Вздрогнув, вышла с остальными. В последнее время я часто витала в мечтах. Психологи убеждали в нормальности фантазирования в моем юном возрасте, тем более я в их глазах являлась творческой личностью. Ветреность, рассеянность мне прощались. Лишь я корила себя. В прошлой жизни, судя по биографии, я стала мамой в восемнадцать лет. И картинки воспоминаний указывали на мою серьезную натуру. А сейчас…

– Аня, загоняешься, – папа расплатился с таксистом и вернул меня к реальности.

– Прости, сама не знаю, что со мной. Голова забита всем, но не предстоящим экзаменом. Будто знаю, что все решено и я не повлияю на ход жизни. И другая страна навевает новые мечты. Возможно, напряжение двух лет начало отпускать раньше…

– Дочка, ты маленькая просто, – мамочка улыбнулась, передав мне воду. С каждым часом становилось жарче и влажнее. Мы стояли на парковке у вокзала, под открытым солнцем. Быстрее в здание, отдыхать и завтракать.

****

Весь день провели в пути к Монреалю. В комфортабельном скоростном поезде расслабленно любовались пейзажами канадской природы. Чуткие проводники помогли освоиться в общем вагоне, накормили на середине пути. Папа через меня расспрашивал их о стоимости еды, а они уверяли, что еда входит в билет. Восхваляя местный сервис, родители делились впечатлениями с друзьями через мессенджеры. Я весь путь проиграла на онлайн-синтезаторе. Пальцы нещадно болели. Перед выходом обильно намазала их согревающей мазью, надела тканевые перчатки. Со стороны я выглядела мизофобом.

Радоваться прибытию в город, где проведу как минимум четыре года, не было сил. На часах шесть вечера, а мы выжатыми лимончиками ехали в ожидавший нас отель. Без временной адаптации не обошлось, ведь в Киеве за полночь.

В отеле через силу привела себя в порядок и рухнула в кровать. Сквозь сон слушала, как мама, зевая, раскладывала вещи, а папа шумел в душе.

Завтра в академию, на экскурсию по городу, а в пятницу экзамен. Да поможет мне Луноликая.

****

– С этими неучтенными налогами меня в долговую яму Канада загонит. Кофе по пять долларов. Ворюги, – бурчал папа, отпивая бодрящий напиток. Мы с мамой ожидали «кофейного добытчика» на лавочке напротив академии. Отдав наши стаканчики, отец внимательно разглядывал фасад сквозь открытые ворота.

На часах десять утра. Со всего Монреаля съезжались будущие студенты с родителями, приехавшие на вступительный экзамен. Сегодня день первого потока прослушивания. Меня будут слушать в третий. Наверное, порядок зависит от сдачи документов. Надеюсь… Обидно будет, если в первые дни наберут нужное количество учащихся. Интересно, позволят послушать моих потенциальных конкурентов? Или прослушивание происходит за закрытыми дверями?

Допив бодрящий напиток, мы влились в общий поток.

Академия Грома и Ветра находилась в студенческом городке в северной части Монреаля. Помимо нашей академии здесь расположились учебные учреждения разных направлений. От академии наук до академии эзотерики. И такому учат в современном мире. Сами академии цвели лепестками ромашки, а сердцевиной была улица студентов с общежитием, больницей и несколькими необходимыми магазинами.

Восхищенно рассматривая фасад моего будущего учебного дома, подметила несколько деталей.

Здание построено в форме квадрата, в центре которого зона отдыха. Центральный административный корпус, к которому мы направлялись, выполнен в стиле модерн. Это прослеживалось в арочных витражных окнах, изогнутых колонах, маленьких балкончиках с большим количеством декора, асимметричных перилах, имитировавших плющ. Каждая форма была плавной и тягучей, без острых углов.

У входа встречала нас трехметровая статуя двух элементов. Карви замерла в танце. Ее волосы спиралью разметались вокруг фигуры, будто она только крутилась в вихре мелодии. Сари приподнято движением, обнажала босые щиколотки со множеством браслетов. На груди седьмого элемента лежал кулон в виде тройного завитка. Девушка смотрела в небо, руками тянулась к облакам. Сандрин сидела у ее ног, таинственно улыбалась, играя на струнном инструменте. Мужская одежда выглядела неоднозначно на плечах шестого элемента. Плащ держала брошка в виде схлестнувшихся молний. Передние пряди, собранные в объемную гульку, заколоты шпильками, украшенными маленькими птицами. Если в национальности Карви никто не сомневался, то Сандрин вызывала смятение. Историки убеждали в восточном происхождении повелительницы Грома, однако везде ее изображали как славянскую девушку. Правду мы никогда не узнаем.

– Какая красота… – протянула восхищенно мама. Она обошла статую по кругу, рассматривая ее под разными углами. – Я никогда не видела лиц Элементов, кроме Мессии и Луми. Правда, Мессия не Элемент, да то неважно… – отмахнулась она. – Везде они нарисованы размытыми или со спины. А тут… нет слов. Неземные девушки. Как Карви танцует… Скульптор превосходно передал игру мышц на ногах от ее движений. А вы видите мелкие порезы на пальцах Сандрин? Думаю, хотели показать ее преданность музыке. Сквозь боль она продолжает сжимать струну. Аня, тебе надо равняться на них.

Положив пару конфет у ног элементов, я сцепила ладони в молитве.

«Прошу вас, Сандрин, Карви, позаботьтесь обо мне. Одарите своим благословением, протяните руку помощи. Обещаю прилежно учиться во благо творчеству. Спасибо».

Закончив с молитвой, поспешила за родителями.

Войдя в здание, мы испытали шок. Папа несколько раз выходил через центральные двери, осматривался и возвращался.

– Вот тебе и Алиса в Зазеркалье, – присвистнул он.

Внутри академия выглядела, как картина Пикассо и Ван Гога в одной рамке. Непропорциональная, изогнутая, пестрая, хаотичная. И это только холл. Мебель странной формы и пропорций, стены расписаны и намеренно неровны. Лестница в виде зигзагов.

Луноликая, как мне тут ходить?

Усадив маму в кресло-ладонь, направились с папой к девушке за стойкой распределения. Пару раз покачнулись на плитке с 3D-рисунком. Кошмар людей с нарушенной координацией.

– Добрый день, – поприветствовала девушку, – мы ищем деканат факультета Сандрин.

Та с дежурной улыбкой указала на лестницу позади себя и вручила карту академии.

Карту составляла адекватная личность, благодаря которой мы быстро нашли нужный деканат. Кабинеты (хвала Луноликой) выглядели просто. Белые стены с дипломами и фотографиями, офисная мебель, компьютеры, за которыми работали секретари. Там мы получили разрешение понаблюдать за прохождением экзамена.

****

Сидя на балконе за стеклянной перегородкой, бледнела от разразившихся страстей на сцене.

Я точно на вступительном экзамене? Да это концерт лучших эстрадных певцов! Какой аккомпанемент, какие голоса. Целые номера со спецэффектами и подтанцовкой. Куда мне тягаться с ними? Что я вообще тут делаю? Одна простенькая мелодия и детский текст.

Родители, не менее шокированные, завороженно смотрели на сцену. Аккуратно коснулась мамы, шепнула:

– Я в туалет, скоро буду.

Она хотела сопроводить, но я, помахав картой, выбежала из зрительного зала. Страх сдавил грудь, мешая вдохнуть так необходимый воздух. Растирая сплетение, брела вдоль пестрого коридора, не видя никого перед собой.

Я точно не поступлю… глупая, глупая затея. Там выступают лучшие. Теперь понятно, почему меня не в первый день оценивают. Сначала идут профессионалы, дальше талантливые, а за ними я. Как запасной вариант.

Стерев злые слезы, толкнула белые двери. За ними оказался не туалет, а аудитория, наполненная множеством музыкальных инструментов. Все стояло в определенном, неведомом мне порядке. Прикрыв за собой двери, осмотрелась. Никого. Чуть смелее прошагала вдоль инструментов, касаясь каждого: барабаны, виолончель, труба, рояль.

Остановившись перед белым инструментом, горестно выдохнула. Полированное дерево блестело от лучей обеденного солнца. Табурет звал присесть. Не стала отказывать себе в удовольствии. Здесь я точно в первый и последний раз. Подышу атмосферой творчества и поеду домой строить очередной план по встрече с сыном.