Думала и Нэм.

Сидя на дереве чуть поодаль от лагеря, она сжимала до боли лук и пыталась решиться.

Тайгону было легко говорить — посмотри на варианты, если ты выберешь один из них, то как сильно ты будешь жалеть, что не выбрала другой?

Но думать по его словам было в разы тяжелее. И в разы больнее.

— Я никогда себе этого не прощу. Никогда, — бормотала Нэм беззвучно. — Что бы я ни выбрала — я никогда не смогу себя простить. Даже если сбегу и выберу не выбирать — не прощу. Не прощу предательства, не прощу малодушия. И никто меня не простит, и никто не поймет. Я сама себя не прощаю, я сама себя не понимаю.

И все же, совет Тайгона был верен. И выбор — был сделан.

Нэм вложила стрелу в лук, на пальцы, подхватила тетиву кольцом под перьями, и плавно растянула.

В пелене слез образ Берси дрожал и сливался с окружением. Коричневое пятнышко на фоне голого леса и грязного снега переставало быть узнаваемым.

Мишка, славная мишка.

Само ее появление в Имагинэм Деи перевернуло все с ног на голову. Она замучила всех, пытаясь впитать в себя знания и навыки не по возрасту. Упертая, хваткая, смелая. Наивная. Все дети Имагинэм Деи знали, что родители не заберут их. Все, кроме Берси. И ее отец пришел за ней, за ней одной, чтобы вернуть других таких же их родным.

Многие тогда покинули стены Ангельского замка. Но не Берси.

Она была первой из новых Охотниц. Первой — без терапии Имагинэм Деи. И первой среди них всех.

Берси была везде и познавала все — с жадностью молодой голодной медведицы. Она училась даже с херувимами, все больше и больше сближаясь с Кайно.

И не было ничего удивительно в том, что пост главы Охотниц отошел ей. Других кандидатов и не было — только Нэм. Но они были как сестры, и решили между собой.

Может быть, стоило и в этот раз решить все вместе.

— Но ты решила без меня, — плача, проскулила Нэм.

Зажмурившись, Нэм сложила лук.

И тяжелый камень прилетел по запястью, выбивая лук из рук.

Нэм вскрикнула и прижала ушибленную руку вместе с оружием к груди. Испуганно глянула вниз.

Огромный бурый медведь стоял под деревом, тревожно смотря на нее снизу вверх. Седоволосый, седобородый, но все такой же огромный мишка.

— А если бы я целилась во врага? — нашла в себе силы подать голос Нэм.

Берингард медленно покачал головой.

— У тебя что-то случилось, — тихо сказал он. — Ты сама на себя не похожа последнее время.

Нэм отвернулась.

— Что с тобой, девочка моя? — спросил он.

Нэм молчала, прижимая лук и стрелу к груди.

— Как я могу помочь тебе?

Она зажмурилась и задержала дыхание.

— Я волнуюсь за тебя.

Она нервно потрясла головой и сжалась в тугой комок.

— Ну как нет? Ты мне как дочь, как Берси. И для нее — как старшая сестра, — растерянно пробормотал медведь. — Я же вижу, что тебе плохо. Представь, как у старика сердце разрывается?

Нэм сглотнула и тихонько всхлипнула в колени.

— Мне больно смотреть, как ты мучаешься. Я хочу помочь.

Она продолжала молча плакать, обняв ноги.

Берингард тяжело вздохнул.

— Поделись со мной своим горем.

— Я не могу, — дрожащими губами пробормотала в ответ Нэм.

— Тогда хоть скажи, как помочь? — он встрепенулся, обрадованный, что она больше не молчит.

Нэм пожала плечами.

— Как закончить эту войну? Как обойтись малой кровью? Я не вижу способа, — и заплакала.

— Война закончится, когда мы проиграем, — спокойно ответил Берингард. — Война закончится только смертью. Кайно никогда не отдаст трон, даже если захочет добровольно — все в империи верят, что на троне должен быть подобный Богу. При любом живом херувиме ни один кот не будет править.

— Но Охотницы, — заикаясь от слез, пробормотала Нэм. — Мы же не херувимы, зачем мы гибнем?

— Из верности, из чести. Потому что Берси не предаст Кайно, а вместе с ней — и остальные, — улыбнулся медведь. — Потому что так правильно — следовать клятве и сердцу.

— Моя клятва и мое сердце — враги, — покачала головой Нэм.

— Милая…

— Я так запуталась! — разрыдалась Нэм и спрятала мокрое лицо в ладонях.

Берингард, вздохнув, поднял руки к ней.

— Иди ко мне, — он махнул ладонями, приглашая ее.

И Нэм спрыгнула.

Рухнула в его объятья, обняла ногами, запуталась руками в косматой гриве волос и взвыла в густую седую бороду.

Он обнял ее — как маленькую девочку, как свою мишку. И покачал, баюкая.

— Я не хочу выбирать! Но я должна! — взвыла она, вжимаясь в него всем телом.

Со спины, под сапогами, были ножны с медвежьим ножом. Старым, но таким дорогим сердцу медведя. На клинке была выжжена медвежья лапа — старый символ рода Берингарда, ведущий по всем кузнецам до него. Когда-то этот нож выковала медведица Бердинда, единственная женщина-кузнец его рода и очень дальний его предок. И он, как преданный внук, берег ее нож всю свою жизнь.

— Сделай так, как считаешь правильным, — сказал он, крепко прижимая ее к себе.

— Правильной будет смерть, — вернула она ему его слова.

И, поддев рукоять ножа носком сапога, подкинула его в ладонь. И запустила в гриву волос, под череп, лезвием меж позвонков.

Клинок вошел мягко и плавно. До самой медвежьей лапы.

Берингард рухнул и с беззвучным хрипом завалился на Нэм. В его кулаке треснул кошачий амулет и окрасился в черный.

Она еще долго лежала под его могучим телом, сжимая в руках косматую голову и сквозь слезы звала его по имени, пока тело не окоченело в камень.

***

Берси сомкнула за свой спиной полы шатра и обмякла.

На футоне поверх соломы лежал плащ из выпавших перьев Кайно — он все еще хранил его запах и, казалось, его тепло. Медведица рухнула в него и укрылась с головой.

Маленькие херувимы всегда так спали. Одно крыло — под бедра и ноги, другое — под голову и плечо, и два сверху — будто пуховое одеяло. Совсем детьми они отлично там помещались. А взрослые могли прятаться в таком куполе крыл даже не одни.

Берси убрала крыло с лица и оглядела шатер изнутри.

— Я знаю, что ты здесь, — сказала она.

И Нэм вынырнула из-за висящей на шатерном коле медвежьей шкуры.

Глава Охотниц поприветствовала ее кивком.

— Как мое задание? — тихо спросила она.

Нэм, избегая ее взгляда, отвернулась.

И Берси коротко фыркнула.

— Что теперь?

Нэм неловко дернула плечом и опустила руку на рукоять извитого ножа:

— Если бы Кайно попросил тебя убить меня, что бы ты сделала? — тихо спросила она, с силой сжимая кожаную рукоять.

Берси перевернулась на спину и откинула полу крылатого плаща:

— А с чего ты взяла, что он не просил об этом?

Нэм, встрепенувшись, шокированно посмотрела на нее.

— Впрочем, он бы никогда не попросил о таком, — пожала плечами медведица. — Это не в его духе.

— Но если бы, все же…

Берси, вздохнув, села на футоне и обхватила колени руками:

— Не знаю. Ты мне как сестра, а он — как половина меня. Без тебя я осталась бы одна, а без него осталась бы половина меня, — тоскливо протянула она.

— Я не верю в половины, ты же знаешь… — поджала губы Нэм.

Медведица кивнула.

— Но тем не менее, ты думаешь, что чувствуешь то же, что и я, — грустно усмехнулась она. — И поэтому ты задала свой вопрос.

— Я ищу совета, — честно ответила Нэм.

— Угу, — кивнула медведица, — и поэтому я — твой командир, а не ты — мой.

Нэм коротко вздохнула, и Берси похлопала рукой рядом с собой, предлагая присесть.

— Может, мы поговорим?

Кивнув, Нэм подошла ближе и села на самый край. Берси убрала плащ из перьев, села совсем рядом и с некоторой опаской положила ладони на плечи названной сестры.

— Раньше было как-то проще…

— Да, ты просто запрыгивала мне на колени, — усмехнулась Нэм. — А перед этим брала разгон метра три.

— Точно! — хохотнула Берси и потянула ее на себя. — Тогда меняемся.

Нэм перебралась на ее колени и крепко обняла ее, запустив руки в каштан волос, под косы.