Валерий Яремченко, будущий тренер, только-только тогда появился в «Шахтёре». Он вспоминает, как поддерживал его, молодого игрока, Лобановский. «Находясь на поле рядом с ним, я обретал уверенность», — говорит Яремченко. Он утверждает, что уже тогда он и его партнёры по донецкому клубу «понимали, что на наших глазах растёт будущий большой тренер». Донецких игроков поражало, что у Лобановского всегда было своё мнение по футбольным делам, и мнение это он не стеснялся высказывать в присутствии не только Ошенкова, авторитет которого считался непререкаемым, но и «большого начальства».

...«Социалистический Донбасс» на сутки опередил публикацию в «Советском спорте», в которой Лобановский заявил о том, что уходит сам. За донецкой статьёй последовало отчисление и Базилевича, о котором в продиктованном обкомом материале не было ни слова. Спустя несколько недель в Донецке отправили в отставку Ошенкова.

Остаётся только догадываться, как поступил бы Лобановский-тренер с Лобановским-игроком в том случае, если бы игрок усомнился при всей команде в правильности проведения теоретического занятия и демонстративно ушёл с него. Соловьёв, Маслов, Ошенков укрепили Лобановского в простой мысли: тренерская правота всегда выше правоты игроцкой. И своих футболистов потом Лобановский учил тому же.

«Обо мне сложилось тогда такое примерно мнение: игрок неплохой, но скандалист...» — говорил мне Лобановский. Из киевского «Динамо» после конфликта с Масловым попросили, из «Шахтёра», не сработавшись с Ошенковым, сам ушёл. Случались ещё споры с Соловьёвым по позиции на поле, попытки объяснить тренеру сборной СССР Гавриилу Дмитриевичу Качалину, какой должна быть тактика — «только классическая, понятная». Когда же у Лобановского, тренировавшего «Днепр», поинтересовались насчёт «классической тактики», он ответил: «Не понимаю, о чём вы говорите».

Публично говоря о том, что «тренерская правота Маслова оказалась намного выше моей правоты игрока», Лобановский вполне мог пополнить список тренеров с правотой повыше, нежели у него, добавив к Виктору Александровичу Соловьёва, Качалина (пусть и очень мало он с ним в общей сложности работал) и Ошенкова.

Владимир Ткаченко рассказывал, как через несколько лет после того памятного собрания в «Шахтёре» он повстречался в Симферополе с прилетевшим на кубковый матч донецкого клуба с местной командой Ошенковым — в ту пору руководителем отдела футбола в украинском Спорткомитете. Олег Александрович зашёл к Ткаченко в гостиничный номер, попросил сделать массаж. Потом посидели, поговорили, и Ошенков сказал: «Несмотря на то что у меня с Лобановским были сложные отношения, я его очень уважаю и ставлю как тренера на первое место в СССР. У него большое будущее».

По датам всё выглядело так: 14 июля 1968 года «Шахтёр» с Лобановским в составе провёл матч чемпионата страны в Москве с «Динамо», 18 июля против ЦСКА Валерий уже не играл, 27 июля появилась статья в «Социалистическом Донбассе», 28 июля — монологи Лобановского и Ошенкова в «Советском спорте».

Лобановский действительно не собирался больше играть, хотя ещё приглашали: 29 лет, по тогдашним меркам, — не возраст. Он вообще намеревался вычеркнуть себя из футбола, заняться серьёзным делом, которому учился («У меня же специальность!»), и даже не читать ничего больше о футболе.

Не тут-то было.

Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что не надо больше выходить на поле: во сне ещё играл. Закончил действительно рано. «Сам решил, — говорил он. — Но, как видно, волевые решения, даже если сам их принимаешь, могут доставить нестерпимую боль. Таков футбол: отдать ему полтора десятка лет (полжизни было тогда для меня) и потом начисто забыть о нём может далеко не каждый. Я не смог. Скоро, очень скоро почувствовал, что порвать с футболом — выше моих сил...»

Размышлял ли он о тренерской профессии в игроцкие годы? Думал о том, в каком направлении будет развиваться футбол? Старался поставить себя — мысленно, разумеется, — на место Соловьёва, Ошенкова, Маслова? Вряд ли. Если и происходило это, то эпизодически, случайно.

Виктор Серебряников рассказывал мне во второй половине 70-х (когда память при вполне ясном уме ещё не подводила), что, по его наблюдениям, Лобановский давно задумал стать тренером. В конце 50-х, после чемпионата мира в Швеции, Лобановский показывал ему перевод статьи какого-то французского тренера о том, в каком направлении развивается футбол (скорее всего, это была вырезка из журнала «Спортивные игры», публиковавшего подобного рода материалы). «И я, — сказал Серебряников, — понял, о чём мечтает этот парень».

Партнёры Лобановского по динамовской команде начала 60-х годов предполагали, что он готовит себя к тренерской работе. Нельзя было не обратить внимание на его особую тягу к знаниям, умение отстаивать свою точку зрения.

И вот через три с небольшим месяца после ухода, 31 октября 1968 года, команду днепропетровского «Днепра» на матч с куйбышевским «Металлургом» вывел новый старший тренер, 29-летний Валерий Лобановский. Матч этот и следует считать началом его блистательной тренерской карьеры. Сам Валерий Васильевич говорил мне в конце 80-х, что, если бы у него не получилось в «Днепре», он ушёл бы из тренерского цеха.

Случай — и только он — главенствовал в ситуации с появлением Лобановского в должности главного тренера «Днепра». Надо сказать, что само это появление заставило основную массу людей из советского футбольного мира, привыкших к ходам ординарным, касались они спортивной области или же какой-то иной, недоумённо пожимать плечами: 29 лет, отсутствие тренерского опыта, только-только закончил играть!..

В Киеве на стадионах — сначала Центральном, а потом на «Динамо» — агрономом трудился Леонид Михайлович Кривошеев. Скромный человек, за полями ухаживавший, словно за своими детьми, дневавший и ночевавший на них, — почему и славились они в Союзе, он безмерно любил футбол, знал всё про каждого игрока «Динамо». Сам Кривошеев — из Днепропетровска. В знакомцах у него, причём близких, был директор «Южмаша», знаменитый в стране производственник Александр Максимович Макаров. Однажды Макаров, приехав по делам в Киев и встретившись на полчасика с Кривошеевым, в разговоре с ним обмолвился: «Ищем тренера для “Днепра”». Кривошеев и предложил: «Возьмите Валерку Лобановского. Парень играть уже закончил. Задатки тренерские». «Днепр» выступал тогда во второй группе класса «А», по-нынешнему — в первом дивизионе.

Только люди Макаровского масштаба могли пойти на такой риск. Лобановского пригласили в Днепропетровск для разговора. В Киев за ним приезжал заместитель директора «Южмаша». Жили тогда Лобановские на улице Героев Революции, напротив Владимирской горки. В квартире на пятом этаже. Дом без лифта. (Ада вспоминает, как она таскала наверх детскую коляску — Светочка тогда была маленькая. Как-то она оставила коляску на короткое время внизу, и её украли.) Гость из Днепропетровска не сулил Валерию «златые горы», рассказывал за ужином о городе, заводе, о Макарове, желании сделать хорошую футбольную команду. Сошлись на том, что Лобановский приедет посмотреть команду, игроков и переговорить с Макаровым.

Валерий приехал — и из директорского кабинета вышел новым главным тренером «Днепра».

Ещё одна версия появления Лобановского в «Днепре» была обнародована Юрием Борисенком, одним из многочисленных «мифологизаторов» жизни и деятельности тренера, в июне 1998 года в российском политическом еженедельнике «Профиль». Суть её — в протекции будущего главы КГБ СССР Виктора Чебрикова, работавшего одно время вторым секретарём Днепропетровского обкома КПСС. Согласно Борисенку, он будто бы призвал к себе Лобановского: «Треба потрудиться, зробыты добру команду».

Чебриков действительно работал вторым секретарём обкома в Днепропетровске, но раньше, в 1964—1967 годах, и возглавлял, к слову, промышленный отдел, а к спорту — ни в Днепропетровске, ни затем в Москве — никакого отношения не имел. В 67-м бывший днепропетровский партийный вождь, а на тот момент генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев «бросил» Чебрикова на укрепление органов госбезопасности: его назначили начальником управления кадров всего советского КГБ. Лобановский в те годы вовсю ещё играл — за «Шахтёр».