Инициаторами приглашения Боброва были начальник отдела хоккея Андрей Старовойтов и ответственный секретарь Федерации хоккея СССР Кирилл Роменский.

С Роменским судьба свела Боброва в годы работы с хоккейным «Спартаком». Тогда тот являлся заведующим отделом спортивных игр горсовета «Спартака». Со Старовойтовым знакомство было более давним. В послевоенные годы они с Бобровым являлись одноклубниками, вместе играли в хоккейной команде ЦДКА. Затем Андрей Васильевич стал авторитетным хоккейным арбитром, после чего много лет представлял страну в Международной федерации хоккея.

Остро переживавший за судьбу отечественного хоккея, глубоко знавший его проблемы, Старовойтов понимал, что успешная работа со сборной Аркадия Чернышёва и Анатолия Тарасова близится к завершению. Маститые тренеры устали, о чём они уже неоднократно заявляли, непобедимая команда нуждалась в обновлении, для чего нужен был свежий взгляд. К тому же не за горами был сезон 1972 года, в котором сборной предстояло преодолеть два пика — Олимпиаду и чемпионат мира, впервые хоккейный форум был разнесён на два отдельных соревнования. Для этого, полагал Старовойтов, потребуются две сборные.

В качестве помощника Всеволод Михайлович пригласил своего бывшего партнёра Виктора Шувалова. Этот талантливый спортсмен перенёс не один удар судьбы. После преждевременного, как считал Шувалов, отчисления из армейского клуба он избрал тренерскую стезю. Несколько лет Виктор Григорьевич весьма успешно работал с командой СКА из Калинина (нынешняя Тверь), которую вывел в высший хоккейный эшелон. К тому же в начале 1960-х она давала неплохое пополнение в ЦСКА.

Расстаться с этой командой Шувалову пришлось не по своей воле. Когда калининцы находились в Челябинске, несколько хоккеистов устроили пьяный дебош в гостинице, в результате чего попали в милицию. Шувалов в это время навещал родственников, но карающий меч правосудия не пощадил и его. Событие получило широкую огласку, команду расформировали и исключили из класса «А».

Невинно пострадавшим оказался Шувалов, являясь наставником «Кристалла» из подмосковной Электростали. На сей раз несколько его подопечных «отличились» на Курском вокзале. Хоккеистов наказали, а Шувалова отстранили от работы с командой.

«Иной тренер порхает из города в город, с необыкновенной лёгкостью меняет одно спортивное ведомство на другое, и всё ему нипочём. А Виктор, умный, принципиальный, высоко порядочный всегда и во всём, то и дело спотыкается, — переживал за друга Всеволод Бобров. — Формально он не виноват. Сидел дома, смотрел по телевизору новый детектив, а в этот момент его хоккеисты на стоянке такси оскорбляли инвалида. Но такая уж наша тренерская доля — мы за всё в ответе...»

Шансы вновь стать старшим тренером у ошельмованного Шувалова были невелики. Его позвали помогать Николаю Карпову в московском «Спартаке», и этой тренерской связке удалось привести в 1969 году команду к чемпионскому званию. Однако долго в «Спартаке» тренеры не держались, и пришлось Шувалову перейти на работу завучем в школу воскресенского «Химика», где его и застало предложение Боброва.

Этот тандем во главе олимпийской сборной просуществовал недолго. Кандидатуру Шувалова не утвердили бдительные кадровики. На Олимпиаду в Саппоро отправились Всеволод Бобров и другой его бывший партнёр Николай Пучков, ставший к тому времени тренером СКА (Ленинград).

Однако прославленные хоккеисты, чья команда звалась «олимпийской», оказались в Японии не во главе сборной, а в качестве наблюдателей. Опасаясь за исход турнира, спортивные руководители не рискнули доверить участие в Олимпийских играх подопечным Боброва, сделав ставку на проверенных бойцов. И следует, вероятно, признать их правоту, поскольку обеспечить победу в таком идеологически важном соревновании, как Олимпиада, «дублёры» вряд ли могли. Но вскоре после возвращения триумфаторы Чернышёв и Тарасов подали в отставку. На чемпионат мира в Прагу сборную СССР повезли Всеволод Бобров и Николай Пучков.

Наблюдая за матчами олимпийского турнира, Бобров не терял времени даром. Предметом его беспокойства стали даже не визуальные впечатления, а статистические показатели: в Саппоро сборная не выиграла ни одного третьего периода.

«Как могло случиться, что в составе оказалось шесть игроков старше тридцати лет? — недоумевал Бобров. — Вот это и сказалось на результатах третьих периодов. А ведь чемпионат мира в Праге будет в два раза длиннее олимпийского турнира».

Понимал Бобров и то, что в родных стенах сборная Чехословакии будет выглядеть гораздо сильнее, чем в Японии. После событий 1968 года встречи с советской командой являлись для хоккеистов из Чехословакии «битвой народов».

К тому же просочилась информация, будто соперники на политическом уровне просили в Саппоро у советской сборной ничью, что позволило бы им занять второе место, но вечный воитель Анатолий Тарасов с гневом отверг подобный компромисс, после чего окончательно превратился для Праги в персону нон-грата.

Ныне эта история, подаваемая под определённым углом, кочует из одного интервью заинтересованных лиц в другое и принимается поверхностно знающими историю хоккея на веру. Более того, навязывается точка зрения, что занятая им принципиальная позиция стоила Тарасову поста тренера сборной.

Укоренилось мнение, будто бы советская команда стала победителем Олимпиады досрочно. На самом деле перед последним туром, в котором встречались сборные СССР и Чехословакии, наши хоккеисты были впереди лишь на одно очко. Ничья в заключительном матче турнира могла устроить обе стороны, но рисковать, понимая остроту отношений с «братьями по лагерю», наши тренеры были не вправе. Что и подтверждает информация из закрытых источников, где попытки чехословацкой стороны заключить сделку названы «явной провокацией».

К чести Аркадия Чернышёва и Анатолия Тарасова следует сказать, что на их счету не было «договорных» матчей, но в данном случае условия диктовала турнирная ситуация, а вовсе не принципиальность Тарасова.

Рассмотрение причин ухода из сборной Чернышёва и Тарасова не входит в задачи данной книги. Чернышёв, по признанию трёхкратного олимпийского чемпиона Виталия Давыдова, ещё в самолёте, направлявшемся в Токио, сообщил своему ученику, что твёрдо решил уйти после Олимпиады из сборной. Тарасов проявил солидарность со старшим тренером, но некоторые свои замыслы широко не афишировал.

Аркадий Иванович Чернышёв в качестве старшего тренера приводил сборную СССР к победам на четырёх Олимпийских играх! Это достижение является уникальным в истории мирового спорта. В игровых видах спорта есть ещё только один тренер, который добивался подобного успеха, — специалист по водному поло хорват Ратко Рудич. Но тренировал он разные сборные — Югославии, Италии и Хорватии, а Аркадий Чернышёв одну-единственную — сборную СССР.

В рядах сборной на чемпионате мира в Праге не оказалось двух ветеранов — защитника Виталия Давыдова и нападающего Анатолия Фирсова. Официально прозвучало, что оба отсутствуют по медицинским показателям. Врачи и в самом деле констатировали усталость трёхкратных олимпийских чемпионов. Но были и иные причины.

Давыдов прозорливо принял решение завершить выступления за сборную и сосредоточиться на делах «Динамо», где пребывал в статусе играющего тренера. Фирсов же, не мысливший себя в отрыве от Тарасова, стал в кулуарах выказывать недоверие новым тренерам. А затем вдруг заявил, что не может играть под руководством человека, который сообщил финским журналистам о том, что он, Фирсов, будто бы болен раком желудка. Как родилась эта вульгарная версия с обвинением Боброва, чья это была провокация, история умалчивает, но Фирсов повторял её и спустя годы.

Если Аркадий Чернышёв выразил неудовольствие в печати по поводу отсутствия в Праге Давыдова и Фирсова и этим всё ограничилось, то Анатолий Тарасов вёл себя иначе: во всеуслышание говорил, что будет содействовать новым тренерам сборной, а на самом деле пытался помешать их работе. На это в своей книге указывает Владимир Пахомов, ссылаясь на докладную начальника Управления спортивных игр Спорткомитета СССР Валентина Сыча, направленную председателю комитета Сергею Павлову 3 апреля.