Между ними есть связь? И если да, то почему мой парень думал, что для меня важно знать это. Я просматриваю соответствующие заметки и получаю на свой вопрос единственное объяснение.

У меня было предчувствие. И я последовала ему.

Конечно, следующая серия фотографий Мэнди и русского. Похоже, она встречалась с обоими мужчинами по всему городу. Иногда два или три раза в день.

По фотографиям видно, чем они занимаются, но в этом всем что-то не так.

Даже отбросив в сторону тот факт, что мне не нравится Мэнди, я не могу понять, почему любая женщина будет зацикливаться на этой парочке более двух секунд. Охотно, судя по всему. Если они не шантажировали ее.

Может ли это быть так?

Неважно, как я к ней отношусь, вынуждена признать, что Мэнди хорошенькая. Она относится к тем женщинам, которых большинство парней сочтут желанной.

Я очень сомневаюсь, что у нее проблемы с привлечением мужского внимания. Ну, может быть, за исключением Лаклэна. Но Донни и этот русский чувак далеки от самых горячих парней на планете, а Мэнди кажется недальновидной в этом плане. Не могу понять, что она нашла в этих двоих.

Я снова просматриваю фотографии и хмурюсь. Здесь должно быть что-то еще, что я упускаю из виду. Это означает, что мне придется сделать что-то, чего я делать не хочу. Мне нужно поговорить с Мэнди.

Я нахожу Мэнди в раздевалке. Она готовится к своему танцевальному сету. Она подводит глаза жидкой подводкой, когда я сажусь рядом с ней, прочищая горло.

— Чего ты хочешь? — спрашивает она и брезгливо морщит нос.

Изображаю для нее некое подобие улыбки. Ее голос напоминает мне звук, производимый при царапании ножа об стекло. Но все же… Если у нее неприятности, я могу ей помочь. И я бы хотела ей помочь. Независимо от моих чувств к ней.

— Послушай, Мэнди, я думаю, что мы начали не совсем правильно.

Она завинчивает колпачок на подводке для глаз, а затем обращает свое внимание на меня. В ее взгляде просматривается подозрение, но я все равно продолжаю.

— Я просто хотела начать все с чистого листа, — говорю я ей. — Я подумала, что мы могли бы узнать друг друга лучше.

Она смеется, и смех у нее выходит немного сумасшедшим. А потом она скрещивает руки и откидывается на спинку стула, оценивая меня.

— Ты думаешь, я дура, да? — спрашивает она. — Ты действительно думаешь, что этот милый маленький поступок сработает на мне?

Ладно, видимо, по-хорошему с ней не получится. Я пожимаю плечами и пробую другой подход. Не могу же я заставить Донована ненавидеть меня больше, чем он уже меня ненавидит.

— Слушай, я просто знаю, что Донни доставал других девочек, и я подумала, может, он и тебе доставляет неприятности.

— И что ты собираешься с этим делать, если это так? — огрызается она. — Изобьешь его ради меня?

Я не отвечаю, потому что ненависть в ее голосе застает меня врасплох. Я знала, что не нравлюсь ей, но в этом сквозит и нечто другое. То, как она смотрит на меня сейчас, как если бы она действительно хотела, чтобы я сдохла. Я просто не могу поверить в это. Я ничего ей не сделала. Я знаю, она хотела Лаклэна, но это не ревность. Нет, это что-то личное.

В любом случае, очевидно, что это безнадежно, так что я встаю и иду к выходу.

— Просто забудь об этом, — почти кричу я через плечо. — Мы вернемся туда, откуда начали — к молчанию. Ты права, так, наверное, будет лучше.

— Меня это не заботит, — отвечает она. — На самом деле…

Ненавижу, что я притормаживаю, чтобы расслышать то, что она собирается мне сказать, но я это делаю. И когда она не договаривает фразу, оборачиваюсь, обнаруживая на ее лице враждебную ухмылку.

— Сомневаюсь, что ты пробудешь здесь долго. — Она щелкает своей жвачкой. — Потому что знаешь, что я думаю?

Я закатываю глаза, но все равно отвечаю.

— Что Мэнди?

— Я думаю, ты пытаешься выставить Донни в плохом свете, чтобы отвлечь внимание от себя. Ведь, насколько я слышала, Донни — тот парень, у кого есть компромат на тебя.

Я скрещиваю руки на груди, пытаясь не показать насколько мне интересно, но внутри я мысленно перевариваю все, что он мог на меня нарыть. Мэнди воспринимает мое молчание как сигнал к тому, чтобы продолжать свою речь.

— Он мне тоже кое-что о тебе рассказал… да, это так. — Она щелкает пальцами, как будто только что вспомнила. — Он сказал, что ты выглядишь знакомо. Очень знакомо.

Я улыбаюсь в ответ, пытаясь показать ей, что ей не добраться до меня. Я никак не могла показаться ему знакомой. Я никогда не встречала его раньше, я в этом уверена. Так что то, что она говорит, не имеет никакого смысла.

— Ты в курсе, что он не всегда впрягается за этих парней, — добавляет она с горечью в голосе.

— К чему ты клонишь, Мэнди?

Она смотрит на меня очень долго, как будто ждет от меня какой-то реакции. Я не реагирую.

И начинаю думать, что она просто психопатка, которая пытается превратить меня в параноика. Если бы у Донни было что-то на меня, он бы уже все рассказал. Пожимаю плечами и поворачиваюсь к двери.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Спокойной ночи, Мэнди.

— И тебе не хворать, — смеется она. — Всю твою гребанную оставшуюся жизнь. Какой бы долгой она не была.

Разбираясь со своими повседневными задачами, проверяю как там Саша, которая не может сообщить мне ничего нового. Она до сих пор не видела русского, которого я ждала, так что я иду работать. Моя попытка провести инвентаризацию провалилась.

Я не могу не то что считать, я даже здраво мыслить не способна. Угроза Мэнди постоянно крутится в моей голове.

Донни знает, что я задумала? И как он мог узнать, если только он не крутил с Таль, и она не рассказывала ему ничего обо мне? Но это маловероятно.

Это все, о чем я могу сейчас думать. И дело больше не в Таль или во мне. Мне нужно защитить Лаклэна.

Если его люди узнают, что я врала и шпионила, а он был тем, кто привел меня сюда, я не знаю, что они с ним сделают. Я не могу позволить ему заплатить за то, что сделала я. Не могу позволить своему горю из-за Талии уничтожить его. Потому что в глубине души я знаю, что он не имеет к этому никакого отношения. Его парни? Возможно.

Возможно. Но Лаклэн? Ни черта подобного.

Он — хороший человек. Он не заслужил этого. Всю ту ложь и подлость. Не представляю, что с ним будет, если он узнает, что я его использую. Может быть, это несправедливо, учитывая, что он делал то же самое, но все равно мне больно даже думать об этом. Не знаю, как бы я объяснила ему свое предательство. Не знаю, как заставить его поверить, что все совсем не так.

Но все это не так уж и важно. Я решила свою судьбу в тот момент, когда ступила на вражескую территорию. Я пришла сюда с определенной целью, и я не могу скрывать это вечно. Всегда был шанс, что все вот-вот вскроется. Я просто не думала, что будет так трудно бросить его, когда cделаю это. Я не хочу. Я к этому не готова. Но с каждой минутой, что отсчитывают часы сегодня, я чувствую это глубоко в своей груди.

Время пришло. Мне нужно немедленно уйти. Что-то не так, и я не могу дождаться, чтобы узнать, какой козырь у Донни в рукаве. Может, я смогу провести еще одну ночь с Лаклэном. Я могла бы… я не знаю… сказать ему, что чувствую. Что безумно и бессмысленно, особенно когда я сама едва могу разобраться во всем этом. Я не знаю, что делать.

После пятой неудачной попытки подсчета я возвращаюсь в бар… и вижу Донни, наблюдающего за мной со своего места. И на какую-то долю секунды я понимаю это.

Узнавание.

В его глазах я вижу это, но на этот раз все ясно как божий день. Он этого не скрывает. На его губах играет самодовольная улыбка. Он знает. Нутром чую, я знаю, что это правда. Он знает все, и он собирается меня уничтожить.

Твою мать.

Я иду на трясущихся ногах в бар и заказываю напиток. Если я уйду сейчас, он поймет, что я делаю. Поэтому я притворяюсь, что все в порядке, хотя внутри себя я бешусь. Я даже не знаю, где Лаклэн. Вот дерьмо. У меня не будет возможности даже попрощаться. Сказать «прощай».