Я наблюдала без единого комментария. Эта женщина сдирала кожу с живых людей. С моей точки зрения, то, что мы делали, было лишь ребячеством, милосердием, которого она не заслуживала. Даже ощутила себя немного линчевателем.

Ром остановился после того, как закончил с нижней частью, взяв тряпку обратно, чтобы тщательно вытереть собственные руки и нож.

Рот ее выглядел так, словно был пропущен через шредер для бумаги.

Когда он приступил к правой части десен, она уже потеряла сознание от боли.

Бросив ткань на пол, Ромеро кивнул головой в сторону двери.

— Почему ты оставляешь ее в живых? — спросила, идя к выходу.

— Позволяю ей немного помучиться. Утром прикончу.

Кивнув, вышла обратно в холл и направилась к темной лестнице. Чувствовала себя получше, голова прояснилась. Насилие приносило душевное успокоение.

Ромеро взял меня за руку и переплел наши пальцы. Будучи на полпути вверх на первой ступеньке, идя чуть впереди него, резко остановилась и обернулась. Я счастливо улыбнулась мужчине.

— Спасибо тебе за это.

Отпустив руку, он обхватил мой подбородок, его бездушный взгляд впился в мой, погружая в бездонную пучину.

— Никогда не смей благодарить меня за подобное дерьмо. Сказал же, что ты моя, а значит — я твой. Это моя прямая обязанность — разбираться со всеми, кто причиняет тебе боль или выказывает пренебрежение.

Скривив губы, обхватила его руку. Приподнявшись на цыпочки, впилась в губы, Ром мгновенно отозвался, впуская мой язык, чтобы заняться им.

Обхватив его шею, слегка прикусила нижнюю губу и тихонько вздохнула, когда мужчина без предупреждения усадил меня на ступеньки. Захихикала, как чертова девица, когда он довольно грубо принялся стягивать с меня штаны.

— Ух, что ты со мной творишь? — простонала.

— Пока еще ничего, — он отступил назад и одарил меня дьявольской улыбкой. — Я заставлю тебя кончить мне в рот, а потом трахну на этой лестничной клетке.

— Позволишь мне пять минут притворяться, что злюсь на тебя?

— Нет, — Ром избавился от всего на своем пути, прежде чем положить руки мне на колени, раздвинув ноги так широко, что их обожгло.

Его взгляд встретился с моим, а потом мужчина зарылся лицом между моих бедер. Он провел языком сверху-вниз, обводя клитор. Сбилась со счета, сколько раз он проделал это, прежде чем погрузить язык в меня.

— Твоя киска — чертов наркотик, — прорычал Ром, закидывая мои ноги себе на плечи и удерживая их руками, обхватив за бедра.

— Бл*ть, Ром, — застонала и вцепилась ему в шею, непроизвольно прижимаясь бедрами к его лицу и пытаясь протолкнуть язык глубже.

С тихим смешком он немного отстранился, теплое дыхание коснулось чувствительного узелочка за секунду до того, как рот сомкнулся вокруг него, а два пальца погрузились вовнутрь. Зубы нежно покусывали. Выругавшись, отпустила его волосы, чтобы схватиться за плечи, когда оргазм хлынул из ниоткуда.

Он по-прежнему вводил и выводил свои пальцы в киску, стимулируя ртом клитор, пока я выгибалась напротив.

Все еще пыталась прийти в чувства, когда Ром приподнялся, втянул пальцы в свой рот, а затем приспустил джинсы.

Обхватив член одной рукой, он скользил им вверх и вниз по моей щели, смазывая головку следами возбуждения, прежде чем войти в меня.

— О, Боже, — полустонала-полухныкала.

— Ромеро, — высокомерно поправил он, полностью выходя и снова погружаясь внутрь, до упора. Мужчина развернул меня так, что половина задницы оторвалась от ступеньки.

Прижав мои колени к груди, в подлинной манере, присущей ему, дикарь безжалостно трахал меня.

Мраморные ступени больно впивались в спину. Он проник настолько глубоко, что казалось, будто пытался намертво сплавить нас. Больно было в самом лучшем смысле этого слова.

— Посмотри на нас, малышка. Взгляни, как мой член скользит в твою киску и обратно.

Успев опустить взгляд, наблюдала, как гладкий член вонзается внутрь и выходит обратно. Звук соприкосновения кожи, крики моего наслаждения эхом прокатились по пустой лестничной площадке. Штанга пирсинга многократно ударялась о точку G.

Сквозь дымку эйфории и похоти, ощущала, как мужчина наблюдает за каждой моей реакцией, в присущей ему глубокой оценивающей манере. Стиснув в кулаках его рубашку, я притянула ближе, прижимая губы к своим.

Он жадно проглотил мои истошные стоны. Чувствуя свой вкус на его языке, возбудилась еще сильнее, чем уже была.

В глубине души понимала, что чересчур сильно привязалась к нему.

Это было опасно для здоровья, но наплевать. Ничто другое не имело никакого значения, когда мы убивали или трахались, а у нас это всегда шло рука об руку. У психиатра был бы настоящий праздник.

Вскрикнула, когда он отпустил мою правую ногу, чтобы обхватить рукой горло, а затылком впечатал в ступеньку, вынуждая тело изогнуться неловкой дугой.

Рот распахнулся, но из него донесся лишь сильный кашель, когда мужчина сдавил трахею.

— Скажи, что ты моя, — потребовал ровным голосом, сжимая чуть сильнее, продолжая вколачиваться в меня.

Желудок резко скрутило. Признавалась ли в этом когда-то раньше вслух? Не могла вспомнить. Не была готова озвучить это или сознаться, что он был для меня буквально всем, чего когда-либо жаждала. Ром был словно кислород в моей крови, опаснейший яд, который хотелось вдыхать снова и снова, чтобы ощущать себя живой.

Возможно, кто-то заявит, что это делало меня слабой, но какая, черт возьми, разница, что думают другие люди? Мне было плевать, и вряд ли будет иначе. Зрение казалось туннельным, а Ромеро — яркий свет во мраке.

Мужчина следил, как я судорожно хватаю ртом воздух и пытаюсь отвергнуть очевидное. Хотелось впиться в на него злым взглядом, но глаза слезились. Чувствовала, как сердце колотится о грудную клетку. В ушах грохотала кровь.

— Я… я твоя, — прохрипела, едва выговаривая.

— Умница, девочка, — прорычал он, наклонившись и сильно укусив губу до крови.

— А сейчас, ты либо кончишь, либо потеряешь сознание. Не позволю больше дышать, пока твоя киска не сомкнется вокруг моего члена.

Наверное, я немного заскулила, заработав очередную дьявольскую усмешку с его стороны. Сконцентрировавшись на ощущении движений во мне, изо всех сил приподнимала бедра.

Давление нарастало с головокружительной скоростью, когда черные точки заплясали перед взором.

Чертова грудь пылала при каждой попытке втянуть воздух, затылок начинал пульсировать.

Наклонившись ниже, Ром слизывал слезы, скатившиеся по щекам, целуя линию челюсти.

— Прекрасно, — выдохнул мне на ухо, когда опустился до самого конца. Жар, разлившийся по позвоночнику, проник в самую душу.

Именно в тот самый миг, когда решила, что он действительно намерен придушить меня, мужчина разжал хватку, а я, с безмолвным криком, разлетелась на части, сознание затуманилось, зрение стало размыто-черным, когда втягивала воздух в отчаянно сопротивляющиеся легкие.

Калиста

Под собой я ощущала мягкий матрац, а брюки сменились на нечто напоминавшее боксеры.

Голова раскалывалась, горло першило, а тело будто угодило под машину.

— Еб*ть, — простонала, перекатываясь на живот.

— Э-э-э… по-моему, ты уже достаточно натрахалась, — протянул знакомый голос.

Арлен?

На мгновение забыв о боли, резко повернула голову. Взгляд моих голубых глаз встретился с парой коньячного оттенка, у изножья кровати.

Сразу же почувствовала, что в ней произошли изменения; кровоподтеки на некогда безупречной оливковой коже явно имели свою историю.

Отбросив все вопросы, решила сосредоточиться на том, что она находилась прямо передо мной. До этого момента, даже не осознавала, как сильно не хватало ее присутствия, она мне даже нравилась. Почувствовала, как с моих плеч упала тяжесть от понимания того, что девушка жива.