Его лицо мрачнеет, а рука, которая сейчас обернулась вокруг моей талии, сжимает меня чуть крепче.

— Ты знаешь, это все меняет, Бабочка.

Я отворачиваюсь, зная, что он прав. Я видела сегодня что-то, чего не должна была видеть. Что-то, что делает Лаклэна уязвимым. А с синдикатами организованной преступности в этом может быть целая философия.

Философия заключается в том, что уязвимость рано или поздно исчезает.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала, Лак?

— Мне нужно знать, что я могу доверять тебе, милая. Вот и все.

В его голосе что-то изменилось. Тон стал более резким. Он не хочет причинить мне боль. Я смотрю в его глаза и превращаюсь в камень. Ложь не должна быть проблемой для меня. Я здесь ради Талии. Это единственная причина.

Но все гораздо сложнее, чем казалось поначалу. Я слишком увязаю во всем этом. Лаклэн для меня никто. Не имеет значения, если я предам его доверие. Он ничего не значит для меня, и он сделает то же самое со мной в одно мгновение, если того потребуется. Так почему я не могу просто солгать и сказать ему, что да, он может доверять мне?

Вместо этого я меняю тему.

— Они хотели, чтобы я пошла с ними сегодня.

Лаклэн смотрит на меня и качает головой, как будто это было невозможно.

— Этого никогда не случится, Мак.

— Но они ведь занимаются трафиком девушек? — продолжаю дожимать его. — Что бы они сделали со мной?

Его рука двигается вверх по моей спине, описывая мягкие, успокаивающие круги на ткани моего платья. Жест утешения. Он думает, что я спрашиваю, потому что мне страшно. Позволю ему так думать. Но некой части внутри меня интересно, происходило ли нечто подобное с Таль.

— Эта банда имеет дело с тем, до чего они могут дотянуть свои загребущие руки, чтобы выжать прибыли побольше, — поясняет он. — Им все равно, что это будет. Им никто не указ, и у них нет четкой иерархии, как у нас. Что касается них, то там нет никаких правил.

Он вздыхает, проводя пальцами по моим рукам.

— Ты местная, поэтому должна понять, — говорит он. — Как делятся территории. Верно?

— Да, — отвечаю ему.

— Ты из Бостона. Ты гордишься этим. И ты берешь на себя ответственность. То же касается и нас, милая. Наших территорий и наших женщин.

— Знаю, — шепчу ему в ответ.

— Тебе не понравилось то, что ты увидела сегодня вечером, — продолжает он. — Но это было необходимо, Мак. Ты должна понимать это. Если вовремя не приструнить этих парней, ты знаешь, что они сделают?

Знаю. Прекрасно знаю. Я просто в шоке от всего этого. Но Лаклэн принимает мое молчание за незнание и продолжает прояснять ситуацию.

— Они возвращаются с большим количеством парней. Причем с теми, кого могут найти. И эти парни не такие, как мы. Им плевать на женщин и детей или тех, кто попадается у них на пути. Они видели твое лицо. И это ставит твою жизнь под угрозу.

Моргаю, смотря на него с интересом, пытаясь понять, куда он клонит. Конечно, это не значит, что он убил того парня ради меня.

— Я уже говорил тебе, что ты под моей защитой, — говорит он. — Я не буду рисковать твоей жизнью, или жизнями моих собратьев, Мак. Ты понимаешь?

Я киваю, а затем внимательно наблюдаю за его реакцией, когда задаю свой следующий вопрос.

— Они уже забирали одну из девушек раньше?

— Нет. — Его голос не оставляет никаких сомнений. — Все знают, что никто не имеет права прикасаться к нашим женщинам. Ни итальянцы, ни даже русские, если на то пошло. Эти ублюдки — единственные, кто достаточно глуп, чтобы думать, что они могут это сделать, и из-за этого затеять настоящую войну. Они все скоро умрут.

Я поднимаю руки и съеживаюсь.

— Избавь меня от подробностей.

— Не хочешь вдаваться в детали. — Он закрывает глаза и откидывает голову набок в изнеможении. — Ты ведь и так знаешь слишком много.

Подумываю о том, чтобы встать, но Лаклэн крепко удерживает меня. Он проваливается в забытье, и я понимаю, что для меня это прекрасная возможность обшарить его дом. Но я так устала, физически и морально истощена. А он такой теплый, и мне так комфортно рядом с ним. Знаю, что не должна, но я сворачиваюсь калачиком и упираюсь головой ему в грудь, отдаваясь во власть Морфея.

Когда я просыпаюсь на следующее утро, я уже одна в кресле. Где-то дальше по коридору шумит вода. Понимаю, что Лаклэн принимает душ и не так далеко от меня.

Заваливаюсь на кухню и чуть не получаю сердечный приступ, когда натыкаюсь на Ронана, сидящего там. Он расположился за столом с газетой в руках, и кажется, ничто в этом мире ему неинтересно. Как будто ничего не случилось прошлой ночью, и для него это просто еще одно обычное утро. Кого я обманываю? Наверное, так и есть.

— Как Саша? — спрашиваю у него, просматривая пустые кухонные шкафы. У меня жутко болит голова, а у этого человека даже нет кофе.

— В порядке, — сухо сообщает Ронан.

— Тьфу, — охаю я, потирая виски. Помнится, прошлой ночью прямо за углом я заприметила кофейню «Dunkies». — Мне нужно кофе. Не хочешь меня подвезти?

Он смотрит на меня и закатывает глаза. Бог любит ворчливого ублюдка.

— Я съезжу сам. — Он встает. — Чего тебе взять?

— Два обычных пончика и пару с кленовым сиропом. А еще яблочные палочки.

Ронан открывает дверь, прежде чем я подумаю о чем-то другом.

— Ах, да, и булочки с сыром.

Он раздраженно ворчит, когда я кричу ему вслед.

— Мы должны подумать о том, чтобы приобрести для тебя звоночек, Ронан. Так было бы намного удобнее.

Дверь захлопывается за ним, а я хихикаю.

Лаклэн проходит по коридору несколько минут спустя, и господи, помоги мне, из одежды на нем только черные брифы. Его волосы все еще влажные, а по груди стекают капельки воды. Прошлой ночью он был весь в крови, и я, очевидно, была не в настроении, чтобы рассматривать его.

Но сегодня утром все по-другому. Как я и полагала, он был чертовски накачан и тело у него красивое.

У него на груди и бицепсе есть несколько татуировок, которые я даже не заметила прошлой ночью. Есть кельтский рисунок, а также несколько гаэльских слов, судя по всему. Я понятия не имею, что они означают, но подозреваю, что это как-то связано с Синдикатом.

— Добро утро, Бабочка. — Он подходит и гладит мое лицо пальцами. Его прикосновение нежное, его глаза ласковые… и я не могу не заметить, что что-то изменилось между нами.

Провожу пальцами по его повязке, и он вздрагивает.

— Как ты себя чувствуешь сегодня?

— Как будто меня подстрелили, — говорит он. — Но сегодня вечером будет здорово. — Он наклоняется и щипает меня за ухо. — Когда я покажу тебе, каково это, когда я глубоко внутри тебя.

Я поднимаю на него глаза и нервно улыбаюсь. Как я могла забыть то, что мы с ним начали прошлой ночью? Конечно, он захочет закончить начатое.

— Стесняешься, милая? — его пальцы скользят по моему горлу, заставляя меня дрожать.

— Вовсе нет, — вру я.

Он наклоняется, его губы в сантиметре от моих, превращая меня в желе в его руках. Не знаю, как он это делает. Целую его в ответ, потому что… на самом деле не знаю ответ. Понятия не имею, потому ли, что это хорошая стратегия или я действительно этого хочу.

Когда хлопает входная дверь и ботинки Ронана стучат по полу, я с благодарностью отстраняюсь. Без кофеина в своей кровеносной системе я никак не смогу понять все ответы на эти вопросы, засевшие в моем мозгу.

Одним прыжком преодолеваю расстояние до Ронана через кухню, запечатлевая на его щеке смачный поцелуй, после чего выхватываю пакет с пончиками у него из рук. Он отстраняется в недоумении, а затем бросает на Лаклэна обеспокоенный взгляд.

— Что? — спрашиваю я невинно.

Ронан ставит стакан с кофе на стол и старается отдалиться от нас на такое расстояние, насколько это позволяет маленькая кухня. Он смотрит на меня так, будто я могу попытаться наброситься на него снова в любой момент. Я закатываю глаза, а затем поворачиваюсь, и вижу хмурое лицо Лаклэна, когда он притягивает меня обратно.