— Как поживала…

— Ее номер был у тебя в телефоне, — поясняет Лак без капли раскаяния.

Сволочь.

— Пойдемте за мой столик. — Скарлетт указывает на стол. — Я уже сделала заказ для вас.

— Правда? — спрашивает Лаклэн.

— Есть одно блюдо, которое ты должен попробовать, когда приходишь сюда, — говорим мы со Скарлетт в унисон.

Лак кивает и кладет руку мне на поясницу, когда мы подходим к столу. Мы садимся, и я одним махом опрокидываю в себя рюмку текилы, которую Скарлетт заказала для меня. Я испепеляю ее взглядом, но это, похоже, мало ее заботит.

— Итак, Лаклэн, — она симулирует полное неведение. — Ты та причина, по которой Мак не появлялась здесь в последнее время.

О господи. Она действительно превращает это в настоящий спектакль. Я жестом указываю официантке на необходимость повторить.

— Похоже на то, — говорит он. — Я подумал, что пришло время нам встретиться. Хотя я должен признать, что ты гораздо моложе, чтобы быть ее бабушкой.

Скарлетт смеется.

Затем она наклоняется вперед на локтях, и какая-то непонятная эмоция мелькает у нее на лице. Что-то, чего я не видела все то время, что знаю ее, кроме одного единственного раза. Именно тогда она помогла мне отбиться от мужчин в переулке той роковой ночью.

— Она хорошая девочка, — говорит ему Скарлетт. — Если ей когда-нибудь причинят вред, тебе придется иметь дело со мной.

— Скарлетт… — протестую я.

Она поднимает руку и игнорирует меня.

— Сейчас я могу быть не похожа на нее. Но и Мак тоже.

И все же, мы оба знаем, что это неправда. Иногда люди могут удивить тебя.

В ее голосе сквозит угроза, и это было бы чертовски восхитительно, если бы это был любой другой нормальный парень, с которым я встречалась. Но я буквально вижу, как крутятся винтики в голове Лаклэна. Он знает не хуже меня, что она ему не угрожает. Тем не менее, я не знаю, чего ожидать.

Поэтому, когда он кивает ей и даже не улыбается или не демонстрирует ни капли высокомерия, я сжимаю его руку под столом в знак благодарности.

— Мне стоит уважать тебя за это, — говорит Лак.

А потом он поворачивается ко мне и откидывает мои волосы за плечи, смотрит на меня с выражением гордости и, если можно так сказать, счастья.

— У меня нет намерений причинять боль, Мак, — мягко говорит он. — Во всяком случае, я уверен, что все будет с точностью до наоборот.

Всю дорогу до клуба, я нервничаю. Не могу перестать думать о Скарлетт. Если все пойдет наперекосяк, что с ней случится?

Меня тошнит от беспокойства. Но там есть еще кое-что. Чувство вины закипает во мне, пожирает меня изнутри. Слова Лака продолжают звучать в моей голове. Он знает, что я причиню ему боль. Может, он видит больше, чем мне казалось. Может, он знает, что это только вопрос времени, пока я его не подставлю.

Он протягивает руку и освобождает от зубов мою губу, которую я нервно кусаю, а затем кладет руку мне на колено, прокладывая дорожку вверх по бедру.

— Расскажи мне, что тебя беспокоит, — говорит он. — Почему ты не хотела, чтобы я с ней познакомился?

— Потому что, — смеюсь я. — Я не хочу втягивать ее в этот мир.

Он сжимает мою ногу.

— Ты всегда думаешь обо мне только самое худшее?

Меня передергивает. Этого нельзя отрицать. У себя в голове я обвинила его в торговле женщинами. В сопричастности к исчезновению Таль. И он вряд ли пришел бы за мной, если бы со мной не было Кары. Но когда я смотрю на него сейчас такого спокойного, расслабленного собственника, я знаю, что это неправда.

Так почему я до сих пор этим занимаюсь?

Я могу отказаться от всего этого. Найти другой способ. Рассказать все Лаку и надеяться, что я права на его счет. Но во всех этих вариантах слишком много переменных. Того, что может пойти не так, как планировалось, а то и вовсе откинуть меня далеко назад. И прямо сейчас, папка, которую Скарлетт незаметно положила в мою сумочку сегодня, просто прожигает дыру в полу. Я должна увидеть, что внутри. Должна верить, что поступаю правильно. Мне нужно какое-то подтверждение, чтобы продолжить мой путь.

Лаклэн подъезжает к клубу и выключает зажигание. А потом он поворачивается на своем месте и протягивает руку, чтобы нежно поцеловать меня. Боже, я так облажалась.

— Не стоит беспокоиться за Скарлетт, — говорит он. — Ей не причинят вреда.

Не отвечаю ему, поэтому он тянется к моей руке и сжимает ее.

— Ты мне веришь?

— Верю, — шепчу я. — Но просто поклянись, пожалуйста. Дай мне свое слово. Вы, ребята, в этом разбираетесь, да? Даешь слово?

Лаклэн, кажется, не выглядит довольным, что я все еще сомневаюсь в нем, но он все равно кивает.

— Даю тебе слово, милая.

— Что бы ни случилось, — настаиваю я. — Пообещай, что не причинишь ей вреда. Она не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к моей жизни, ни к моим решениям.

— Неужели ты думаешь, что я на это способен? — спрашивает он.

Разочарование, которое сквозит в его словах, пробивает мою броню.

— Я и не хочу, — наполовину смеюсь, наполовину плачу я.

О, господи. Эти слезы настоящие. Я действительно плачу. Какого черта?

Лаклэн выглядит таким же растерянным, как и я.

— Я знаю, ты — хороший человек, Лак. Я вижу это каждый день, что провожу рядом с тобой. Я чувствую себя в безопасности, когда ты рядом, и я никогда не чувствовала так себя ни с кем. Но потом я думаю о том, чем ты занимаешься и на кого работаешь. Некоторые вещи меня устраивают. Как те, что произошли прошлой ночью… ты должен был это сделать, я хотела, чтобы ты это сделал. Меня сбивает с толку то, что я чувствую. Я сама это не очень понимаю. Я больше не знаю, что я делаю, и я хочу сказать тебе…

Его телефон звонит, и он нажимает игнор, сосредотачивая свое внимание на мне.

— Сказать мне, что, милая?

— Я хочу рассказать тебе…

Его телефон снова звонит.

— Черт возьми, — чертыхается он. — Одну секунду, дорогая.

Он отвечает короткими обрывистыми фразами, громкость его голоса при этом нарастает, в нем снова сквозит разочарование к тому времени, когда две минуты спустя он нажимает отбой.

— Господи, — бормочет он. — Я хочу, чтобы ты все мне рассказала, дорогая. Что бы это ни было.

Я тоже хочу ему рассказать. Но сейчас он переживает из-за чего-то другого, и сейчас не время.

— Сегодня вечером, — говорю я. — Мы поговорим об этом сегодня вечером. Я знаю, что тебе нужно идти.

Он проводит ладонью по моей щеке и горлу и снова целует меня, прежде чем отстраниться. Через мгновение Ронан появляется с обратной стороны двери авто.

— Он отведет тебя внутрь, — говорит Лак. — Я не знаю, сколько времени меня не будет.

— Ладно. — Я сжимаю его руку. — Тогда, наверное, увидимся позже.

Он лишь улыбается.

— Всегда, дорогая моя.

Как только мы с Ронаном оказываемся внутри, я захожу в уборную.

Убедившись, что в других кабинках никого нет, я просачиваюсь внутрь и буквально вырываю папку из сумочки. Я открываю ее и нахожу там хренову тучу фотографий и заметок.

Есть фотографии Донована, идущего в клуб и обратно, его дома, который, как оказалось, выглядит печально, маленькая двухуровневая квартирка, и пару тех мест, где он обычно бывает. Меня не удивляет, что он любит тусоваться в захудалом кабаке или борделе, принадлежащем русским. Но что меня удивляет, так это то, что он везде фигурирует с Мэнди.

Какого черта она с ним делает в борделе, и хочу ли я вообще это знать?

Я просматриваю остальные фотографии в поисках ответа. Оказывается, бордель не единственное место, где эти двое любят тусоваться. Тут есть фотографии, где Донован в переулках со спущенными штанами и головой между ног.

Гадость.

Я начинаю перескакивать через них, думая, что они все одинаковые, но потом что-то бросается мне в глаза. На одной из фотографий Донован заходит в бордель с Мэнди, но уходит с ней один из русских. Мерзостная мерзость.