В его экспериментах отчётливо просматривалось недоверие к игрокам других клубов, привлечённых в сборную. Но, наверное, Аркадьев понимал, что включить в сборную только армейских футболистов нельзя: команда постарела и ни физически, ни психологически не выдерживала напряжения борьбы в ответственных матчах, что со всей определённостью подтвердили последние международные игры.

Мы понимали, что твёрдой уверенности в успешном выступлении нашей сборной в олимпийском турнире нет. Но и не было особых оснований ставить вопрос о том, чтобы не участвовать в соревнованиях по футболу».

Мемуары тогдашнего спортивного руководителя появились 35 лет спустя. Можно легко простить Николая Николаевича за то, что он запамятовал о поражении от сборной Польши. Нельзя оспорить тот факт, что в команде и в самом деле был избыток возрастных футболистов. Но других квалифицированных игроков в распоряжении тренера не было, смена поколений только началась. С какой стати было упрекать Аркадьева в затянувшихся многочисленных экспериментах, если это касалось исключительно линии нападения?

Для продолжения темы важен упрёк в недостаточных физических нагрузках в ходе учебно-тренировочной работы.

Вот как запомнилась эта ситуация 22-летнему Игорю Нетто: «Если мы не выигрывали товарищескую встречу, начиналась чуть ли не паника. Немедленно происходили изменения в команде, вводились новые игроки. Помнится, мы и двух матчей в то время не сыграли в одном и том же составе».

Валентин Николаев сделал такой комментарий: «Конечно, на Аркадьева очень давили, не давали спокойно работать. Он и сам потом признавался, что сделал ошибку, поддавшись этому давлению. Лучше бы, говорил он, выставить всю армейскую пятёрку нападения. А что вы думаете? Гринин и Дёмин были тогда в порядке, сыграли бы нормально».

Критически отозвался о подготовке сборной в своей книге и Всеволод Бобров, но это были рассуждения другого порядка — опытного игрока, уже приступившего к тренерской работе: «Сейчас, вспоминая подготовку к олимпийскому турниру, я думаю о том, что шла она всё-таки не очень правильно. Одно перечисление проведённых нами товарищеских матчей показывает, что вся тренировка сборной в последние два-три месяца шла по одному руслу: игры, игры, игры.

Конечно, мы приобретали в них опыт международных встреч, которого нам тогда так не хватало. Но подумать только, сколько нервной энергии, сколько сил отдавали мы каждому матчу. Ведь соперники все как на подбор представляли собой грозную силу. Нужно было с каждым из них выкладывать всё, что умел. Тут уж было не до учёбы, не до опробования и наигрывания комбинаций. Куда полезнее было бы май и половину июня отвести тренировкам, лёгким, не имеющим большого значения играм для самоконтроля, а уж потом, когда всё было бы налажено, сыграть по-настоящему...»

Перед поездкой в Хельсинки вовсю трудились политруки в стремлении ещё выше поднять дух патриотизма спортсменов. Боброву было предложено вступить в партию. Что он и сделал, однако это не помешало ему ни тогда, ни в дальнейшем быть независимым в своих поступках.

Пристальное внимание руководящие органы международного футбола уделяли подлинности «любительства» футболистов стран социалистического лагеря. Формально всё сходилось, но, скажем, хорошо знакомые с истинным положением вещей югославы долго колебались, посылать ли в Хельсинки свою сильнейшую сборную, которая в 1950-м сыграла в Лондоне со сборной Англии 2:2. И всё-таки лучших послали. На наше несчастье...

Отыгрались «сомневающиеся» при формировании пар на квалификационной стадии турнира. С помощью «жребия» сильные сборные социалистических стран были сведены друг с другом в 1/16 финала: Венгрия с Румынией, СССР с Болгарией.

Девяносто минут матча с командой Болгарии, который проходил в небольшом городке Котка, завершились 0:0. На 95-й минуте болгарский форвард Иван Колев, уйдя от опеки Башашкина, открыл счёт сильным ударом из-за штрафной.

Валентин Николаев был строг в оценке: «На мой взгляд, хотя и шёл мяч в “девятку”, такой умелый и опытный голкипер, как Леонид Иванов, должен был брать».

Аксель Вартанян в «Летописи» нашёл аналогию дальнейшим событиям в шахматной партии: «Наша сборная спокойно, не теряя головы, подобно маститому гроссмейстеру, завладела пространством, удобно расположила фигуры и, получив ощутимое преимущество, энергичными ходами в считаные минуты обратила его в материальное. Огромное давление на неприятельские позиции оказывал Ферзь — Всеволод Бобров.

Передаю ему слово: “Мне удаётся один из любимых рывков. Ухожу от защитника, чувствую за спиной его горячее дыхание. Надо бить, иначе сейчас произойдёт толчок. До ворот метров восемнадцать. Бью. Чувствую, как кто-то виснет на мне — догнал защитник. Но мяч уже в сетке.

Вскоре снова убегаю в прорыв, остаюсь один на один с вратарём. Он падает в ноги, но я успеваю отбросить мяч набегающему Трофимову, и тот закатывает его в пустые ворота. Завидное хладнокровие! Пожелай Василий ударить красиво, ‘со звоном’, и мяч мог спокойно уйти за лицевую, ибо находился наш нападающий под очень трудным углом к воротам”.

Комбинация Ферзя с лёгкой фигурой завершилась матом болгарскому королю — 2:1».

Запомним упоминание Вартаняном Трофимова как «лёгкой фигуры»...

В том матче — ещё при счёте 0:0 — выбыл из строя молодой левый крайний Анатолий Ильин. Вот как он описал этот момент в своей книге: «Побежал на верховую передачу, хотел опередить вратаря болгар Соколова. Но тот высокий, могучего сложения, выпрыгнул выше и со всего маха упал на меня. Я серьёзно повредил плечо...»

Оценивая этот матч, Николай Романов писал: «Игра с футболистами Болгарии, несмотря на победу, опять-таки вызвала большое разочарование. И не только у нас...»

Приведя ряд высказываний о том, что вся игра сводилась к атакам через Боброва, Романов заключил: «Считаю, что обозреватели правильно подметили наши слабости. И главные из них — несыгранность и игра только на лидера, на Боброва. Подобная “хитроумная” тактика всегда даёт возможность футболистам скрыть своё нежелание брать на себя ответственность за удары по воротам».

Михаил Якушин подошёл к оценке игры взвешенно, как и положено тренеру: «Надо отдать должное нашим футболистам. Они проявили тогда высокие волевые качества. Главное в той ситуации было не потерять голову и не сбиться на навал. А как же действовать? Ведь мы проигрываем, да ещё ограничены во времени...

Могу сказать, что советская команда провела концовку той встречи образцово. Всё внимание она уделила атаке, но играла расчётливо, без суеты. И, что очень важно, не забывала об обороне, поскольку соперник в противном случае мог воспользоваться нашей увлечённостью и провести ещё один мяч, который перечеркнул бы все надежды на успех».

Считалось, что встреча с командой Болгарии проходила в корректной борьбе. Ничуть не бывало. Её участник Александр Тенягин в своих мемуарных записках отмечал: «Мой “визави” Петков всю игру преследовал и хватал за что попало, выкрикивая “красный фашист”».

Собственную игру Тенягин оценил резко критически: «Конечно, я должен быть готовым к разным моментам в игре, но надо признаться, что сыграл я из рук вон плохо. Правда, с моего хорошего паса Трофимов забил гол в ворота болгарина Соколова...

На разборе досталось мне по первое число, и... я прочно обосновался на скамейке запасных. Досталось не мне одному. Досталось Гогоберидзе и Ильину. Я же ругал себя за то, что не смог перебороть себя психологически в течение матча. Надо быть нахалом в игре».

Ключевую роль Боброва в победном голе «самокритичный» Тенягин по какой-то причине не упомянул...

Следующим соперником сборной СССР стала сборная Югославии. Весьма вероятно, что югославы были в тот момент сильнее, в их команде уже появилось много талантливых футболистов, имена которых гремели в 1950-е годы. Особенно сильна была линия атаки, где играли Райко Митич, Бернард Вукас, Степан Бобек и Бранко Зебец. Отличались они не только высоким техническим мастерством, но и своим футбольным интеллектом. И совсем не случайно впоследствии Митич, Зебец, равно как полузащитники Вуядин Бошков и Златко Чайковски стали известными тренерами, возглавляли команды многих европейских стран.