Он стонет и бормочет что-то нечленораздельное мне в губы. Его руки порхают по моему телу, гладят мою грудь, пока он трется своей эрекцией об меня. Я издаю горловой звук, а он напрягается надо мной. Мягкость его губ испаряется, когда он жестко целует меня. А потом Лаклэн закусывает мою губу зубами и дергается.

Я едва успеваю понять, что происходит. Его глаза вспыхивают, он переворачивает меня и прижимает к кровати. Он ползет вверх, нависает надо мной, оказываясь где-то в районе верхней части моих бедер, накручивает волосы на свою руку и утыкает меня лицом в подушку.

— Какого черта ты делаешь? — огрызается он.

Я не отвечаю, потому что уверена, что это риторический вопрос. Он в таком же замешательстве, как и я по поводу наших отношений. Он не может понять этого, и тем более не хочет этого делать. Но его твердое яйцо, упирающееся в мою задницу, дает мне знать, что он хочет меня, а это уже хорошо.

Он с силой сжимает мои волосы, а потом проникает внутрь меня сзади.

— Я не хотел этого. — Он хватает одну половину моей попы и сжимает.

— Знаю, — шепчу ему в ответ.

Он трахает меня жестко и быстро, его ладони вдавливают мою спину, пока он своими бедрами резко врезается в мой зад.

— Черт бы тебя побрал, Мак, — мычит он. — Ты все испортила.

Я принимаю это. Я принимаю его наказание, и более того, мне это нравится. Я рада тому, что он такой же больной на всю голову, как и я. Это заставляет меня и мою совесть чувствовать себя лучше во всей этой ситуации.

— Это ты все испортил! — ору на него в ответ.

Его губы спускаются к моей шее, посасывая и кусая ее по мере продвижения к моему уху.

— Никто больше не получит этого, — угрожающе шепчет он. — Ты отдала мне ее, Мак. Она принадлежит мне. Ты это понимаешь?

Он дергает меня за волосы, и я фыркаю.

— Пошел ты, мудак.

— Да, трахни меня, — вторит он. — Ты будешь в моей постели каждую ночь, дорогая. Верхом на моем члене, принимая меня до последней капли. Это тело теперь мое. Я выражаюсь достаточно ясно?

В ответ на это, я достигаю пика наслаждения, снова и снова. Он зарывается лицом в мои волосы и дергается внутри меня, проливаясь внутрь меня со стоном. А потом он падает на меня, придавливая меня всем своим весом, телом, покрытым каплями пота.

Я не двигаюсь и не пытаюсь бороться с ним, хотя мне все еще неудобно. Мой дискомфорт только перевешивают мысли, проносящиеся у меня в голове. Его слова. Его дыхание успокаивается, и он целует меня в горло. На этот раз в этом его жести ни капли грубости. У него точно биполярное расстройство, клянусь.

Лакдэн перекатывается на бок, но держит руку на моей талии. Я принимаю более удобное положение и смотрю ему в глаза.

— Чертова девственница, — бормочет он. — Скажи мне, как это возможно, Мак.

Я пожимаю плечами и отвожу глаза.

— Никогда не находила никого, кому бы захотелось ее отдать.

Лаклэн хватает меня за лицо, привлекая к себе мое внимание. При этом его голос становится мягким, когда он говорит.

— Спасибо, милая, — он говорит искренне. — За то, что отдала ее мне.

Я прочищаю горло и одаряю его дрожащей улыбкой, прежде чем вернуться обратно в свою раковину.

— Так что на повестке дня сегодня?

— Сегодня. — Его лицо мрачнеет. — Ты возвращаешься в клуб со мной. Туда, где я смогу присмотреть за тобой.

Оказалось, что мой трюк, который я провернула с Конором, сработал в мою пользу. Поскольку Лаклэну пришлось отправить Ронана на какую-то миссию, больше не было никого, кому он доверил бы право остаться со мной наедине.

Так что сегодня я снова в клубе, провожу инвентаризацию. Очень подозреваю, что Лаклэн мог бы и сам проверить, сколько и чего у него там, на складе, но он ведь хотел меня чем-то занять. Я не собираюсь жаловаться, потому что я там, где должна быть. Так я могу присматривать за русскими, и за Донни тоже. Теперь, когда Саша сказала мне, что он ошивался рядом с Талией, моя неприязнь к этому парню оправдана.

Проблема в том, что его нигде сегодня не найти. И что удивительно, я не видела его в клубе с тех пор, как оказалась здесь сегодня. Я подозреваю, что он заходит только по необходимости или когда ему удобно, что означает, что мне нужно проследить за ним где-нибудь в другом месте. Это может стать проблемой, так как я знаю, что Лаклэн будет наблюдать за мной, словно ястреб.

В середине смены я решаю проведать Сашу. Мне плохо от того, как я рассталась с ней в прошлый раз, и хочу убедиться, что с ней все в порядке. Но когда я иду в гардеробную и нахожу ее с разбитой губой и синяком на шее, я будто с цепи срываюсь:

— Что, черт возьми, с тобой произошло, Саш? — требую у нее ответа.

Ее взгляд мечется по комнате, прежде чем она умоляюще смотрит на меня. Я причмокиваю губами и жестом указываю ей двигаться вниз по коридору, подальше от любопытных ушей. Как только мы оказываемся на безопасном расстоянии, я скрещиваю руки на груди и окидываю взглядом ее тело. Она практически дрожит от страха, и это выводит меня из себя. Смягчившись, я снова спрашиваю ее:

— Это Донни сделал с тобой?

Она закусывает губу и смотрит в пол. Красноречивый ответ. Господи, где, черт возьми, Ронан, когда он тебе нужен?

— Позволь мне сказать Лаклэну, — умоляю я ее. — Он положит этому конец раз и навсегда, Саш.

Яд, который сочится из ее рта, когда она лишь усмехается, шокирует меня.

— Нет, он, блядь, не будет этого делать, — отчеканивает она. — Ты не понимаешь, как все устроено, Мак. Донни один из них. Мы же здесь чужаки. Лаклэн не скажет и не сделает ничего, что хоть как-то улучшит ситуацию.

— Я в это не верю, — слабо возражаю я.

На ее лице проступает выражение жалости, и она качает головой.

— Ну, тогда мне тебя жаль. Тебе придется учиться на горьком опыте.

Я сжимаю руки и пытаюсь придумать что-то, что хоть как-то исправит ситуацию. Не считая того, что я снова надеру ему задницу, я не вижу других вариантов.

— Тогда позволь мне поговорить с ним, — предлагаю я.

Саша качает головой, ее плечи сникают в знак безысходности.

— Нет, Мак. Просто оставь его в покое. Рано или поздно я ему наскучу.

— Этого недостаточно, — утверждаю я. — Я не собираюсь просто стоять и смотреть, как ты…

— Тебе придется, — шипит она на меня.

Ее губы дрожат, а из глаз начинают капать слезы, и у меня наступает один из тех моментов, когда мне снова напоминают, что я ужасный человек. Потому что я не знаю, как утешить ее сейчас. Каждый раз, когда я плакала, отец говорил мне прекратить. Почему-то я не думаю, что такой подход утешит Сашу.

— Прости, Саш.

— Мне страшно, — признается она. — Он пугает меня до чертиков. Он знает, где я живу, какое у меня расписание… он даже знает о том, что моя мама больна. Он говорил некоторые вещи. Некоторые очень плохие вещи. И я не знаю, что он сделает, если я не дам ему то, чего он хочет.

Внезапно, мне кажется, что я смотрю больше не на Сашу. Сейчас передо мной Талия. Мой желудок сводит, интересно, чувствовала ли она то же самое. Также ли она оказалась в ловушке в безвыходном положении, и она не знала, к кому обратиться. Она бы никогда не пришла ко мне с этим, потому что знала, что я возьму их всех на себя. В этом была ее слабость. Талия была мягкосердечной, но она также яростно защищала тех, кого любила. Это только укрепляет мою решимость. Я больше не позволю Донни безнаказанно заниматься этим дерьмом.

— Слушай, Саш, — говорю я. — Я разберусь с этим, хорошо? Мне нужно, чтобы ты доверяла мне. Ты можешь это сделать?

Она моргает и смотрит на меня своими ясными голубыми глазами в замешательстве. Усталость на ее лице слишком очевидна. Стресс сказывается на ее теле, и она выглядит худой. У нее проступили скулы, а темные круги под глазами уже ничем не замаскируешь. У нее умирает мать, а вдобавок какой-то псих при каждом удобном случае пытается использовать ее и надругаться. Я хочу свернуть ему его чертову шею.

— Почему? — спрашивает она. — Это не имеет к тебе никакого отношения.