Кто бы спорил, действительно неправильно! Но ведь страдали. И — слишком часто для того, чтобы назвать это случайным явлением. Случайность — когда один раз. Когда два — быть может, совпадение. Три раза — закономерность. А в истории наших взаимоотношений с международным судейством моментов таких гораздо больше.
Обозреватель итальянской спортивной газеты «Коррьере делло спорт» Массимо Тека назвал чемпионат мира, проходивший в его стране, «настоящей катастрофой судейства». «Быть может, — писал он, — я максималист, но на месте русских после двух матчей на третий я бы не вышел и уехал домой. И моё мнение разделяют многие. После такого скандала ФИФА пришлось бы принимать кардинальные решения».
Могли ли представители сборной СССР настоять, скажем, на замене Фредрикссона, выразить ему недоверие? Наверное, могли. Вот только никто бы их не стал слушать. Судейский комитет ФИФА «своих» не сдаёт. Чего бы они ни наворотили. Вот и после того, как Фредрикссон в матче СССР — Аргентина будто бы не заметил, как Марадона рукой преградил путь мячу, летевшему после удара Олега Кузнецова в аргентинские ворота (за это Фредрикссон обязан был назначить пенальти и удалить Марадону с поля), из международной футбольной организации последовало предположение о том, что арбитр в этот момент всего лишь выбрал не совсем правильную позицию и игру рукой не увидел. А раз не увидел, то и наказывать аргентинцев, получается, не за что. Весь мир видел, как Марадона рукой выбивал из ворот мяч, а швед стоял рядом. Даже, рассказывал Кузнецов, улыбнулся. Но — не свистнул.
«Команда наша, — недоумевал Лобановский, — попала, такое ощущение, под эксперимент с судейством. Арбитры чудили в обоих наших матчах: с Румынией и Аргентиной. Принципиальность они проявляли только в центре поля.
Судья, который плохо видит, не имеет права выходить на поле. Тем более на чемпионате мира».
С другой стороны, даже если бы Фредрикссон и захотел в Италии-90 отработать без проблем, ему бы всё равно не позволили сделать это чиновники, занимавшиеся назначением судей. Второе поражение Аргентины, уступившей в стартовом матче чемпионата, фактически означало завершение пребывания чемпионов мира-86 в турнире. ФИФА никоим образом не устраивал их досрочный отъезд домой.
В Мексике в 1986 году скрупулёзно подсчитывали судейские ошибки, их оказалось семнадцать, повлиявших на результат (треть матчей!). В Италии считать перестали после предварительных матчей: ошибок было огромное количество.
Мы любим напоминать, сколь регулярно «обижали» нас судьи на чемпионатах мира (1970-й — в матче СССР — Уругвай, 1982-й — СССР — Бразилия, 1986-й — СССР — Бельгия, 1990-й — СССР — Румыния и СССР — Аргентина; плюс отборочная встреча Португалия — СССР к чемпионату Европы-84), но забываем о «помощи» француза Жерара Биге на сеульской Олимпиаде-88, когда он в финале назначил в пользу советской команды пенальти в ворота бразильцев за нарушение, которое было за пределами штрафной площадки. Далёк от мысли, будто в ФИФА существует «разделение сфер влияния», но факт остаётся фактом: тогдашние советские представители в Международной федерации футбола — вице-президент Вячеслав Колосков и член судейского комитета Владимир Зуев — если и имели право голоса по событиям, связанным с чемпионатом мира, то скорее всего его не использовали. Или же к ним не прислушивались. На футбольных же турнирах Олимпиад ситуация иная. Там Колосков как полномочный представитель ФИФА возглавлял оргкомитет по проведению турнира футболистов и вполне мог способствовать благоприятному судейству в матчах с участием команды своей страны.
Колосков не исключает, что аргентинцы и румыны договорились. «После того матча, — рассказывает он, — мне даже Блаттер намекал, что там не всё чисто». Между тем игра Аргентина — Румыния — образцово-показательная с точки зрения стратегии. Аргентинским и румынским футболистам вовсе не обязательно было договариваться. Они, скорее всего, этого и не делали. Но обе команды устраивала ничья, выводившая их в следующую стадию чемпионата и отправлявшая домой советскую сборную. Игроков Аргентины или Румынии следовало назвать сумасшедшими в том случае, если бы кто-то из них при счёте 1:1 полез бы, оголив тылы, в атаку. Зачем? Обе сборные прилетели в Италию с чётко поставленной перед ними задачей: для начала выйти из группы. Они и вышли.
Поскольку Камерун ещё до матча с СССР обеспечил себе выход из группы, советский тренер африканской команды Валерий Непомнящий собирался выставить на игру резервный состав, считая, что тот сыграет сильнее. Он, надо сказать, опасался не столько проигрыша команде Лобановского, сколько возможной реакции на поражение: умышленно, дескать, отдали. Но резерв выпустить на поле Непомнящему не позволили. В расположение сборной позвонил президент Камеруна Поль Бийя и через переводчика попросил советского специалиста состав не менять. Ослушаться президента тренер, понятно, не посмел, отправил на поле тех, кто уже добыл для Камеруна путёвку в плей-офф и нуждался в передышке. Хватило их на 15-20 минут.
...Футбол — игра. Не более того. Я лично особенно остро это почувствовал во время последнего матча нашей команды против сборной Камеруна. В ложе прессы стадиона в Бари было не густо: 153 журналиста — меньше, чем на каком-либо другом матче (рекорд всех чемпионатов мира, кстати, принадлежит теперь финалу Аргентина — ФРГ — 1606 журналистов). Одновременно с началом матча из Неаполя пошла по телемонитору трансляция встречи Аргентина — Румыния. При счёте 3:0 в нашу пользу аргентинец Монсон открыл счёт в Неаполе. Со скамейки запасных сборной СССР оборачиваются каждые три минуты и взглядом спрашивают нас, какова ситуация в Неаполе. Мы отвечаем жестами. На 63-й минуте «карты» сошлись. Нам нужны были 4:0 в Бари и победа любого из соперников в Неаполе. Добровольский забил четвёртый мяч, а в Неаполе всё ещё 1:0. Необходимый «расклад» держался пять минут, а потом румын Балинт в Неаполе сравнял счёт. Если бы не этот гол, сборная СССР получила бы шанс на продолжение борьбы...
После Италии-90 пошли разговоры о том, что, дескать, «стиль Лобановского изжил себя». Во-первых, такого стиля не существовало. Шёл процесс под названием «развитие современного футбола». И Лобановский был одним из самых активных участников этого процесса. Во-вторых, локальный результат никоим образом не должен повлиять на выбранное направление, заставить изменить ему. «В Италии, — обратил внимание читателей журнала «Киккер» Карл-Хайнц Хайманн, — я слышал много высказываний о том, что стиль Лобановского устарел. Часто это говорили те самые люди, которые два года назад на чемпионате Европы в ФРГ клятвенно утверждали, что сборная СССР демонстрирует футбол XXI века. Я же считаю, что стиль Лобановского отнюдь не изжил себя. Просто в Италии самые важные игроки его команды оказались не в лучшей форме, которая должна была быть у них, чтобы оптимально использовать систему, базирующуюся на темпе и выигрыше пространства».
«Любые сравнения между двумя командами — 88-го года и 90-го — не совсем, мне представляется, корректные, — говорил Лобановский. — Много разных не совпавших составляющих. Да, играли в Германии многие из тех, кто поехал на чемпионат мира. Но в каком они были состоянии там и там? Как относились к себе? Как восприняли очень важный заключительный отрезок подготовительной работы? Как реагировали на трудности? На мой взгляд, мы всё же не до конца изучили личностные качества некоторых футболистов, особенно тех, кто приехал в сборную из-за рубежа. Не хочу называть имена, но включение в состав сборной ряда игроков не оправдало себя не только в чисто игровом плане. В Италии далеко не все оказались готовыми к необходимости сыграть, как два года назад в Германии, через “не могу”. Но и при всём при этом не согласен с теми, кто называет нашу команду “устаревшей на два года”. Румынам проиграли в первую очередь потому, что в первом тайме не сумели реализовать несколько очень хороших моментов, а во втором тайме отправились играть в анархию, но не в футбол. Аргентинцам же — остаюсь при своём мнении — не уступили ни в чём».
