«Сказать, что В. В. любил футбол, был искренним почитателем этого замечательного вида спорта, означало бы не сказать ничего, — вспоминал Продан. — Будучи человеком основательным, он досконально знал футбол, его организацию, кадровое обеспечение, внутреннюю кухню, тончайшие нюансы самой игры, судейство. Знал многие другие параметры футбола на уровне профессионала. Сам он, непосредственно, не общался, скажем, с коллективом киевского “Динамо”, которое занимало особое место в его жизни, но он постоянно держал в поле зрения всю околофутбольную ситуацию...
На стадионе В. В. не щёлкал, как некоторые, семечки и не пил пиво. Он сидел с ручкой и блокнотом, делал свои пометки, после чего мог сделать профессиональный разбор игры секретарям ЦК — одним из кураторов команды. Им-то приходилось непосредственно вникать во все стороны жизни коллектива и каждой игры в отдельности.
Хочу ещё раз подчеркнуть, что В. В., если брался за дело, всегда стремился глубоко разобраться в сути проблемы, спрогнозировать последствия принимаемых решений. И доводил начатое дело до логического конца. Если говорить о развитии украинского футбола в 1960—1980-е годы, то мы вправе сказать, что именно эти годы вошли в летопись украинского спорта золотыми страницами. Получил массовое развитие детский и юношеский футбол, в центре и регионах создавались спортивные школы. Они комплектовались лучшими тренерами, вводились новые тренировочные поля. Замыкалась эта цепочка школами высшего мастерства, дублирующими и основными составами команд высшей лиги. Всё вышесказанное ещё раз подтверждает, что развитие украинского футбола было связано с системным, комплексным подходом, который В. В. последовательно и настойчиво проводил в жизнь».
«Привожу классический факт, — говорил Валентин Згурский. — “Динамо” играет на Центральном стадионе. Наши забивают. Щербицкий вскакивает (немолодой уже человек) и бежит к телевизору смотреть повтор. “Ну что, — говорит, — всё правильно. Тут чистый гол! Каков молодец! Обошёл слева, так, нормально”. Смотрит дальше. Вдруг забивают нам. А министр спорта Бака Михаил Макарович стоит в углу, потому что не имеет права садиться в ряд, где члены правительства и Политбюро. Щербицкий снова вскакивает: “А где Бака?” — “Я здесь, Владимир Васильевич”. — “Что ты творишь? Как ты играешь? Ты что, с ума сошёл? Принимай меры!” Разрядился и сел. Бурно реагировал Щербицкий как на положительные, так и на отрицательные игровые моменты. У него в столе был журнальчик, в котором он отмечал, сколько каждый футболист забил, на какой минуте, как играла команда. Многие члены Политбюро к футболу относились пассивно. Но поскольку “первый” был болельщиком, аплодировали забитым голам вместе с ним».
Бака называл большим везением то, что Щербицкий был постоянным и внимательным болельщиком. «С его участием, — говорил Михаил Макарович, фронтовик, двадцать пять лет возглавлявший вначале украинское спортивное общество «Динамо», а затем Госкомспорт Украины, — решались многие вопросы обеспечения и комплектования команды. Любовью к футболу Щербицкий “заразил” всё своё окружение, министры и заместители непременно посещали матчи “Динамо”».
«Заражённые», надо сказать, до такой степени «влюблялись» (не по собственному желанию) в футбол, что, случалось, не фиксировали своё внимание только на результате — за хороший хвалили, за плохой ругали. Однажды Баке позвонил заведующий отделом административных органов ЦК компартии Украины Дмитрий Опанасюк, курировавший, как принято говорить в новые времена, все силовые структуры Украины, и сказал: «Товарищ Бака, что будем делать? Мы впереди всех в турнирной таблице. Да, очки есть, но игры-то нет!..»
На футбол Щербицкий ходил всегда. В Днепропетровске — вместе с женой. Рада Гавриловна вспоминала, что на местном стадионе «стояли ровные лавки, державшиеся на какой-то цементной основе», и она не могла понять, почему после каждого матча у мужа каблуки на ботинках были стёсаны. Мало того что, переживая за свою команду, Владимир Васильевич беспрестанно курил, постоянно вскакивал, так он ещё «играл» время от времени вместо футболистов — каблуками по цементу.
«Володя, — рассказывала Рада Гавриловна в интервью журналисту Дмитрию Гордону, — без футбола не мог. В Киеве, даже если смотрел матчи дома, всё старался записывать. Не только кто забил и когда, но и кто какой дал пас, на какой минуте — всё это ужасно ему нравилось. Я, честно говоря, к футболу была равнодушна, и поэтому он у себя в кабинете болел. Никто ему не мешал: телевизор, сигареты, пепельница, ручка, блокнот. Иногда загляну, а он ворчит: “Ну вот, видишь, только пришла, наши гол пропустили”. Он не только футбол любил, но и ребят — футболистов и относился к ним, как к своим детям. В перерывах иногда заходил в раздевалку (в Днепропетровске. — А. Г.), а потом мне рассказывал: “Боже, какие они побитые, какие несчастные”. Он их очень жалел». После свадьбы Олега Блохина с Ириной Дерюгиной Владимир Васильевич встречался с выдающимися украинскими спортсменами и разговаривал с ними за чаем сорок минут.
На отдыхе в Крыму Щербицкий в дни матчей киевского «Динамо» (речь о начале 60-х годов) не находил себе места. К вечеру просил коменданта государственных дач подполковника КГБ Александра Федоренко «организовать телевизор», если, конечно, игра транслировалась. Однажды, когда киевляне в первой половине 60-х играли в Москве с «Торпедо» (а команды эти в те времена задавали тон в советском футболе), Щербицкий, возглавлявший тогда Совет министров УССР, привычно устроился перед телевизором, но на экране замелькали какие-то фигуры, и толком посмотреть матч не представлялось никакой возможности.
Федоренко, видя, что нервы у предсовмина на пределе — Щербицкий принялся, насупившись, ходить взад-вперёд, поглядывая на экран, — предложил немедленно отправиться на 1-ю дачу. Госдачи в Крыму проходили в разговорах и письменных отчётах комендантов под номерами. В 1-й постоянно останавливался Хрущев. От коллег Федоренко знал, что Хрущев уже уехал и на 1-й не осталось ни одного сотрудника, только охрана. Щербицкий на 1-ю не хотел ехать ни в какую. Федоренко еле-еле уговорил его на вариант со 2-й дачей, находившейся рядом с хрущёвской и предназначавшейся, в соответствии с партийным протоколом, гостям из Москвы. Она тоже пустовала.
Сели в машину, примчались, включили телевизор. Видимость — чуть лучше, но всё равно почти ничего не понять. В Ялте тогда ретрансляторов ещё не было, сигнал из Симферополя доходил слабо. «Владимир Васильевич! — взмолился Федоренко. — Давайте всё же поедем на 1-ю. Там же никого нет!» Комендант и старшина из охраны уговорили Щербицкого. На большой скорости приехали в хрущёвскую резиденцию. Поспели ко второму тайму. Телевизор стоял в холле и показывал хорошо. Щербицкий попросил у сестры-хозяйки две бутылки столовой воды, два листа бумаги и карандаш. За 45 минут второго тайма выпил всю воду, изрисовал и исписал всю бумагу, выкурил полпачки сигарет, прикуривая иногда одну от другой. Федоренко с ним даже разговаривать боялся.
Киевляне в тот день выиграли. Щербицкий сиял. Предложил коменданту немедленно вернуться на свою дачу и отпраздновать победу. Жили они на 7-й даче. Приехали затемно: везде горели огни, на море — лунная дорожка. Щербицкий отпустил сестру-хозяйку, жившую в Ливадии, и они с Федоренко вдвоём сели за стол, рассчитанный на 22 человека. Под хорошую закуску и настроение выпили бутылку водки. Щербицкий встал и сам принёс из холодильника вторую. Затем на некоторое время вышел из столовой. Федоренко удивило, насколько хорошо Щербицкий знал футболистов, семьи игроков, подробно рассказывал о каждом.
По свидетельству коменданта, дальше началось самое интересное. Время — за полночь, а зал вдруг стал постепенно заполняться гостями. Щербицкий обзвонил всех, наверное, отдыхавших в те дни в Крыму высокопоставленных по советским меркам чиновников — прежде всего секретарей компартий союзных республик и партийных секретарей из соцстран. Свободных стульев за столом больше не было. Победу киевского «Динамо» над «Торпедо» отмечали почти до рассвета.
