— Всегда, милая.

***

Инцидент с Донни отвлек меня от моих проблем, но это только подтверждает, что Лаклэн серьезен. Он не выпустит меня из поля зрения, и у него есть все причины защищать меня. Это может стать проблемой.

Так, я совершила еще одну вещь, которую поклялась никогда не делать. Не часто я признаю поражение, но учитывая ситуацию, выбора у меня нет. Старалась делать все по-своему, в основном потому что не хотела никого втягивать в это, и откладывала все деньги до тех пор, пока не смогла получить работу здесь. Но это тот случай, когда я считаю расходы необходимостью. Есть бывший полицейский, переквалифицировавшийся в детектива, который, я думаю, сможет достать мне необходимую информацию. Единственная проблема в том, что я не смогу увидеть его лично.

Когда я наконец-то остаюсь одна в офисе Лака, я достаю свой мобильный и звоню Скарлетт.

— Привет, детка, — отвечает она. — Ну, наконец-то ты мне позвонила.

— Извини, — шепчу я. — Но было немного сложно сделать это раньше.

— Да, я поняла, — говорит она. — Ну, как дела?

— Ты знаешь, не очень, — честно отвечаю я. — Они следят за мной все время, и… ну, мне понадобится твоя помощь.

— Слава Богу, — вздыхает она. — Мне было скучно до смерти. Говори, что я могу сделать для тебя.

Я смотрю на дверь, зная, что Лаклэн вернется в любую секунду, и практически выплевываю просьбу.

— Мне нужно, чтобы ты навестила моего человека в Дорчестере. Скажи ему, что мне нужно знать все, что он сможет накопать для меня на Донована О'Ши.

Скарлетт смеется, и я слышу, как она царапает записку, на тот случай, если вдруг она что-то забудет. Знаю, что она не забудет, так как память у нее острее моей. — Хорошо, детка.

— Возьми столько денег, сколько тебе нужно для этого из моих сбережений. И я свяжусь с тобой позже, хорошо. А не наоборот.

— Заметано.

Дверь распахивается, и Лак смотрит на меня с любопытством, когда видит меня разговаривающей по телефону. Я улыбаюсь ему и стараюсь не вызывать подозрений.

— Хорошо, бабушка, — говорю я. — Сейчас мне нужно уже идти. Береги себя и обними дедушку за меня.

Скарлетт фыркает на том конце провода.

— Да, конечно, конечно, детка. Я сейчас же этим займусь.

Даю отбой и кладу свой телефон обратно в сумочку и скрещиваю ноги, когда Лак обходит вокруг стола, приземляясь в кресло.

— Я думал, твои бабушка и дедушка умерли, — говорит он.

— Так и есть. Это бабушка и дедушка по линии моих приемных родителей, с которыми я жила некоторое время. Самые близкие люди, которые у меня еще остались.

Лаклэн принимает мои объяснения без каких-либо подозрений, что заставляет меня чувствовать облегчение и вину одновременно.

— Иди сюда. — Он поглаживает поверхность своего стола.

Я улыбаюсь и встаю, медленно идя по направлению к нему. С нашей первой ночи я кое-что узнала о Лаклэне Кроу. Он любит утренний секс. Опять же, по правде говоря, он любит его в любое время суток. Не важно, днем или ночью. И он уже выполнил несколько своих обещаний относительно своего кабинета. Но мы еще не делали этого в его тачке.

Страсти между нами накаляются. Что бы я ни надеялась вытащить из своей системы принципов, этого уже давно нет. Я до сих пор не знаю, спит ли он с кем-нибудь за моей спиной. Я слишком боюсь спрашивать его об этом. Не меньше я боюсь тех чувств, что бушуют сейчас во мне. Есть причина, по которой я держу людей на расстоянии, вот и все. Но от Лаклэна нет спасения. Ни одна броня не сможет выдержать его натиска.

Когда он смотрит на меня сейчас вот так голодным и одновременно свирепым взглядом, когда я сажусь перед ним, понимаю больше, чем когда-либо, что это правда. Я недооценила, каково это, когда на меня так смотрят. И не просто кто-то, а именно он. Он пробуждает что-то внутри меня. Он наполняет меня жизнью. И я не знаю, как это остановить. Не думаю, что хочу, чтобы все это прекращалось.

Его ладони скользят вверх по моим бедрам, задирая материал моего платья по мере продвижения его рук. Серые глаза Лаклэна расширяются, как только он хватает меня за задницу и подводит к краю стола. Он раздвигает мне ноги, а затем встает между ними, сокращая расстояние между нами.

— У меня сегодня дерьмовый день, Мак. — Он сжимает мои волосы в кулаке. — И прямо сейчас я хочу, чтобы ты сделала его лучше.

— Все, что пожелаешь, — шепчу я.

Он целует меня. А потом берет меня за руку и моей ладонью проводит по выпуклости на своих джинсах. И вот я уже держу его горячий член, натираю его, дрочу его сквозь материал джинсов. Почти мгновенно его глаза прикрываются, и он издает сдавленный стон.

Сегодня он немного выбит из колеи. Более взвинчен, чем я привыкла его видеть. Понимаю, что все, наверное, очень плохо. Ему это нужно. Ему нужно, чтобы я избавила его от стресса. И яхочу это сделать.

Дергаю молнию вниз и запускаю руку ему в трусы, поглаживая его жестко и грубо — так, как ему нравится. Он не двигается. Он почти не дышит. Его глаза закрыты, и он просто наслаждается этим моментом.

Я опускаюсь перед ним на колени, и он улыбается. Я уже знаю, о чем он думает.

— Ты единственный человек, перед кем я когда-либо встану на колени, — говорю ему.

Не думала, что это заведет его сильнее, тем не менее, так и происходит. Он сжимает мои волосы в кулаке и наклоняет меня так, что мои губы оказываются напротив его таза.

— Господи, милая, — вздыхает он.

А в следующую секунду он уже имеет меня прямо в рот. Жестко и быстро, и все что я могу, это держаться за его бедро, сжимая его зад свободной рукой. Он заставляет меня губами скользить вверх и вниз по его стволу, издавая те звуки, которые мне нравятся. Я одержима этими звуками, зная, что их причина я. Лак никогда не выглядел сексуальнее, чем сейчас. Он смотрит на меня, как на свое спасение, и это кажется слишком для меня. Хочу облегчить его страдания. Хочу быть для него многим, но только не его спасением. Потому что это не так.

Слезинка сбегает у меня из глаза. Пытаюсь убедить себя в том, что это от того, что он затыкает мне рот. Он хватает меня за голову и прокладывает дорогу моими губами по своему члену, почти насаживая меня по мере разрядки.

— Глотай, — фыркает он.

Подчиняюсь, словно рабыня. И даже когда он ослабляет хватку на моих волосах, расслабляясь, я все еще продолжаю сосать его. Заботясь о том, чтобы ему было хорошо. Да что со мной такое?

Он все еще твердый. И почему-то я знаю, что это не все. Как я и подозревала, он наклоняется, подтягивает меня, усаживая мою задницу прямо на край стола. А потом он опускается на колени, пока его лицо не оказывается прямо у меня между ног. При этом он немного отталкивает меня назад, пока я не падаю на локти и не смотрю в потолок.

А затем его рот уже на мне, сосет, облизывает, кусает меня. Я не хочу наслаждаться этим, потому что часть меня чувствует, что я не заслуживаю этого. Но когда он засовывает свой язык внутрь меня, мой мозг полностью отключается.

Мое дыхание учащается. Мой пульс трепещет. Меня резко отбрасывает назад, когда он зарывается лицом меж моих ног. Ненавижу его. Я ненавижу его за то, что он заставил меня так себя чувствовать. Такой растерянной. За то, что выбил почву из-под ног. Все должно было быть не так.

Я все равно глажу его волосы. Вот черт. Я никогда не чувствовала себя так умиротворенно. Все мои разочарования, мое смущение, мое возбуждение… они объединяются, чтобы превратиться в атомную бомбу внутри меня. И когда она разрывается, я выкрикиваю его имя.

Падаю обратно на стол, и его член уже во мне. Без какой-либо паузы. Несмотря на мое истощение, мое тело жадно вбирает его всего без остатка. Лак стонет, а затем тянет меня назад, пока мы оба не падаем в кресло без сил.

Он удерживает мои руки за спиной и лижет мои соски, пока я не могу больше терпеть.

— Черт, эти сиськи, — хрюкает он. — Мне нравятся эти чертовы сиськи.