Проявления тирании у диктатора Бескова не всегда тормозили у «красной линии», за которой наблюдались приступы самодурства. Тирания диктатора Лобановского была вызвана только необходимостью, имевшей отношение к футболу — тренировкам и матчам. Бескову ничего не стоило беспричинно расстаться с игроками, ещё вчера не предполагавшими, что подобное может произойти. Лобановский за тренерскую жизнь отчислил, быть может, двух-трёх футболистов, но только тогда, как, например, Бережного, когда всем — тренеру и команде — становилось понятно, что без этого шага не обойтись. Можно сказать и так: Бесков всё же больше любил себя в футболе, Лобановский — футбол в себе.

Как анекдот приводят ответ динамовцев на признание спартаковских коллег о том, что «тренировки Бескова — сплошное удовольствие»: «Тренировки Лобановского — удовольствие не меньшее: дожить бы до их завершения».

Отношения Лобановского с Бесковым были очень простыми, потому что их, этих отношений, за рамками футбола не было вовсе. Журналист Леонид Трахтенберг утверждает, что «в конце жизни Бесков помирился с Лобановским. Приезжал с женой к нему в Киев на юбилей. Делить им уже было нечего».

Но для того, чтобы кому-то с кем-то помириться, необходимо для начала поссориться. Нет ни одного свидетельства ссоры, случившейся у Бескова с Лобановским или у Лобановского с Бесковым. Лобановский всегда относился к Константину Ивановичу как к высокопрофессиональному специалисту, с командой которого — так уж «легла футбольная карта» — у киевского «Динамо» с 1978 по 1988 год шёл на поле ожесточённый спор, почти всегда становившийся украшением чемпионата страны.

В ситуации, когда «Спартак» решил вдруг перед сезоном-89 избавиться от Бескова, Лобановский был на стороне Константина Ивановича.

«При всём моём уважении к Николаю Петровичу Морозову, назначенному в 1964 году старшим тренером сборной после увольнения Бескова, — говорил Лобановский, — я убеждён, что советская команда выступила бы на английском чемпионате мира 1966 года лучше и вполне могла если и не стать чемпионом, то уж в финале-то играть точно. Но только в том случае, если бы остался Бесков. Он начал кропотливую работу по формированию сборной, по постановке для неё игры. В работе этой он продвинулся далеко, но завершить её ему не позволили. И Бесков наверняка сделал бы то, чего не сумел (или не захотел) сделать Морозов, — добился возвращения в сборную Стрельцова».

И какой временной отрезок считать «концом жизни Бескова», когда он «помирился с Лобановским»? Допустим, тот, когда он перестал тренировать? Последний тренерский год Бескова — 1995-й (московское «Динамо»). Но Лобановский вообще не любил отмечать дни рождения. Юбилеи — тем более. Когда ему исполнилось 55 лет (1994 год), он находился в Кувейте. На шестидесятилетие (6 января 1999 года) братья Суркисы просили Валерия Васильевича остаться в Киеве, но Лобановский увёз команду на тренировочный сбор в Руйт, и поздравлять тренера люди, имевшие отношение к клубу, летали в Германию. До 65-летия он не дожил.

Бесковы на юбилей к Лобановскому в Киев не приезжали. Жена Лобановского Аделаида Панкратьевна подтверждает это. В другом материале Трахтенберг сообщил, что «в 90-е годы Константин Иванович несколько раз с супругой ездил в Киев по приглашению Валерия Васильевича». «И этого, — говорит Аделаида Панкратьевна, — не было».

Бесков считал Лобановского своим «главным оппонентом», утверждая, что их «соперничество шло в интересах футбола». Он категорично называл «заблуждением» теорию Лобановского о «команде-звезде» и столь же уверенно заявлял, что время доказало правоту его, Бескова, идей, а не идей Лобановского.

Это, конечно же, — к вопросу о «правоте идей», — истинному положению дел, мягко говоря, не соответствует. Вся система развития современного футбола — и крупнейшие клубные турниры, и соревнования для сборных тому подтверждение — строится на атлетизме, высочайших скоростях командных передвижений, отменной технической оснащённости, разумной универсализации и умении быстро переходить из одной игровой стадии в другую.

Другое любопытно. «Не скажу даже, — поведал Леонид Буряк в интервью журналисту украинского еженедельника «Футбол» Валерию Пригорницкому, — что Бесков так уж плохо относился к Лобановскому. У Бескова была своя философия, своё понимание футбола, но как бы там ни было, он уважал Лобановского! Когда ему было уже 80, в Москве в манеже провели матч между ветеранами СССР и Англии. На игре присутствовали Колосков, Блаттер, Платини. Бесков, приглашавший меня в “Спартак” раза четыре, подозвал к себе: “Леонид, я хочу выпить с тобой рюмку коньяку. Ты уже не футболист, а мне по возрасту положено. Я хочу сознаться тебе, что метод Лобановского более прагматичный и современный, поэтому ‘Динамо’ и побеждало в Европе”».

Буряк, который был единственным игроком в бесковской сборной, кому дозволялось исполнять длинные передачи, говорит, что, по мнению Константина Ивановича, «Лобановский был дальновиднее», и приводит слова Бескова о том, что «сейчас играют в тот футбол, который он (Лобановский) проповедовал».

Не стоит, впрочем, забывать, что под то или иное настроение Бесков мог сказать всё что угодно. Журналист Борис Духон, один из армии спартаковских летописцев, написал в «Московской правде»: «Вспомнился рассказ, услышанный от патриарха спортивной журналистики Льва Ивановича Филатова. Позвонил как-то ему Бесков и посетовал: не смог прочитать статью Филатова о Лобановском, потому что само имя Лобановского вызывает у него резко отрицательные эмоции».

Спартаковский футболист Виктор Пасулько рассказывал, по какой причине он не поехал в 1988 году в Сеул на Олимпиаду. О причине этой, по словам Пасулько, ему поведал Николай Петрович Старостин. Оказывается, после возвращения из ФРГ, где Пасулько в составе национальной сборной СССР стал серебряным призёром, футболист в одном из телеинтервью заявил, что «такого замечательного тренера, как Лобановский, не встречал». «И это, — говорит Пасулько, — не понравилось Бескову, который позвонил Бышовцу и попросил вычеркнуть меня из списка сборной».

После кончины Лобановского, Бескова потрясшей, он вспоминал, как они познакомились ещё в бытность Валерия игроком. «Он был незаурядным футболистом, — сказал Константин Иванович, — и дабы обезопасить тылы, я предпочитал прикреплять к нему персонального опекуна. Но остановить Лобановского удавалось далеко не всегда... Яркий игрок, он стал поистине великим тренером. С его уходом осиротел не только украинский и отечественный спорт. Это большая потеря и для мирового футбола. Таких, как Лобановский, — единицы. Он обожал свою профессию, полностью подчиняясь её требованиям и законам. Несмотря на то, что “Спартак” и киевское “Динамо” были непримиримыми соперниками, с Валерием Васильевичем мы были в очень тёплых отношениях, работая вместе в сборной, легко находили общий язык».

О возвращении в сборную с Лобановским заговорили сразу после чемпионата мира в Испании. Он приехал в Москву для разговора, и первое, что услышал от Вячеслава Колоскова перед тем, как отправиться с ним на Старую площадь в ЦК: «Имейте только в виду, что на этот раз никакого совместительства не будет».

Поначалу хотели оставить в сборной Бескова, но он категорически отказался покидать «Спартак». Только после этого остановились на кандидатуре Лобановского. Заручившись его согласием возглавить сборную, но переехать при этом в Москву по завершении сезона, Спорткомитет переправил 26 августа 1982 года через ТАСС в прессу следующую информацию:

«Спорткомитет СССР, принимая во внимание возросший объём работы, счёл необходимым, чтобы подготовку сборной страны по футболу возглавил старший тренер без совмещения работы в клубной команде.

Учитывая пожелание К. Бескова продолжать работу в “Спартаке”, Спорткомитет удовлетворил его просьбу и освободил от обязанностей главного тренера сборной страны.