Троллейбус плавно тронулся с места и медленно выехал со стоянки автовокзала. Короткое время дорога шла без особых подъемов, но выбравшись из города стала круто забираться в горы. Она вилась и кружилась среди платанов и кипарисов, высаженных по обеим её сторонам и, наконец, пошла вдоль горного кряжа.

Справа, в просветах между деревьями, мелькнула небольшая долина, а далеко внизу заблестела на солнце изумрудная гладь моря. По долине были разбросаны крестьянские дома с двориками. За невысокими каменными заборами этих дворов стремительно вскипали бело-розовой пеной ветви яблоневых и персиковых деревьев. Такие же низкие каменные ограды были и вокруг небольших виноградников, к которым вели тропинки, уходящие от домов. А растительность, сбегавшая с гор вниз, и с трудом сдерживаемая садовыми оградами, словно хотела все затопить своей зеленью и цветущей ненасытностью.

Вскоре, возле Гурзуфа, в море блеснули голые скалы Адалары. Еще несколько столетий назад к ним можно было добраться по небольшой перемычке, соединяющей их с берегом. Но ветра и штормы разрушили ее. И теперь обитателями Адалар остались лишь стаи многочисленных птиц.

После Алушты дорога свернула на север, и море осталось позади. А впереди потянулись две цепи гор – высокая и низкая, освещенные яркими лучами солнца, уже перевалившего зенит. Потом, когда дорога опять пошла на подъем, показалась третья цепь, изрезанная причудливыми складками. Кипарисы вдоль дороги встречались все реже и вскоре исчезли совсем. Когда миновали перевал, горы по обе стороны дороги стали постепенно расступаться, удаляясь от нее все дальше, пока не исчезли вовсе. Ближе к Симферополю дорога уже пошла по равнине.

Солнце клонилось к закату, когда троллейбус из Ялты подкатил к железнодорожному вокзалу. Пассажиры начали высыпать из него, волоча свои чемоданы, узлы и сумки. Гурович, Митрохин и Гусев поспешили в зал ожидания, надеясь найти свободные места. Покружив какое-то время по залу, они увидели в дальнем углу свободную скамью и, поспешив к ней, с размаха плюхнулись на ее сиденье. Скамья издала непонятный звук и прогнула спину из пластмассы. Сумки были брошены на пол и щенками уткнулись в ноги. Гусев сразу же побежал в буфет, в надежде найти там что–то съедобное. В местах, где за день проходят тысячи людей, сделать это было совсем непросто. После длительного сидения в троллейбусе Митрохину тоже хотелось размять ноги, и он отправился гулять по вокзалу. Сергей, удобно устроившись на скамейке, достал из сумки книгу. Он всегда старался свободное время занять чтением. Да и время бежит быстрее. Но успел он прочесть только несколько страниц.

– Что читаем?

Сергей поднял голову. Перед ним стояли Митрохин и Гусев. Оба с аппетитом жевали бутерброды. А Гусев протягивал Сергею еще один.

– Ого! Уже успели отовариться, – удивился Сергей.

– Бутерброд – это сегодня ужин для чемпионов, – пошутил Гусев с набитым ртом и, повернувшись к Митрохину, добавил:

– Ну и для присоединившихся.

Валера понял намек на свое, не слишком удачное выступление на соревнованиях.

– Ладно, будет и на нашей улице праздник, – миролюбиво ответил он и уселся на скамейку. – Рано или поздно счастливый случай выпадет и мне.

– Только к нему нужно быть готовым. Иначе он так и пройдет мимо, а ты его и не заметишь, —усмехнулся Сергей.

Затем посмотрев на Гусева, спросил:

– Для такого чемпиона как ты, одного бутерброда на ужин разве достаточно?

– В этом Вавилоне, – Гусев сделал жест рукой, имея в виду весь вокзал, – и за это надо сказать «спасибо». Смотри сколько народа!

Сергей невольно окинул взглядом зал ожидания.

– О, гляньте! Вон Берковский. Явно кого-то ищет. Может нас? – Сергей помахал ему рукой.

Берковский, наконец, увидел их и подошел. С ним был парень из команды – Дима Петровский.

– Ребята, не разбегайтесь. Скоро посадка, – Берковский достал билеты на поезд. – Тут такая штука. На всю команду в один вагон билетов не хватило. Есть четыре билета в соседнем. Вы у нас самые серьезные ребята, поэтому поедете отдельно. Но зато в купе. А четвертым у вас будет Дима.

Он обвел всех взглядом.

– Возражения есть?

– Благодарим за доверие! – по-солдатски выпалил Митрохин и положив одну руку на голову, второй отдал честь.

– Я знаю, что отец у тебя военный. Но здесь не армия, – улыбнулся Берковский. – Так что – вольно.

– Да все будет нормально, Самуил Маркович, – Сергей взял у него билеты.

– Хорошо! Я в соседнем вагоне. Если будут проблемы, знаете, где меня найти.

Берковский ушел.

– Дай глянуть, – Валера потянулся к билетам и внимательно посмотрел на них.

– Действительно купе, – он одобрительно кивнул, затем повернулся к Петровскому.

– Слушай, Димон, – Валера положил руку ему на плечо.

– Я вижу среди нас, самых серьезных, ты серьезнее всех, – произнес с напускной деловитостью. – И вот тебе комсомольское поручение. Бери билеты и держи их у себя. Будешь за них ответственным. Лады?

– Хорошо, – безразличным тоном согласился Дима, беря билеты. – Пусть у меня побудут.

– Все, пошли на посадку! – Гусев уже давно дожевал свой бутерброд и втайне надеялся по дороге на перрон снова заскочить в буфет.

Поезд, постукивая колесами, не спеша отошел от перрона. Сергей стоял у окна и смотрел на проплывающие мимо пакгаузы, дома, нитки железнодорожных полос, шоссе. За окном вдоль поезда бежали линии электрических проводов, напоминающие нотный стан, разделенный на ровные отрезки тактовыми черточками столбов. На этих линиях сидели птицы, словно ноты какой-то беззвучной мелодии. Выехав из города, и набрав скорость, поезд помчался по рельсам, летящим стальными стрелами вдоль зеленеющей Таврической степи, а багровый закат предавал ей дополнительные чарующие оттенки. Солнце висело уже совсем низко над широкими свежевспаханными полями, отгороженными друг от друга зубчатыми стенами густых лесополос. Но вот последние отблески заката постепенно догорели на небе и сумрак стал сгущаться.

Затем взошла яркая луна, заливая серебристым светом окрестности, окутанные легкой дымкой тумана, поднимавшегося от разогретой за день земли. Вдоль железнодорожного полотна то тут, то там мелькали слабые огоньки каких-то строений. Но вскоре стало совсем темно, и уже невозможно было разглядеть что-либо за окном, кроме луны да вечерних звезд. Сергей зашел в купе.

– Ты там не видел проводника? – спросил Гусев. – Надо хоть чайку сообразить.

Еще раз попасть в буфет ему так и не удалось, и теперь он был согласен хоть на стакан чаю.

– Проводник собирает билеты по купе. Скоро к нам придет. По поводу чая сможешь у него поинтересоваться.

– Интересно, кроме чая, что еще у него водится? Хотя бы печенье.

– Вот и спросишь, когда придет.

В этот момент раздался стук в дверь, и она сразу же открылась. На пороге стоял проводник.

– Молодежь! – проводник сделал ударение на первый слог. – Ваши билетики, пожалуйста.

– Димон, доставай билеты, – скомандовал Митрохин.

Дима полез в карман своей куртки. Но почему-то билетов там не обнаружил. Он залез во второй карман, но и там их не было. Тогда он стал шарить по карманам своих брюк. Результат был тот же. Дима достал свою сумку и начал рыться в ней. Видно было, как он нервничает.

Проводнику все это стало надоедать.

– Значит так, молодежь! – произнес он строгим голосом. – Я сейчас пройду по остальным купе, соберу билеты. А потом вернусь к вам. Если их не найдете – не взыщите, – высажу на ближайшей станции.

Он вышел и закрыл за собой дверь.

– И что делать будем? – с нервным смехом спросил Валера.

– Лично мне, на голодный желудок, тащиться в темноте по шпалам, совсем не хочется, – попытался пошутить Гусев.

– А ты попроси проводника – пусть он тебя перед высадкой чаем напоит. С печеньем. Тогда легче будет по шпалам топать, – съязвил Митрохин.