Не произношу ни слова в ответ, но мне и не нужно. Его глаза бродят по моему лицу, улавливая каждую деталь, как будто он что-то доказывает самому себе. Мои зрачки, наверное, расширены. Биологическая реакция. Ничего больше. И моя грудь вздымается чуть быстрее, чем обычно. Что естественно, ведь я только что закончила танцевать. А скачущий в горле пульса? Ему особенно это нравится, судя по глазам. Но это ничего не значит. Я устала, здесьжарко, и мне просто нужно убраться отсюда. Подальше от его властного присутствия и этой удушающей атмосферы.

— Я больше не хочу, чтобы ты танцевала, — говорит он. — Найду для тебя другое занятие.

— Что, черт возьми, еще за другое занятие, — спорю я. — Я не хочу делать ничего другого. Просто хочу танцевать.

Тьма просачивается, заполняя его зрачки, как смертельный туман, стирая любые оттенки серого. Он, наверное, не привык, чтобы женщины с ним так разговаривали. Или кто угодно, если на то пошло. Меня это не волнует. Ему нужно понять, что я не собираюсь подчиняться его прихотям, независимо от его репутации и того факта, насколько он может быть опасным. Возможно, именно это случилось с Талией. Она по природе своей была кроткой, покорной, стремилась угождать людям. Кто-то с недобрыми намерениями мог увидеть это и легко воспользоваться ею.

— Мы разберемся с этим позже. — Лаклэн резко отстраняется и прячет руки в карманы. — У меня есть дела. Одевайся и отправляйся в бар. Парень по имени Ронан отвезет тебя домой.

— Меня не нужно подвозить до дома, — пытаюсь спорить с ним.

— Это не обсуждается, — говорит он, направляясь к двери. — Спокойной ночи, Маккензи.

Игнорируя указания Лаклэна, я пробираюсь в зал. Думаю, у меня, по крайней мере, десять минут, прежде чем один из его парней придет за мной.

Обхожу комнату, пристально наблюдая за русскими и стараясь подслушать их разговоры. К моему большому сожалению, они любят говорить на своем родном языке, из-за чего мне не удается продвинуться дальше. Но наблюдать за ними, узнавать их манеры и видеть, как они реагируют на других танцовщиц — само по себе хорошее начало. Один из них, на мой взгляд, слишком сильно распускает руки, хотя танцовщица демонстрирует кокетливыми хихиканьями, что ее это не сильно беспокоит.

Прохожу мимо его стола и специально задеваю тот, чтобы пролить стоящие на нем напитки.

— О нет, — ахаю я. — Мне очень жаль.

Парень смотрит на меня, и я виновато улыбаюсь:

— Это мой первый рабочий день.

Он достает платок из кармана костюма и начинает промокать им пролитую жидкость, продолжая при этом что-то бубнить себе под нос. Другая танцовщица, которую точно зовут Кая, смотрит на меня. Она жестом указывает через всю комнату, и прежде чем у меня появляется малейший шанс перекинуться парой слов с русским, один из ирландских громил возникает откуда-то из тени.

Он скрещивает руки на груди, и, уставившись на русских, изливает поток слов, значение которых мне не понятно. За исключением одного, которое я понимаю без переводчика…

Лаклэн.

Русский смотрит на меня и отмахивается, как от назойливой мухи, а ирландец хватает меня за руку, провожая до гримерки.

Испепеляюще зыркнув, он отпускает меня, и указывает на раздевалку.

— Тебе нечего делать в лаундж-зоне, — говорит он. — Если бы это был какой-нибудь другой парень, то его бы уже поджидали внизу, чтобы лишить некоторых выпирающих частей.

Оглядываюсь назад и скрещиваю руки на груди.

— Это было недоразумение. Я натолкнулась на его чертов стол. Я вовсе не пыталась залезть ему в штаны.

— Не имеет значения, что, черт возьми, ты там делала, — говорит он. — Я доложу Лаклэну об этом.

— Вперед, — я почти настаиваю.

— Приготовься, — говорит он. — Тебе придется уйти. Прямо сейчас.

Он уходит, а я одеваюсь. Знаю, что должна выйти сейчас на улицу, но просто пользуюсь представившейся возможностью, чтобы выглянуть из-за занавеса и еще раз взглянуть, как танцуют другие девушки. Мои подозрения были верны. Пока девушки работают на сцене, эти ребята во всю распускают свои руки. Большинство девушек, похоже, не возражают. Но когда на сцену выходит Саша, они неестественно замолкают и вновь держат руки при себе. После того, как она собирает свои чаевые, она уходит за кулисы, чтобы подправить макияж, прежде чем снова выйти на сцену.

Я хватаю ее за руку и останавливаю до того, как она уходит.

— Сколько у тебя выступлений? — спрашиваю я.

— Три за ночь, — отвечает она.

— И это все, да? — Продолжаю дожимать ее. — Это просто работа на сцене и приватные танцы. Больше ничего?

Она отвечает немного грустным смешком и качает головой:

— Никаких приватных танцев для тебя, дорогая. Полагаю, Лаклэн считает, что ты принадлежишь ему. Думаешь, ему бы хотелось, чтобы другие парни терлись о тебя?

При этих словах на ее лице мелькает странное выражение, и я склонна предположить, что она мне чего-то не договаривает.

— А? — я хмурюсь. Все еще не понимаю. Это потому что он мне не доверяет или потому что хочет меня? В принципе, какая мне разница?

— Значит, ты танцуешь приватные танцы? — спрашиваю я.

Саша уклоняется от прямого ответа, и осматривает гримерку, прежде чем расколоться:

— Ну-у, нет. По крайней мере, не с технической точки зрения. Не знаю почему, но однажды Лаклэн просто сказал мне, что я больше не должна их танцевать. Я не уточняла причины.

Конечно же, нет. Я чуть не закатила глаза. Кто бы мог спорить с приказами Лаклэна. Все равно меня это смущает. Получается, у него есть чувства и к Саше? И почему мысль об этом заставляет меня чувствовать тревогу?

Разгадав ход моих мыслей, она качает головой.

— Это не так, — тихо говорит она, а затем закусывает губу. — Думаю, это просто из уважения к моему бывшему, но я не знаю наверняка. В любом случае, мне все равно. Я просто считаю, что мне повезло.

— Вот почему другие девушки не любят и тебя тоже, — замечаю я.

Она подтверждает мои слова кротким кивком.

— Они считают, что я взлетела выше головы. Но я лишь еще одна танцовщица. Сомневаюсь, что парни в зале вообще могут отличить нас одну от другой.

Мне хочется выспросить у нее больше, пока она в нужном настроении, но тут в комнату заходит другой парень, отчего Саша напрягается и замолкает. Его взгляд практически ледяной, когда он смотрит в ее сторону, а тело будто излучает холодность. Если бы я не наблюдала за всем внимательно, можно было бы предположить, что он ее ненавидит. Но так как я обращаю на все пристальное внимание, то отчетливо замечаю беглый взгляд, которым он окинул ее тело, и то, как его зрачки расширяются, прежде чем он переключает свое внимание на меня.

Мне даже не нужно спрашивать, чтобы понять, что это мой персональный Цербер. Ронан Фицпатрик. Я тоже слышала о нем кое-что. Он из клана и по совместительству доверенное лицо Лаклэна. Также иммигрировал из Белфаста примерно в то же время, что и Лаклэн, из чего я делаю вывод, что они старые приятели. Как мне ни неприятно это признавать, но он еще один симпатичный ирландский ублюдок, хотя внешне он разительно отличается от других. На нем безупречно скроенный модный костюм и стильные очки в черной оправе. Его поза неестественно жесткая, и от него исходит непробиваемая аура холодной вежливости.

Саша неловко переминается с ноги на ногу рядом со мной, ее глаза бегают, но ни разу не останавливаются на Ронане. Я мысленно делаю для себя заметку на будущее, прежде чем сказать ей спасибо и до свидания.

К чести Ронана надо сказать, что он одобрительно кивает, когда я подхватывают свои сумки, и его глаза не опускаются ниже линии моего лица. Предан до безобразия. Среди них связываться с женщиной другого парня равносильно смертному приговору. И, видимо, эти ребята думают, что я принадлежу Лаклэну.

Ронан молча провожает меня через бар, а затем дает знак другому парню, который присоединяется к нам уже через минуту. Мы втроем выходим за дверь, и новый парень, занимая водительское кресло, представляется как Рори. Ронан садится на пассажирское сиденье, а я занимаю место сзади.