– Сколько языков вы знаете?

– Много, полиглот.

– У вас чистое произношение, тем не менее экзамен должен продолжатся. Прошу вас общаться со мной на языке Наполеона.

Прикусив кончик языка, кивнула. Аня, что ты творишь? Осознанно делаешь себе провальную оценку?

– Простите, вы мне напомнили одного знакомого датчанина. Сама не ожидала своей реакции. Мы долго с ним не виделись…

Новые записи в бланке.

– У нас узкоспециализированный экзамен. Выберите тему для нашего диалога и продолжим…

****

К отцу я выходила белее мела. Обняв его, рыдала крокодильими слезами, причитая о своей неудаче на экзамене. Папа гладил по волосам и утешал, что я смогу попытаться через год.

По пути домой уснула. Напряжение последних часов отпустило, позволив мозгу отдохнуть. Снилась статная женщина с тростью. Она стояла у камина и всматривалась в картину из цикла «Мессия». Я слышала ее: «Этот миф не для вечерней трапезы».

****

Через месяц получила результаты. Ошарашенно вчитываясь в письмо, не могла поверить своей удаче. Девяносто семь процентов из ста. Успех, написанный жирными буквами, кружил вокруг счастливой меня и не менее радостных родителей. Константин Николаевич попросил сделать совместные фотографии со мной и дипломом для его инстаграма. Решил себе рекламу сделать на нашей победе. А у меня остался год перед решающим экзаменом в жизни. Поставив галочку напротив пройденного экзамена, обняла плюшевого волка. Пританцовывая у плаката Кристиана в полный рост, довольно рассказывала сыну о первой победе.

– Потерпи немного, я в пути.

– Аня! Скажи этому немцу, чтобы отстал! Я не буду покупать мак! – голос отца, срываясь на фальцет, отвлек от покупок билетов на поезд Торонто – Монреаль.

Протиснувшись сквозь толпу, подбежала к родителям, ожидавшим меня недалеко с чемоданами. Мы только прибыли с прямого рейса Киев – Торонто. К сожалению, рейсов на Монреаль или Квебек не было, пришлось брать то, что предлагали. И то мы покупали билеты за полгода до нужной даты.

Оттесняя настойчивого наркошу, доходчиво объяснила нашу здоровую жизненную позицию. Добродушный незнакомец развел руками и, пошатываясь, пошел в толпу. Думаю, продолжит искать своих жертв.

– Я читала о свободных нравах, но что бы такое… – шептала пораженная мама.

Передав билеты папе, натянула свой походный рюкзак. Отрегулировав одну из лямок, взялась за ручку своего чемодана. Отец спрятал билеты в скрытый карман на груди, забрал чемодан мамы. Та накинула через плечо сумку с нашим обедом.

– Оксан, приготовься, нас ждет много незабываемых впечатлений, – ободрил ее отец. С вопросом в голосе обратился ко мне: – Ань, звонила в отель? Нас ждут?

Кивнув папе, вчитывалась в указатели. Сейчас нам всем надо выбраться из аэропорта и быстренько доехать до вокзала. Наш поезд через два часа. Если поторопимся, успеем позавтракать. А кушать я очень хотела. Еда в самолете с привкусом пластмассы не зашла.

Торонто встретил нас утренней прохладой. Радостно скинули спортивные кофты, направились к ближайшему такси. На родителях надеты майки, а я в продуваемой рубашке с длинными рукавами. Шрамов за два года я не перестала стесняться.

Договорившись с таксистом, заняли положенные места в машине. Папа поехал рядом с водителем после радостной новости о русских корнях мужчины. Переглядываясь с мамой, тихо посмеивались над отцом. В Канаде мы меньше часа, а он уже соскучился по родному языку.

– Вы в отпуск или к родственникам? – спросил таксист.

– Та нет, дочка будет поступать, приехали поддержать и обустроить, – похвастался отец.

– Ого! Серьезно, куда поступаете?

– Ань, скажи ты, а то я путаюсь в названии, – обратился ко мне папа.

Прочистив горло, громко и гордо произнесла:

– В Академию Грома и Ветра, на факультет шестого элемента – Сандрин. Подразделение – эстрадный вокал.

Таксист посмотрел на меня через зеркало и по-доброму улыбнулся.

– Амбициозно. Вы письмо с приглашением получили?

Речь шла о письме, которое присылает академия после одобрения документов. Их мы отправили в мае, сразу после сдачи ДПА. В пакете документов были мои общие данные, копия аттестата (пришлось заказывать его раньше), оригинал сертификата DELF Pro, несколько рекомендательных писем от наставников Марины. Уговорили их написать для меня письма при помощи зеленых купюр. Положили письма на авось, для объемности пакета. Приглашение получили через месяц. Дружно выдохнув, отметили еще одну общую победу.

– Получили, – ответила.

– Хорошо, а то были у меня тут одни. Без письма старались прорваться. Их и на порог академии не пустили. Нет письма – до свиданья. Сколько денег они потратили зря, – рассказывал таксист.

Взрослые переключились на тему цен, а я, надев наушники, на планшете включила приложение-синтезатор. Необходимо тренироваться. Марина советовала каждую свободную секунду оттачивать игру. Ведь скоростью нажатия по клавише можно регулировать звучание всей композиции. За год я досконально выучила ноты. Играла на пианино во сне, мелодия моей первой песни звучала на звонке.

Зайка, услышав музыку, приветливо потянулась ко мне. За два года мы по новой узнали друг друга. Я старалась соединиться с животным, однако важно полное доверие между нами. Пока мы походили на хороших соседей по комнате. У каждого свое место, без нарушения личного пространства. Поэтому я еще ни разу не была в обличье зайки или в промежуточном.

Припоминаю, как увидела полутрансформацию мамы. Я визжала от восторга. Она у меня женщина красивая, а с дополнительными заячьими ушками просто космос. В далеком прошлом полутрансформация являлась дурным тоном. Считалось что человек, не могущий сдерживать Зверя – опасен. В двадцать первом веке все относились к промежуточной форме облика спокойно, а некоторые женщины намеренно дополняли свою человеческую внешность ушками или хвостиками. Реакция мужчин была как у папы. Горящие золотые глаза и сбивчивые обещания пробежки под Луной.

Интересно, а мне кто-то в этой жизни будет обещать пробежку под Луной? Вряд ли… моя пара Жерар. На данный момент не планирую возвращаться к нему. Без полной картинки прошлого страшно идти к незнакомцу. Особенно когда тот ест девственниц на завтрак. Желтая пресса фигни не скажет.

Резкое торможение машины помогло моему лбу встретиться с обивкой сидения водителя. Планшет упал с коленей, а я сдавленно ойкнула. Мама помогла отлепиться от дерматина. Потирая ушиб, подняла планшет.

– Вот козел! – воскликнул таксист, сигналя машине, подрезавшей нас.

– Аня, ты как? Очень больно? – озабоченно спрашивала мама, натирая мой ушиб мазью от синяков. Не хватало на экзамен с рогом идти.

– Все нормально, задумалась и…

– Видела, поначалу ты тренировалась, а потом замерла. Я боялась отвлечь, очень хорошо видно, как ты погружалась в себя. Давно не видела твоих золотых глаз… как там Зайка?

– Все хорошо, ей нравится мелодия.

– Девочки, живые? – папа обеспокоенно обернулся к нам. – Этим богачам закон не писан. Ездят хуже шумахеров.

Заверив папу в нашей целостности, отвернулась к окну. Город, несмотря на раннее время, гудел рутинностью жизни. Люди, двуликие спешили по своим делам. Магазины открывали двери для посетителей, у «Starbucks» образовалась очередь за утренним кофе, работники коммунальных служб очищали урны у ресторанов, а на соседней улице эксцентричные личности в лохмотьях на асфальте старались познать дзэн.

Символ города – Си-Эн Тауэр – гордо возвышался над остальными зданиями. Телебашня Торонто являлась местной достопримечательностью. Все туристы старались посетить ее смотровую площадку. И я когда-то полюбуюсь видами с высоты птичьего полета. Сегодня у меня другие цели. Поступлю и обязательно покатаюсь по Канаде. Возможно, обзаведусь друзьями, и мы большой шумной компанией попутешествуем.

– Приехали, выходим, – мама легонько похлопала меня по плечу.