Лицо папы смазалось. На знакомые черты лица легли вторые, не менее знакомые. Глаза приобрели золотой оттенок, а из его губ слетело: «Белль, я не могу не слышать. Не просите».

– Аня, Ань, ты как? Плохо? Голова? Поехали к доктору, – голос папы прогнал видение. Придержав испуганного отца, покачала головой.

– Пап, все отлично. Очередной привет из прошлого, второй за сегодня.

– Ты почти месяц жила без новых видений, а теперь по два на день? Надо звонить Всеволоду, вдруг тебе хуже? Он назначит МРТ, посмотрит. Нам всем будет спокойней.

– Папочка, – ласково позвала его, – у меня на днях продолжится реабилитация. Я все расскажу Всеволоду, обещаю. Мы не закончили с обсуждением…

– Аня! Посмотри на меня, – взял он мое лицо в ладони, – рядом с Кристианом тебе может стать хуже. Нас не будет рядом, кто тебя спасет? Брось глупую затею. Отпусти, живи. Луноликая специально забрала твою память. Уверен, вы не должны встречаться.

– Папа, послушай. Я выбрала дорогу, она поменяет жизни многих. Я знаю! Мой путь связан с моим сыном… Пока только с ним… Сам посуди, я вспоминаю именно Кристиана. С Жераром я прожила в браке больше десяти лет. Однако в душе полный разлад к моей паре, а Кристиан… Все мое нутро желает увидеть, коснутся, дышать рядом с ним. Пусть не узнает, пусть пройдет мимо. Я готова терпеть безразличие, только пусть будет рядом, – сбивчиво говорила, держа отца за ладони, боялась упустить момент.

****

В машину садились молча. Выехав из столицы, отец решился продолжить разговор:

– Отучишься в академии, а дальше куда?

– В интернете написано о продюсерской компании Кристиана. Постараюсь прорваться под его крыло. Будем работать вместе. Я певица, он мой продюсер.

– Ань, а тебе не страшно? Ты же выставишь себя на всеобщее обозрение. Жерар не затворник, увидит тебя на выступлении. Узнает…

– Не узнает. Моя внешность изменилась почти на сто процентов.

– Но парность… не забывай: один прямой взгляд, и…

– Надену линзы. Я читала, что сейчас многие оборотни практикуют ношение линз, очков, чтобы не попасть под влияние «парной лихорадки».

Отец посмотрел в зеркало заднего вида, тяжело выдохнув, перестроился во второй ряд.

–У нашего вида всегда были проблемы с рождаемостью, а сейчас демографический кризис в самом разгаре, – бурчал он. – С этим трендом на свободу выбора совсем кошмар. Оборотни осознанно перестали искать пару, женятся по велению чувств и живут бездетно. Кому везет – усыновляют. Правда, сколько казусов выходит, к примеру, дети моих одноклассников под влиянием тренда поженились, и знаешь что? Оборотница забеременела. Какие страсти разгорелись между супругами, пока не выяснили что они истинные. Идея с линзами хорошая, – заключил отец.

– Осталась самая малость – поступить, – улыбнулась ему.

– Терпение и труд…

– …все перетрут, – закончила известную поговорку.

****

Дни смешались в одну сплошную рутину подготовки к экзаменам. Родители перевели меня на дистанционное обучение, нашли преподавателя по пиано и вокалу, а Константин Николаевич стал репетитором по французскому.

Узнав о моем намерении сдавать DELF Pro, школьный учитель вызвался помочь. С произношением проблем не возникало. Константин Николаевич подправлял мои огрехи в текстах. Несовременно я излагала свои мысли на бумаге. Усложняла предложения неуместными речевыми оборотами. Учитель советовал проще отнестись к сочинению. Не письмо императору пишу.

Со школьными заданиями я справлялась быстро, складывалось ощущение, что мне помогают высшие силы.

Преподавателя по игре на фортепиано и вокалу звали Марина – молодая оборотница, закончившая консерваторию, сетовала над моим столь поздним желание изучать музыку и деревянными пальцами. Изначально родители оговорили с ней, что мне надо выучить одно произведение, между тем мы начали с азов. Я часами долбилась над сольфеджио. Вбивала в голову все термины, тонкости, исключения из правил. На новеньком синтезаторе упражняясь со ступенями звукоряда, переводила их в формат графической записи. Чтобы научиться петь на опоре, мне пришлось во время распевки толкать шкаф. Забавное и очень действенное упражнение.

В свободные минуты я просматривала интернет-страницы в поисках стихов. Сама не знаю, что именно искала. Наблюдая за моими метаниями, мама предложила: «Напиши свой текст. Ты планируешь учиться под покровительством шестого элемента. Позорно брать чужой труд и выдавать за свой. Экзаменаторы не лопухи. Пробьют по своим каналам – твой обман раскроют. Возьми ручку, лист и подумай, что ты хочешь передать песней».

Бурча на нее, рисовала завитки на белом листе. Я не поэт. Если смогу выдавить из себя пару строк, то с ними меня и в столичный технарь не возьмут. Тем не менее она права. Во всемирно известную академию стоит идти со своими стихами.

На создание текста мне понадобилось три месяца. Вдохновленная своей скупой биографией и фотографиями Кристиана, изливала в строки боль от потери, мечты о встрече. Выходило неоднозначно, откровенно, местами призывно. После одобрения стихов Мариной мы приступили к написанию музыкальной партии. Вначале планировали мелодию сделать легкой и небыстрой. Что-то наподобие колыбельной. Выходило слишком минорно и скучно. С таким материалом я вгоню экзаменаторов в депрессию или еще хуже – в сон. После добавления ярких акцентов в припев получилось лучше. В целом всем понравился результат.

За окном цвели вишни. Последние школьные звонки шумели во всех районах столицы.

****

В день сдачи экзамена по французскому языку отец привез меня в посольство Франции. Именно там я проверю свои знания. Утром мама плотно накормила и пожелала удачи. Отец не отвлекал разговорами по дороге к посольству, а у меня начала болеть голова от напряжения. Выпив таблетки, вновь пересмотрела возможные темы на экзамене.

– Ань, отложи конспекты. Ты все знаешь! Николаевич уверен в твоей готовности. Мы с мамой в тебе не сомневаемся. Главное, успокойся, – твердо заверил папа.

Поддержка родителей, учителя помогла мне унять мандраж. А ведь действительно! Я говорила, писала, думала, видела сны, дышала на французском. Этот язык в моей крови, в душе, клеймом выгравирован на лбу. У меня все получится!

Меня тестировали долго.

Поначалу получила две аудиозаписи. Первую позволили прослушать один раз. В записи было интервью Жака-Ив Кусто после получения Оскара за фильм «В мире безмолвия». Ответив на тесты после первого аудио, приступила ко второму. Его позволили прослушать дважды. На нем было предвыборная агитация Жака Рене Ширака. Закончив с тестами ко второй записи, позволила себе несколько глотков воды.

И вот второй блок экзамена. Чтение. Дали два текста. Нужно было их проанализировать и ответить на вопросы. Вчитываясь в предложения, отвечала развернуто, стараясь по-современному изложить свою мысль. Еле успела закончить. О времени напрочь забыла.

В третьем блоке меня ждала письменная секция. Тема эссе – «Влияние музыки на историю». Больше двадцати минут я раздумывала над ответом. Вспомнив вводный урок Марины, начала писать. Быстро, размашисто, неровно, делая помарки в знаках препинания. Успела изложить все свои мысли, доводы, провести параллели между музыкой и историческими событиями, но была крайне собой недовольна. Из-за нервов получилось неаккуратно и хаотично. Вторая партия успокоительных пошла как по маслу. Держись, Аня! Впереди общение с экзаменатором. Абстрагируйся! Представь, что вы просто общаетесь.

В кабинет экзаменатора я шла на негнущихся ногах. Такая себе девочка-робот. Постучав, помолилась Луноликой, вошла. А там ошарашенно пялилась на знакомое лицо. Капитан Шер любезно указал на стул. Сев на него, скривилась. Будто на электрический стул усадили. Шер представился и предложил воды. На датском отказалась от нее. Пораженно всматриваясь в знакомое лицо, не сразу сообразила о том, что говорю не на том языке. Однако экзаменатор сделал пометку в бланке, продолжил общаться со мной на французском.