие было сброшено, чтоб покончить с войнами. Крики, вопли, причитающие дети…

Смерть тоже глядела на очередной взрыв, и Джон. Это не естественная гибель, это – искусственная. Как же скелет был прав! Атомные волны сносили траву, облачный ураган бомбы разносил скошенную собой растительность.

И Джон победил, отвлекся от взрыва, неожиданно для себя напал и навалился. Ярости не было предела. Костлявая рука Смерти ударилась о темную столешницу.

– Я победил тебя, Смерть, – наконец, смог выговорить Джон.

Сначала со скелета отлетела его высокая шляпа, потом по ветру грянул плащ и поплыл в могучем порыве, а посох взвизгнул, прокрутился и унесся по полю.

– Я знаю, – ответила Смерть.

Скелет полетел по частям. Вначале отделился череп и прокрутился в воздухе, после позвоночник змеей покачался в ветру, кости ребер, рук и ног бросили Зунагу одного. Исследователь сидел неподвижно и провожал взглядом полет разобранного скелета. Буря Смерти сотрясала землю, а не ядерный удар. Залп костей мчался над полем вдаль, пока равнина заполнялась кровью.

Джон остался один, но победителем. Посреди поля, но без мудрого общения.

***

Джон проснулся в палатке, пот наполнил термобелье. Все вещи были на своих местах, но Нома отсутствовал. Или один и тот же сон шел по второму кругу? Зунага поднялся и протер глаза, пока через палатку не прошел товарищ. Исследователь улыбнулся. Солнце не успело покатиться вниз, держался слегка светлый вечерок.

– Ты спишь? – спросил Нома и уставился на Джона. – За мной пройди. Место, где мы остановились, пора покидать.

– Уже? – не успел выспаться Зунага на новом месте, как вдруг

ему придется в очередной раз говорить «пока». Исследователя больше обрадовало, что он был не во сне со Смертью. – И куда мы пойдем?

Нома молчал. Он выглянул обратно из палатки и обернулся к товарищу. Джон выхватил стоящую рядом бутылку с водой, раскрутил ее и пригубил к себе. Джон смотрел на исследователя, пока жадно не опустошил емкость. Зунага сжал бутылку и оставил от нее пластиковый шарик

– Тебя так мучает жажда? Ладно, дело… не в этом. У нас есть след, по которому мы и пойдем.

Заманчивая уверенность заинтересовала Джона. Но Зунага все равно почувствовал, как болтался страх и у товарища, и у него самого. Было очевидным, что ужасы удержат их в напряжении до самой смерти. Не отпустят с Гурана.

– Ладно, хорошо. Фон у реки нормальный?

Нома быстро кивнул.

– Отлично.

Джон встал со спального мешка, быстро надел защитный костюм, куртку и вышел на свежий воздух. Ноги тряслись от ноющего прикосновения, но и это не препятствовало тому, чтоб просто взбодриться. Зунага пробежал сосновый лес и прибыл к речному берегу. Вода была кристаллической, течение между соснами свежо будило камни-пороги. И не скажешь, что Гуран уничтожен.

Джон наклонился к источнику. Зунага снял резиновую перчатку, засучил рукава куртки и защитного костюма и зачерпнул в ладони воду. Исследователь сразу же поднес лицо к рукам и охладил красную от пота физиономию. Несмотря на гуранский холод, Джон как никогда нуждался в морозной воде. Сон со скелетом измучил его до желания испить все воды океана.

Исследователь поднялся, сделал мини-зарядку. Поймал взгляд Номы. Остановился. Выражение товарища не предвещало ничего хорошего. После прибытия на Гуран, лицо Обычного навсегда изменилось: от радости прибытия и до пророческого страха. И Джону было не до шуток. Никому. Пропали два члена команды, сны жуткие и точно вещие преследовали биологов.

Вечер перейдет в ночь, откинув шутки.

– Джон, за мной.

Этот короткий путь держал Джона в напряжение. Собственные шаги, шорох листвы под ногами. Не покидало предсказуемое ощущение Гурана – на тебя пристально смотрят. Зунага остановился, осмотрелся и вновь пошел за Номой. Они пропустили пень с горой вещей, оголенный дуб с пометками, летающее обилие хвои. Прошли к полянке. Круг пожелтевшей травы с кустом отдален от скопления сосен, будто отстранен от всего леса. Один кустарник порос над другим с сияющими синими ягодами, а за ним мелькал лоскут штанины. Кусок от красных брюк лежал в потемневшем следу крови. Сколько дней? Один, два? Джон окинул взглядом куст и заметил, что вдали, уже между тремя соснами, развевался еще один кусок грязной красной ткани. Специально высоко подвешенный на выступ коры?

Зунага подошел к кусту, а Нома остался позади. Исследователь присел и протянул руку до куска штанины. На небольшом кусочке крепкой ткани красных брюк оставался разрез. Но плоти не наблюдалось. Джон поднес лоскут к носу, но учуял лишь сладковатый привкус. Джон отбросил в сторону кусок штанины и поднялся.

– Это штаны Умбарта.

– Я знаю, – Нома подошел ближе.

– И там еще кровь, и еще кусок… одежды, – Джон указал на следующий куст. – И они ведут все дальше и дальше в лес. Ты об этом мне и хотел сказать?

– Да. Но самое опасное, что здесь водится монстр, – Обычный четко выделил и проскандировал следующее: – В лесу, где нет радиации, водится монстр.