— Садись сюда, — предложил Ханнес, соскочив со своего места.

Старший мальчик отпустил качели. Он подошел к Ханнесу и посмотрел на него в упор.

— А ты? — спросил мальчик, взявшись за поручень.

— Я уже качался сегодня, — улыбнулся Ханнес.

Усевшись, мальчик осторожно оттолкнулся, поглядывая на Ханнеса. Тот тоже глядел на него. Поняв, что никакого подвоха тут нет, мальчик начал с силой раскачиваться.

— Я Мартин, — Ханнес успел увидеть, что сказал его новый знакомый, пролетая мимо.

Качели отнесли Мартина назад. Он показал Ханнесу на младшего мальчика.

— А это мой брат Мик.

— Брат, — улыбнулся Ханнес.

— Ага, брат, — кивнул Мартин, взлетая вверх. — Тебя как зовут?

Ханнес не видел Мартина и не мог прочитать вопроса. Раскачавшись выше головы Ханнеса, новый знакомый вдруг выпрыгнул с качелей. Ловко приземлившись на корточки, он отряхнул руки и обернулся.

— Так как тебя зовут? Я не понял, — спросил Мартин.

— Ловко у тебя получилось прыгнуть! — восхищенно сказал Ханнес и назвал свое имя.

Мартин вернулся на качели.

— Мы сюда почти каждый день приходим, — похвалился он.

Младшему мальчику надоело качаться одному, и он решил напомнить о себе.

— Останови качели! — попросил Мик.

Мартин не ответил. Брат повторил громче, но Мартин, подмигнув Ханнесу, снова сделал вид, что не слышит.

— Останови, или я буду кричать! — требовал Мик.

— Да хоть оборись, — не поворачивая головы, ответил Мартин.

— Давай я подойду к нему, — предложил Ханнес.

— Да подойди, — начал раскачиваться Мартин.

Фина посмотрела на мужа. Телль внимательно следил за происходящим, скрестив руки и чуть нахмурившись.

— Ханнесу друзья нужны. Мы, к сожалению, их не заменим, — тихо сказала ему Фина.

— Да и не надо нам их заменять. Мы — родители, а друзья — это друзья.

Телль повернулся к Фине, неловко улыбнулся ей, а потом перевел взгляд на вытоптанную перед собой траву.

— Просто пока я вижу, что нужды в Ханнесе, как в друге, тут нет. Только как в няньке.

— Они сами разберутся. Ты не лезь, — предупредила Фина.

— Я и не думал даже.

***

Глядя на сына у качелей, Телль вспомнил, как когда-то в короткий рабочий день перед праздником они с Финой пришли вдвоем за сыном в школу. Ханнес попросил родителей немного погулять в школьном дворе. На спортивной площадке гоняли мяч несколько ребят.

— Я пойду с ними поиграю, — сказав родителям, сын направился к ребятам.

Приглядевшись к игравшим на площадке, Телль не увидел среди них никого из класса сына. Даже из параллельных с Ханнесом классов там никого не было.

— Не возьмут, — заключил Телль.

— Так надо предупредить Ханнеса, — Фина напряженно смотрела на площадку, к которой приближался сын.

— Мы ему только помешаем сейчас.

— Это если до кулаков не дойдет.

— Нет, не будет здесь этого, — знающе произнес Телль.

Остановившись у площадки, Ханнес попросил ребят взять его в игру. Никто ему не отвечал, даже проходившие мимо. Один из них отмахнулся, другой мотнул головой.

— Вот скажи: зачем ему сейчас такое разочарование? — не сводя с сына глаз, спросила мужа Фина.

— В последнее время мы и так бережем его от всего. Ханнес растет и не живет нормальной жизнью, он не знает ее.

— Разве в этом заключается нормальная жизнь? — показала на площадку Фина. — Ты неправ. Мы не знаем, как сложится жизнь Ханнеса, но, пока мы рядом, то пусть вокруг него будет только светлое — доброта, забота, любовь. А не обиды, боль и разочарования.

Тем временем Ханнес зашел на площадку. Телль с Финой услышали, как пробегавший мальчишка крикнул ему: "Не мешай!" Еще один мальчик оттолкнул его в спину. Ханнес не упал, а только сделал шаг вперед. С площадки уходить он не собирался.

— Надо вмешиваться, — сказала Фина.

Она решительно пошла к площадке.

Игра остановилась. Взяв мяч, старший из ребят подскочил к Ханнесу.

— Зачем ты вылез на поле?

— Я хочу играть с вами, — простодушно ответил Ханнес.

— Ты здесь учишься? — кивнул старший мальчик на школу.

— Да. Первый класс.

— Тогда понятно… Давай мы доиграем, а потом ты с нами, — предложил старший мальчик.

Ханнес согласился. Он вышел за площадку, встав у ее края. Он стоял долго, но игра все не заканчивалась. Фина тоже ждала, остановившись метрах в десяти позади сына. Заметив ее, игравшие начали оглядываться на наблюдавшую за ними взрослую женщину. Следом за ребятами оглянулся и Ханнес.

— Пойдем, сынок, — протянула ему руку Фина.

Ханнес взял руку мамы и пошел с ней, опустив голову. Некоторые ребята видели, что он уходит, но ничего не сказали. Игра продолжалась.

Сочувствуя расстроенному Ханнесу, Телль шагнул навстречу сыну. Ему самому было неприятно, что так получилось.

— Тебе ребята обидное сказали? — спросил Телль.

— Нет, — не поднимая глаз, покачал головой Ханнес. — Просто они специально не обращали на меня внимания. Поэтому я ушел. Зачем мне такие друзья?

Телль обнял сына, а потом поднял его над головой, как во времена, когда Ханнес был маленьким.

— Папа, ты что! Отпусти! — засмеялся от неожиданности Ханнес.

— Ну вот, — удовлетворенно сказал Телль, ставя сына на землю. — А кто тебя еще так поднимет?

***

Сейчас за Ханнеса было спокойно. Поначалу Телль хотел сказать сыну, что новый знакомый его просто использует, но, увидев, с каким интересом Ханнес слушал Мартина, с какой заботой обращался с Миком, передумал.

А Мартин рассказывал Ханнесу, как они с братом каждый день пролезают в парк через дырку в кирпичной ограде. Если ее заделают, то они станут, как прежде, лазить через забор. Как сидел с Миком три года, когда тот родился, и не мог ходить в школу, потому что матери пришлось работать. Теперь он — самый старший в своем классе. Как давно они с другом Петером выбрали себе это место в парке, где им никто не мешал. Они здесь сложили шалаш, а потом тот шалаш снесли, поставив качели со скамейками.

Теллю было любопытно, где отец этого мальчика, почему Мартин не приходит в парк со своим старым другом Петером, и почему они приходят сюда с Миком не через ворота. Может, им так ближе, а может, их не пускают такие женщины в будках? Ханнес же не задавал никаких вопросов. Ему и без таких деталей было слишком интересно.

— Давай оставим их и немного походим, — предложила Фина. — У них тут все будет нормально.

— Давай, — согласился Телль.

Он показал на ноги жены.

— Ты босиком хочешь пойти?

Фина спохватилась и стала надевать носки.

— Забыла, представляешь?

Телль поднялся со скамейки. Дождавшись, пока Мартин отвлечется на брата, отец показал рукой Ханнесу, чтобы тот оставался здесь, а они с матерью погуляют. Ханнес понял и кивнул.

На аллее не было никого. Держась за руки, Телль с Финой медленно пошли по асфальтовой тропинке, закрытой от солнца густой листвой высоких деревьев.

— Смотри, неба не видно, — подняла голову Фина.

— Даже маленького лучика нет, — удивился Телль. — Куда ведет эта аллея?

— Я не знаю. Я даже не знаю, ходила ли я по ней или нет.

Телль оглянулся. Надо было запомнить, куда повернуть с аллеи, чтобы выйти на полянку, где остался Ханнес. Из зеленых кустов торчала вверх высохшая серая ветка. Телль подумал, что можно было бы привязать к ней на время их прогулки с Финой ленточку или платок, но решил не привлекать внимания тех, кто пойдет по этой аллее.

— Только давай недалеко, а то потеряемся, — сказала Фина.

— Хорошо.

В конце аллеи был поворот к мостику. Возле него Фина остановилась, предложив вернуться и посмотреть, как там Ханнес. Телль взял жену под руку с другой стороны, и они так же неспешно отправились обратно.

— Сколько мы так с тобой так не гуляли? — спросила Фина.

— Давно, — Телль ответил так, словно он пытается, но не может вспомнить.

На самом деле он хорошо помнил. Когда Фина начала вставать и есть после потери Карла, он брал ее за руку, выводил на улицу, и они подолгу катались на трамвае или гуляли в центре города. Домой возвращались затемно. Телль не хотел, чтобы Фина видела те улочки, по которым ходила, вынашивая Карла. В центре, среди горящих вывесок и витрин, Телль надеялся, что жена отвлечется от тяжести потери. Он заводил ее в кафе, покупал мороженое — Телль помнил даже, как Фина первый раз тогда улыбнулась. Им мороженое полили сиропом. Телль никогда не видел такого. Он в недоумении смотрел то на удалявшегося официанта, то на залитые коричневым сиропом белые шарики. "Ешь. Это вкусно", — сказала ему Фина. Краешки ее рта чуть дернулись и растянулись.