Она поглядывает на дверь и закусывает губу. Это может быть важно, и я знаю, что должна вытащить это из нее во что бы то ни стало.

— Ты можешь сказать мне, Саш, — почти умоляю ее я. — Все что угодно. Я просто хочу знать, во что ввязываюсь.

— Слушай, все, что я хочу сказать, это то, что были и другие девушки, которые пытались встать у Донни на пути, и для них все кончилось не так хорошо.

— Например, кто? — требую у нее ответа.

Она слегка трясет головой, и в ее глазах отчетливо читается страх.

— Я не могу сказать.

— Одной из них была Талия? — бросаю я неосторожно.

Ее глаза расширяются, и она снова оглядывается, когда пятится. Вот дерьмо. Я по-королевски облажалась, но ничего не поделаешь. Я знаю, что она что-то знает, и мне нужно выбить это из нее, будет ли она моим другом или врагом.

Я хватаю ее за руку и тащу дальше по коридору, вцепившись в ее запястье до синяков.

— Ты должна сказать мне, Саш.

— Я не знаю. — Она отчаянно трясет головой. — Я ничего не знаю! Мне просто нужна эта работа. Вот и все. Отпусти меня, Мак.

Я загнала ее в угол, и все ее тело дрожит под тяжестью моего взгляда. Я могу только представить, как выгляжу сейчас, поэтому делаю все возможное, чтобы успокоиться.

— Она была моей лучшей подругой, — шепчу я. — Пожалуйста, Саш. Мне просто нужно знать, что с ней случилось.

— Господи. — У нее бледнеет лицо, когда она хватается за голову, сжимая свои волосы и делает глубокий вдох. — Вот почему ты здесь, не так ли?

— Нет, — говорю я категорично. — Я встретила Лаклэна во время боев. Он предложил мне работу. Но я знаю, что Талия работала здесь до того, как она пропала.

Это вполне может убить меня, но я надеюсь, что Саша не собирается болтать об этом, если ее не заставят. А иначе почему она пытается не высовываться, не привлекать к себе внимания. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказала, что у этой девушки немало собственных секретов.

— Слушай, я не знаю, — говорит она. — Я клянусь. Она была очень хорошей девушкой и все, но она работала здесь всего пару недель. Я не знаю, что с ней случилось. Однажды она просто перестала появляться на работе. А потом явились копы и засыпали нас кучей вопросов. Я ничего не знала тогда и тем более не знаю сейчас.

— Ты должна что-то знать, — дожимаю ее я. — Просто скажи мне, с кем она общалась. С кем из парней? Просто скажи с кем.

— Моя мать больна, мне нужно о ней заботиться! — чуть не плача, говорит она. — Господи, Мак, ты пытаешься убить меня?

Тяжесть моей вины душит меня. Все не так просто, как мне казалось. Я не хочу пугать Сашу, а тем более не хочу вовлекать ее во все это. Но мне нужно знать. И я сделаю все, что смогу, чтобы защитить ее, если до этого дойдет.

— Тебе точно ничего не грозит. Я обещаю.

Саша колеблется, а потом начинает вышагивать взад и вперед. Ее волосы спутались от того, что она так тянула за них, а ее глаза выглядят впалыми и уставшими. Мне интересно, что за человек сумел затащить такую милую девушку в подобное место, а затем оставил ее на произвол судьбы. Я его не знаю, но уже его ненавижу.

Похоже, Саша зашла в тупик, но приняла решение.

— Было несколько парней, которые проявляли к ней интерес, — говорит она быстро. — Донни, Шон, и какой-то русский громила. Я не знаю его имени. Он был здесь всего несколько раз, а я не обращала внимания. Тебе тоже не стоит, Мак. Ты должна забыть об этом, пока с тобой не случилось то же самое.

— Я не могу.

Она качает головой и издает вздох отчаяния.

— Ну, тогда ты тоже умрешь.

Не говоря больше ни слова, она проходит мимо, оставляя меня в покое, не мешая моему горю подниматься в моей груди.

Ронан приходит за мной после полуночи, провожая к обочине, где Лаклэн уже поджидает меня в машине.

Ни один из них не проронил ни слова, до тех пор, пока Ронан с силой не опустился на пассажирское сиденье, а затем закрыл за собой дверь. Я едва успела пристегнуться, прежде чем Лаклэн вдавил педаль газа в пол и помчался в ночь. Костяшки на его пальцах побелели (так напряженно он сжимал руль), а все черты лица будто окаменели.

Мне бы стоило извиниться сейчас, но почему-то я не думаю, что это как-то поможет.

Когда мы возвращаемся к его дому, он тащит меня за руку внутрь. Конор все еще сидит в кресле, его выражение лица меняется от убийственного до полного страха по мере того, как его взгляд блуждает между мной и Лаклэном.

— Ради всего святого, — буквально выплевывает Лаклэн — Развяжи его. Сейчас же!

Я перебегаю с того места, где стою и делаю то, что он говорит, быстро развязывая свои же путы. Он съеживается, когда я отрываю скотч, и я снова чувствую себя засранкой.

— Мне очень жаль, — шепчу я.

Он даже не удостоил меня ответом. В тот момент, когда он оказывается на ногах, Лаклэн приказывает ему выйти. И вот мы остаемся в комнате вдвоем. Его холодный пристальный взгляд и я… вся дрожу на этих своих тоненьких шпилечках.

— Иди сюда.

Я подхожу к нему, потупив взор, молча умоляя, чтобы он был снисходителен ко мне. Я знаю, что будет дальше. Я чувствую это каждой клеточкой своего тела. Но все пошло не так, как мне хотелось бы.

Как только я оказываюсь на расстоянии вытянутой руки, он хватает меня за горло, впечатывая меня в стену, а его глаза горят от ярости.

— Хочешь замутить с Шоном? — спрашивает он. — Вот как?

— Нет. — Я яростно качаю головой. — Не хочу.

— Может, тебе стоит пойти согреть его постель, милая. Это избавит меня от необходимости искать тебя. На самом деле, я уверен, что все парни были бы рады перепиху с тобой.

Я смаргиваю слезы от ранящих меня слов его ненависти.

— Ты же не это имеешь в виду.

— О, я имею в виду именно это, — говорит он. — Это то, как я считаю. Какая мне от тебя польза? Ты непослушная маленькая сучка, которая не делает то, что ей говорят.

— Именно это тебе во мне и нравится, — парирую я.

Его глаза загораются желанием, и я кожей чувствую его эрекцию, когда он вжимается в меня, пригвождая сильнее к стене.

— Разве? — спрашивает он. — Скажи мне, милая, ты думаешь, я люблю, когда моя женщина строит глазки другим парням, восседая у них на коленях?

Стыд поднимается внутри меня, и я не могу ответить. Это лишь раздражает его еще больше.

— Ты просто ни черта не понимаешь, — рявкает он. — Не понимаешь, что я поставил на кон ради тебя. И вот как ты мне отплатила?

Я вздрагиваю от ярости в его голосе, но это только заставляет его сильнее сжимать мое горло.

— Я сожалею, — кричу я.

— Не лги мне.

— Я сожалею, — клянусь я. — Мне не нужен этот Шон. Я просто подумала…

Слова не даются мне так легко. Что я могу сказать, чтобы он понял?

— Сейчас я хочу, чтобы ты вышла вот через эту дверь, — говорит он мне. — Хочу оставить тебя на произвол собственной судьбы. Ты такая же, как и все остальные.

— Нет, не такая же. — У меня глаза на мокром месте, и я серьезна. Не хочу, чтобы он так думал обо мне. — И я знаю, что ты этого не хочешь. Я буду вести себя хорошо, обещаю. Я твоя, Лаклэн. Я клянусь тебе.

— Моя? — он жестоко смеется, когда тянется к подолу моего платья и разрывает его голыми руками. — Не думаю, что имел удовольствие это проверить.

Все мое тело дрожит от адреналина в моей крови и нервов. Он так зол на меня, и если говорить начистоту, то я зла на себя не меньше. Но все не так, как я хочу, чтобы это произошло. Мне страшно. Впервые в жизни, мне по-настоящему страшно. Потому, что он действительно может причинить мне боль. Не физически. Но худшим из возможных способов. Он может уничтожить меня.

Лаклэну это под силу. А мне нужно, чтобы он не навредил мне. Мне нужно, чтобы он… я не знаю. Был добр ко мне.

По крайней мере, сейчас. Именно в этот столь уязвимый момент. Вот и все.

— Лаклэн, подожди, — умоляю я.

Он продолжает рвать на мне платье, вырывая куски ткани, как его глаза фокусируются на том, что находится сейчас у него под рукой.