Он был мне нужен. Он был необходим, чтобы подпитывать зависимость во мне. Мне нужно было, чтобы он заполнил бездонную пустоту внутри, чтобы я опять почувствовала себя цельной. Мы были связаны друг с другом с момента нашей встречи.

Мужчина и так все это знал. Этот ублюдок просто хотел услышать, как признаю это вслух. А я собиралась? Черта с два. Была упрямой и не любила ультиматумов.

— Пошел на х*й.

Ухмылка, которой он меня одарил, была полна лукавства. Рассмеялся и взял меня за подбородок, заставляя сохранить зрительный контакт.

— Мало того, что она чертова идиотка, так еще и болтливая? Хм. Думаю, не стоит удивляться. Столько красоты и ноль мозгов, — вздохнул он с натужным разочарованием.

Это почти дословно повторяло то, что он сказал, когда мы впервые встретились.

Он протянул руку и подушечкой большого пальца провел по моей губе. Если бы рот не болел, то укусила бы его.

— Поскольку я тебе не нужен, у тебя не должно возникнуть проблем, чтобы выбраться на свободу, — насмехался он. — Мне нужно кое с чем разобраться. А ты, жди здесь, — он подмигнул, прежде чем уйти.

Я была связана. Куда, черт возьми, собиралась идти?

— Чертов мудак! — воскликнула я, получив в ответ смех.

Ромеро

Я дважды постучал в металлическую дверь и стал ждать.

Слышал журчание воды, скрежет терок и гул старой вентиляционной системы. В лампу прожектора, висящего надо мной, то и дело залетали насекомые.

Не прошло и минуты, как тяжелая дверь была приоткрыта ровно настолько, чтобы выпустить ядовитые испарения и дать мне возможность заглянуть внутрь.

Груды человеческой кожи были готовы к обработке и либо выброшены в старый мусорный контейнер, который, как я знал, находился на заднем дворе, либо очищены от волос, обезжирены, обессолены, а затем вымочены в воде.

Лютер вышел и быстро закрыл большую комнату, по-прежнему оставаясь в полиэтиленовом комбинезоне и защитной маске.

— Разве не говорил тебе, что это сработает?

Он стянул маску, чтобы продемонстрировать широкую ухмылку.

— Тебе, пожалуй, стоит запомнить этот момент истории, учитывая, что ты впервые за шестнадцать долбаных лет оказался в чем-то прав.

Он запрокинул голову назад и рассмеялся.

— В действительности, мой господин, если блондинка, прикованная цепью возле моей конюшни, и есть пресловутая Калиста, то я был прав в двух вещах. Если правильно помню, то был уверен, что, в конце концов, ты ее отыщешь.

— Ты прав. Добавлю золотую звезду в твою специальную таблицу.

— Мне искренне не хватало тебя и всего этого жопного королевского юмора, — он снова рассмеялся, держа руку в перчатке над сердцем.

— Ага, теперь мы поймали друг друга, иди и сними эти чертовы цепи с моей девочки.

— Пойдем, у Дхала есть ключ, — он усмехнулся и направился к своему дому. — Уверен, что не хочешь оставлять Тито?

Между ними не было никакой взаимной любви. В наши дни Тито просто не пользовался особой симпатией. Я усмехнулся, забавляясь его гневом в мой адрес.

— Не-а, с его задницей сам разберусь. Пошлю за ним Гримма. И мне нужен тот, кто выбил зуб Кали. Можешь взять Дженис вместо ребенка. Это сэкономит тебе тело.

Поглаживая подбородок, он кивнул.

— Да, мне это подходит.

Я знал, что он примет предложение. Он учил свою племянницу разделывать трупы, и ему всегда пригодится еще один.

Мы шли молча. Я усмехнулся про себя. Кали была бы чертовски зла. Осознание того, что она в безопасности и скоро будет рядом со мной, где ей и место, успокоило зверя во мне.

Клянусь, стало легче дышать, зная, что моя красавица вернется домой.

Должен была сначала прийти к Лютеру, но ноги сами привели к ней. Притяжение было магнетическим. Только после того, как осмотрел ее, понял, что мне нужен ключ, чтобы снять цепи. Если бы я не знал, что Лютер сделал только то, что было необходимо, я бы сломал ему хребет за то, что он связал ее.

— Она мне нравится.

— Угу, как и мне, — ответил, чувствуя необходимость заявить о том, что было ясно как день.

— Она же такая совсем крошечная…

— Если пытаешься что-то сказать, говори, — предупредил я.

— Эй, остынь, чувак. Я дорожу своей жизнью, — он поднял руки вверх в знак капитуляции и сделал небольшой шаг в сторону. — Хотел сказать, что в ней есть искра. Если она похожа на то, что слышал, вы двое будете просто оху*нны вместе. Это то, что нам было нужно.

Добавить к этому мне нечего. Это было странное дерьмо и слишком далеко выходило за пределы зоны моего комфорта.

Кали воплощала в себе многое из того, чего у меня раньше не было. Я не привык обсуждать ее. Она не была какой-то случайной бл*дью. У меня были достаточно большие яйца, чтобы признать, что она важна для меня.

Лютер знал, что она сыграет важную роль в моей жизни, но это было слишком похоже на попытку поговорить по душам, и я не стал заниматься этой херней.

Несколько минут мы шли в тишине. Вдали от прожектора, остальная территория была окутана темнотой, но, насколько мог видеть, Лютер отлично справлялся с ее содержанием.

— У вас хорошая организация, — это было самое близкое к благодарности, которую он ожидал получить. Мужик установил свой дом-ловушку уже почти девять лет назад. Она была подключена, чтобы предупреждать его, когда кто-то входил.

Обычно у него поблизости были разведчики, которые приходили и забирали людей, но Кали была не просто человеком, она была моей.

Он срежиссировал все так, чтобы помещение выглядело разоренным или заброшенным, менял местами картины на стене, чтобы завершить действо. Получилось мрачно и чертовски гениально.

— Я научился всему, что знаю, у мастера распутства. Без тебя был бы в заднице, чувак.

Он потер перевернутый крест, вытатуированный на шее.

Я пожал плечами. Лютера знал с двенадцати лет, на год меньше, чем Кобру. Гримма — всю свою долбаную жизнь. Мы вчетвером, вместе с Далией, единственной сучкой, которую пускали в свой внутренний круг, выросли вместе. Были настолько близки, насколько вообще могут быть близки четыре отмороженных дегенерата, ненавидящих эмоциональную привязанность.

Я был тем, кто превратил его диковатое хобби в инструмент для получения прибыли. Деньги всегда будут силой сами по себе.

Установил связь между ним и покупателем, а дальше бизнес пошел в гору. Дом был лишь способом привлечения капитала. Он еще не прогорел.

Когда предложил ему ввести племянницу в семейный бизнес, ублюдок чуть не наложил в штаны от радости. Это была вся мотивация, необходимая ему для того, чтобы на следующий день разделаться с сестрой и ее парнем, похожим на мешок с дерьмом. В итоге все получилось. Энни было уже восемь, и она с удовольствием справлялась со своей ролью в течение четырех лет. Ребенок был как стеклышко в старой колодке.

— Конечно, мы прошли долгий путь. Теперь мы лучшие проклятые грешники и воры в Бесплодных пустошах, — вспоминал он вслух с огромной улыбкой на лице. Мужик был прав, и будем оставаться такими еще долгие годы.

В этом и заключалась особенность больных ублюдков, как мы… наш арсенал был безграничен. Мы гордились всем, что делали, и у нас была своя идеология о том, каким должен быть мир.

Именно эта вера и их поддержка проложили путь к моему будущему. В шестнадцать лет я возглавил долбаную секту. Мы не позволяли ни тому, откуда родом, ни тому, как воспитывались, калечить нас. Были отвергнутыми бунтарями, которые жили по своим собственным правилам.

Бесплодные пустоши считались адом на земле, и я использовал их для создания империи. Теперь настало время сделать так, чтобы эта чертова махина никогда не рухнула.

Калиста