— Им всем далеко до тебя.

— Серьезно? — Ухмыляюсь я, подхватывая затеянную ею игру.

Она кивает и застенчиво улыбается. Я тоже когда-то думал, что эти улыбки настоящие.

— Верно, Лаклэн. Ты знаешь, что это правда.

— Тебе виднее. — Приканчиваю виски одним махом и кручу бокал у себя между пальцами. — Ты ведь объездила всех моих парней.

Ее карие глаза холодеют, а я отворачиваюсь. Надо было уволить ее давным-давно. Но так как Шону она по душе, я держу ее рядом. Горькое напоминание о том, что происходит, когда ты доверяешь женщине. Если бы мне пришлось отправить ее паковать свои вещички прямо сейчас, то это создало бы ему массу ненужных отвлекающих факторов. Отвлекающих факторов, типа Маккензи. Стакан в моем кулаке начинает трескаться, когда я понимаю, что сжимаю тот слишком сильно.

— Ты ведешь себя так, будто не можешь даже смотреть на меня, — говорит Мэнди.

Слезы в ее глазах такие же искусственные, как и все остальное в ней. Верность — это единственная истина в этой жизни, и если твоя женщина не верна тебе, ей нет места в твоей постели.

— До тебя только сейчас это дошло? — спрашиваю ее прямо.

Она протягивает руку, чтобы коснуться моего лица, но я резко отвожу ту в сторону.

— Убирайся к чертям собачьим из моего кабинета и иди-ка поработай.

Она рычит что-то себе под нос, но делает, как я говорю. Когда за ней закрывается дверь, я наливаю еще виски.

Мать ее!

Нахуй всех баб. Кажется, никогда не смогу им доверять. Даже бабам из нашей банды. Мысль о женитьбе на девушке, которую я не знаю, крепко засела в моей башке. Мне совсем не нравится эта идея. Я видел дочерей Виктора может быть, раз или два. Но я не могу вспомнить их лица. И независимо от того, какую я выберу, она гарантированно возненавидит меня.

Я тру лицо руками, а мои глаза возвращаются к папке у меня на столе. В моей груди появляется незнакомое ощущение, когда я думаю о том, что же там внутри. Это может быть тревога, паранойя, подозрение… или все сразу. Но вместе с тем это нечто совершенно иное.

Рывком открываю папку и смотрю на фотографию голубоглазой девушки, которая в настоящее время занимает все мои мысли. Черные волосы, бледная кожа… песня, которая приходит на ум, была написана специально для нее. У нее чертовски ангельская внешность. Как и сказал Рори. Я не хочу, чтобы он так о ней говорил.

Она ощущается так, будто уже моя, а я не могу этого допустить. Я хочу, чтобы она ушла. Мне нужно, чтобы она ушла. Из моей жизни и из моих мыслей. Она отвлечение, которое не могу себе позволить в данный момент. Непредсказуемый джокер. Кроме того, она все равно слишком молода для меня. Ей двадцать два. Разница в семь лет, но в моем мире это может быть равносильно трем десятилетиям.

Большим пальцем обвожу контур фотографии, прежде чем отложить ее в сторону. Что мне действительно нужно знать, лежит на дне папки. Просматриваю документы, буквально вгрызаясь в них.

Жесткая по натуре, какой мне и показалась. Оказалось, что у нее была на то причина. Попала под опеку государства в тринадцать лет, затем последовало убийство ее приемных родителей до того, как она решила сбежать. Что, черт возьми, должна сделать тринадцатилетняя девочка, чтобы выжить самостоятельно? Не сомневаюсь, что не хотел бы это знать.

Ее отец был подпольным боксером. Убит в темном переулке и найден с меткой русских.

Так написано в деле, но я очень хорошо знаю русских. Знак, вырезанный на лбу Джека Уайлдера, был персональным клеймом только одного человека. Ивана Маликова.

Чертов мудак.

Вот почему он хочет ее смерти. У русских не так много стандартов, как у нашей банды. У некоторых группировок меньших размеров они наблюдаются, но в целом вся группировка насчитывает больше членов, чем солдат в армиях некоторых стран. Это больше похоже на некое подразделение, в зависимости от того, кто всем заправляет.

Но сам этот факт заставляет меня задуматься. Поэтому девушка пытается устроиться здесь на работу? Мне показалось, что это чья-то злая шутка, когда Ронан сказал, что она сидит в моем клубе. После встречи с детективом Джеймсом я наблюдал за ней. Так что для нее пойти прямиком в «Слейнт» и требовать у меня работу… по моему, это последнее что я бы сделал сам. Все знают, что русские часто здесь бывают. Это общеизвестный факт. Она что, пытается отомстить за смерть своего отца? Или догадывается ли она вообще, что Иван был тем, кто его убил?

На эти вопросы я хотел бы получить ответ. Когда я беру ее фото и смотрю на него в последний раз, я говорю себе, что именно поэтому позволяю ей войти в наш мир. Я не доверяю ей, в этом нет никаких сомнений. Мне нужно держать ее на коротком поводке.

Я пишу Ронану смс-ку, чтобы он зашел в мой кабинет. Оперативен как всегда, он появляется на пороге уже через каких-то две минуты.

— Звал?

Он стоит в дверях, смотрит на меня так, будто я сошел с ума. Полагаю, что сошел.

— Та девушка, — говорю я ему. — Распространи слух по всему городу. Маккензи Уайлдер находится под защитой Синдиката МакКенны.

Глаза Ронана на секунду вспыхивают огнем, но он мудро решает не спорить. Он вообще редко спорит со мной, предпочитая обижаться на меня несколько дней.

— Что-нибудь еще?

Я откидываюсь в кресле и барабаню пальцами по столу.

— Также скажи ребятам, чтобы никто не прикасался и не говорил с ней.

Номер, в котором останавливаюсь в мотеле в Роксбери — одна из тех комнатушек, за которые принято выкладывать за месяц вперед. Здесь вы встретите отбросы общества всех мастей, а ночью будете засыпать под аккомпанемент странных звуков, доносящихся со всех сторон. На самом деле, я почти уверена, что комната по соседству с моей точно отведена под притон, в котором сбрасывают напряжение все копы города. Но комната дешевая и кишит крысами, хотя мне доводилось засыпать и в куда худших местах. Никто не знает, что я здесь, даже Скарлетт.

И все же, когда в мою дверь резко стучат ровно в шесть часов, я нисколько не удивляюсь. Когда я щурюсь, пытаясь разглядеть в дверной глазок, кто это, там стоит Лаклэн с одним из своих парней. Я не сомневалась, что он будет проверять мою берлогу, но не ожидала, что он нагрянет так сразу.

Я открываю дверь с улыбкой на лице и прислоняюсь к дверному косяку.

— Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал, — говорю с тенью удивления. — Рада снова тебя видеть, Кроу. Преследуешь меня?

Он отталкивает меня в сторону и быстро сканирует взглядом мою комнату.

— Твой рот тебя до добра не доведет.

— Я не сомневаюсь в этом, — соглашаюсь с ним.

Он дает отмашку своему человеку и тот молниеносно проверяет мой номер на наличие жучков. Не протестуя, наблюдаю за тем, как тот машет своим устройством над каждой щелью, куда может заглянуть. Это часть крутого фасада Лаклэна — лишний раз указать мне на то, что в его мире не признают границ. Если он захочет войти в мою комнату и заставить своих шестерок рыться в моем грязном белье, ничто его не остановит. Я предусмотрительно спрятала свои записи на дне коробки с гигиеническими тампонами. Шансы, что они на самом деле будут там рыться, равны нулю. Мужчины довольно предсказуемы в данном вопросе.

Я притворяюсь, что мне вовсе неинтересно происходящее, присаживаясь в кресло и позволяя себе вдоволь наглядеться на Лаклэна. На нем джинсы с низкой посадкой, черная рубашка и кожаная куртка. На ногах потертые кожаные сапоги, а сбоку на бедре свисает цепочка, уходящая в карман джинсов. И весь он как будто пропитан аурой Темного повелителя подземного царства. У него мускулистое тело, не слишком перекаченное, а когда он двигается, под рубашкой отчетливо прорисовываются кубики пресса. Это то, что мне всегда нравилось в мужчинах. Прямоугольность их бедер. Заставляет задуматься, как бы он смотрелся без одежды.

Эту мысль я отгоняю довольно быстро.

Когда я поднимаю взгляд, глаза Лаклэна на мгновение вспыхивают пронизывающим огнем. Он застал меня за тем, как я бесстыдно на него пялюсь, и он это знает. Я меняю положение тела в кресле, и перевожу внимание на все еще открытую дверь в мой номер.