Учителя любили Валерия, он всегда всё знал, напоказ ничего не выставлял, был хорошо воспитан, уверен в себе, ни перед кем не заискивал. В критических ситуациях занимал, как он сам говорил, «сторону справедливости». Тимошенко вспоминает, как однажды старшеклассники из двух параллельных классов устроили в школе забастовку (это в середине 50-х годов!). Им не нравилось, что преподаватель математики тратил на уроках время не столько на объяснение предмета, сколько на посторонние разговоры. «Мы с Валерой, — рассказывал Тимошенко, — оказались в самом сложном положении. Он — председатель ученического комитета школы, я — комсорг. Учителя, конечно, начали давить на нас, настаивали, чтобы мы прекратили этот “акт гражданского неповиновения”. Я — к Валерию: “Что будем делать?” Он: “Поддерживать справедливость”, и мы примкнули к забастовщикам. В классе сразу заволновались: “Ну, теперь Рыжему медали не видать, как своих ушей!” Но медаль он получил. Правда, не золотую, на которую шёл. И уважения учителей не потерял. Они тогда апеллировали к родителям, в частности, к Александре Максимовне, но Валерий ни на йоту мнения своего о ситуации не изменил».
Педсовет обязал бастовавшие классы отработать время пропущенных уроков на стеклозаводе. Наказание — вместо математики убирать мусор и мыть стаканы — странное, конечно, но решению педсовета школьники подчинились беспрекословно. Ставший причиной забастовки учитель математики называл Лобановского «истинно христианскою душою».
Как-то раз Лобановского попросили позаниматься с отстающими детьми математикой. Директор школы рассказывал потом своей дочери Галине: «Выхожу в школьный двор, вижу — все лоботрясы на площадке, мяч летает, и голова рыжая мелькает. Какая там математика!..»
Однажды Лобановского исключили из школы. На два дня. Он с группой ребят пропустил уроки. Вместо этого устроили футбольный матч. Происходило это поздней осенью, было уже холодно, шесть школьников сильно простудились. Виновником случившегося назвали Валерия, и он свою временную «дисквалификацию» крепко переживал, думая в первую очередь о маме, продолжавшей оставаться противницей «забавы с мячом». Потом, когда Лобановский стал играть в команде мастеров, Александра Максимовна, смирившаяся с выбором сына, стала за него переживать, на одном из матчей на стадионе, куда она пошла, разнервничалась так, что ей стало плохо, и Валерий настоятельно попросил маму если и смотреть футбол, то только по телевизору.
Фотографии Валерия Лобановского, игрока и тренера, на обложках журналов в советское время — редкость необычайная. Припоминается только одна, цветная: в седьмом номере журнала «Физкультура и спорт» за 1986 год. Приурочен номер к победе киевского «Динамо» в финале Кубка кубков над мадридским «Атлетико». На экземпляре, сохранившемся в архиве Лобановского, сбоку написано его рукой: «Дорогой маме на добрую память. Валерий. 1986 г.». Александра Максимовна успехам сына радовалась.
Одноклассники Лобановского вспоминают, что он был прирождённым игроком, никогда не смирялся с поражением. Ребята — человек семь-восемь — частенько собирались у Лёвы Каца, круглого сироты, которого воспитывала тётя. Во что только не играли за большим овальным столом: в шашки обычные и шашки-поддавки, в шахматы, карты (предпочитали преферанс), уголки, в подобие настольного футбола — «игроками» служили трёхкопеечные монеты, а «мячом» — копейка! Лева завёл амбарную книгу, вписывал туда результаты соревнований по всем видам «олимпийской программы», в конце года подводили итоги, и победителем объявлялся тот, кто набирал наибольшее количество очков. Лобановский, безудержно азартный, неизменно на протяжении шести лет либо побеждал в общем зачёте, либо занимал место в первой тройке. В преферансе, требующем точного расчёта и незаурядных аналитических способностей, равных ему не было. «Ему всегда была нужна только победа, — говорит Валентин Тарашук. — Страшно не любил проигрывать. Если что не по нему, закипал. Шахматные фигуры, бывало, по всему столу разлетались. Другие могли в каких-то видах наших застольных соревнований и пониже место занять, уступить, а Лобановский — никогда!»
Александра Максимовна к «посиделкам» у Лёвы Каца относилась одобрительно. Говорила: «Наверное, мы можем быть спокойны за наших детей. Никакого хулиганства, никакого пьянства».
Однажды в школе, в выпускном уже классе, организовали чемпионат по шахматам. Лобановский вышел победителем турнира, не проиграв ни одной партии. Удостоверение, подтверждающее получение им второго разряда, Лобановскому вручил председатель Федерации шахмат Украины Владимир Иванович Капустин. С чего вдруг председатель посетил второстепенный турнир? Дело в том, что директорствовал в школе Герой Советского Союза, командир партизанского отряда имени Кармелюка Василий Максимович Яремчук — легендарная личность. Он учил мальчишек ценить дружбу и часто в разговорах с ними повторял любимую фразу из «Тараса Бульбы»: «Нет уз святее товарищества». На приглашение Яремчука Капустин не мог не откликнуться. Стоит заметить, что, если бы не директор, чемпионат школы Лобановскому вряд ли покорился бы. Дело в том, что перед турниром Яремчук вызвал к себе одноклассника Валерия — Валентина Таращука и попросил его в чемпионате не участвовать: Таращук в тринадцатилетнем возрасте стал кандидатом в мастера по шахматам, выступал за юношескую сборную Украины, участвовал в более представительных турнирах, нежели первенство школы. Он, к слову, и пристрастил Лобановского к шахматам. В комнату Каца иногда заходил брат Лёвиного дяди Исер Куперман, чемпион СССР по русским и стоклеточным шашкам, будущий чемпион мира.
«Нет уз святее товарищества...» — школьных и институтских друзей Лобановский никогда не забывал, встречался с ними, когда выдавались редкие свободные часы, ездил с ребятами за город, на полянке играл с ними в «дыр-дыр», оставлял одноклассникам билеты на матчи. Приехав однажды из Бразилии, позвал всех «на кофе по-бразильски» — выставил на стол большую железную коробку с надписью: «Подарок правительства Бразилии. Таможенной пошлине не подлежит», кофеварку, пятнадцать чашечек и сам каждому варил кофе. Приглашал на новоселье в квартиру на Суворова, когда вернулся из Днепропетровска в Киев, помогал с устройством в гостиницы Одессы и Днепропетровска, когда друзья приезжали в эти города в командировку. Охотно раздавал друзьям привезённые из-за границы пластинки с джазовой музыкой. В институте даже планировался как-то диспут между почитателями классической музыки и джазовой. Валерию отвели роль защитника «музыки духовной нищеты», как в конце 50-х годов в Советском Союзе называли джазовые композиции.
Лобановский не любил выделяться, но и как все быть — не хотел. В моду тогда входили джинсы. Валерий их не надевал никогда. Школьные друзья, подражая Лобановскому, тоже проигнорировали джинсы. На выпускное фото ребята из класса «А» фотографировались в галстуках. В «Б» — идея Лобановского — решили фотографироваться без галстуков. Идею реализовали таким образом. У Тимошенко была белая тенниска с широким отложным воротничком. У Бори Шевченко — единственный в классе пиджак. Так и переодевались по очереди. На выпускном фото, на котором снимок каждого — в овале, все ребята из 10 «Б» в одинаковой одежде. Тимошенко вспоминает, что безгалстучный класс произвёл в школе фурор.
Одевался Лобановский (это уже когда заиграл сначала в дубле, а потом в основном составе «Динамо») у портного Степы в ателье индпошива 2-го разряда, доплачивая мастеру до «люкса» — подчёркнуто стильно, с особым шиком, носил брюки-дудочки и бобочку. Ходил со спортивной сумкой, что тогда было в диковинку, в парикмахерской просил сделать кок, и у него единственного среди ребят было серебряное кольцо с камешком-бирюзой — с ним Лобановский не расставался, считая своим талисманом.
«Лобановский, — вспоминал о донецком периоде Валерия массажист «Шахтёра» Владимир Ткаченко, — всегда — перед домашним матчем или на выезде — был одет солидно, с иголочки: костюм, белая рубашка, галстук, тёмные очки». Для поработавших с Лобановским футболистов не существовало мелочей. Они брали с него пример даже в одежде. Виктор Чанов, уехавший в Израиль играть за «Маккаби», на первую игру приехал в костюме и при галстуке. «У тебя что, свадьба?» — изумились новые партнёры. «Почему свадьба? Игра», — ответил Чанов. Спустя время многие игроки «Маккаби» стали приезжать на матчи гладко выбритыми и в костюмах.
