Пробежавшись руками по ее бокам, я медленно двинулся по женственным изгибам, восхищаясь тем, что она будто была создана специально для меня, так идеально мы подходили друг другу.
— Я хочу почувствовать твою кожу, Тенли, — выдохнул я, оторвавшись от ее губ и заглянув ей в глаза. В глаза, наполненные похотью… и любовью.
Солнце уже садилось, сумерки быстро надвигались на горы.
Тенли взглянула на импровизированное спальное место, которое я расстелил на земле под раскидистыми ветвями дуба и, взяв меня за руку, повела туда.
— Тенли, я…
Поднявшись на носочки, она прижала два пальца к моим губам, чтобы остановить слова. Я замолчал. По правде говоря, я не знал, что хотел сказать. Еще одно предупреждение о том, что это ничего не изменит? Еще одно напоминание, что я все еще уеду? В любом случае, Тенли слышала эти слова от меня достаточное количество раз — вероятно, она не хотела слышать их в этот самый момент. А я все равно не хотел их говорить, потому что начинал сомневаться, что имел их в виду. Я начинал сомневаться во многих вещах.
Мы целовались, казалось, целую вечность. Тенли была единственной девушкой, которую я так целовал. Раньше я всегда старался быстро перевести все на другой уровень. Но с ней позволил себе раствориться в удовольствии изучения ее рта, мое тело медленно нагревалось. Я словно запоминал ощущение ее мягкого тела, прижимающегося ко мне, сладкий вкус ее губ, ее языка и дыхания.
Через некоторое время Тенли отстранилась. Её щеки пылали, губы стали влажными и красными, темные волосы выбились из косы, обрамляя лицо. Иногда ее красота была почти шокирующей. Когда я смотрел на нее, мне казалось, что видение проникло сквозь мою кожу, в мою кровь, в мою душу. Мое тело пульсировало от желания.
— Я постараюсь быть нежным, — сказал я.
Ее глаза вспыхнули, но она только кивнула. Видения атаковали мой мозг — видения, которые я отталкивал раньше, но теперь позволил им закружиться в моем сознании — образ Тенли с головой, откинутой назад в порыве страсти, с ногами, обхватившими мои бедра, пока я вхожу в неё.
Я позволил себе представить это. Позволил предвидеть это, потому что это должно было вот-вот произойти.
Медленно мы сняли друг с друга одежду. До этого момента, я никогда не ощущал ничего более эротичного, чем смотреть, как Тенли раздевала меня, зная, что очень скоро я буду внутри нее. Когда она была полностью обнаженной, я позволил себе медленно рассмотреть ее тело, хотя и раньше видел ее голой. Но это всегда было в стенах моей тусклой комнаты. Сейчас, под заходящим солнцем на ее коже сиял золотой свет, а прохладный воздух ласкал ее розовые соски.
— Ты потрясающая, — прошептал я.
Ее взгляд пробежался по мне, задержавшись на моей эрекции, и мой член дёрнулся. Тенли посмотрела мне в глаза и сказала:
— Ты тоже потрясающий. И я не хочу, чтобы ты был со мной нежным. Я хочу почувствовать тебя. Хочу получить все, что ты можешь мне дать.
Застонав, я придвинулся к ней, член болезненно пульсировал, кровь кипела под кожей.
Уложив девушку на землю, я почувствовал первый укол сожаления. Тенли была прекрасна и желанна. Она заслуживала того, чтобы ее положили на что-нибудь получше, чем старые одеяла, лежащие под деревом на земле.
— Кайленд, — прошептала она, взяв мое лицо в свои руки и глядя мне в глаза, как будто зная, о чем я думаю. — Это лучший день рождения в моей жизни.
Я погладил ее по волосам.
— И у меня.
Тенли выгнула спину, когда я втянул в рот её сосок. Она застонала и прижалась ко мне всем телом, ее кожа была теплой, а тело мягким. Ее отзывчивость, любопытство, ее сладкая невинность, были тем, с чем у меня не было опыта, и это изменило меня изнутри каким-то существенным образом, но я не мог сейчас об этом думать. Я просто впитывал все, я наслаждался моментом.
Вскоре мы оба стонали и извивались, и я был так возбужден, что молился, чтобы продержаться достаточно долго, чтобы сделать для нее этот первый опыт хотя бы немного примечательным.
Потянувшись рукой между её ног, я почувствовал влажность на пальцах. Пробежался по клитору и осторожно покружил. Тенли ахнула и прижалась к моей руке. Я опустил голову к ее груди и нежно пососал. Она простонала мое имя и через минуту, я почувствовал ее пульсацию и дрожь под моей рукой.
Заглянув в её затуманенные похотью глаза, я осторожно расположил свою эрекцию к её влажному входу. В ответ она сильнее раздвинула свои ноги.
«О, Тенли, ты такая идеальная».
Я пытался двигаться как можно медленнее, пока мое тело хотело полностью в нее погрузиться и вколачиваться, как животное. Я так сильно ее хотел.
Тенли заскользила руками по моим плечам и закрыла глаза, пока я продвигался глубже. Её тепло окружало меня, заставляя потерять еще одну часть контроля, за которую я так сильно пытался держаться.
— Открой глаза, Тен, — сказал я сквозь сжатые зубы. — Смотри на меня.
Смотреть на что? Как я беру ее? Как делаю ее своей?
«Да», — закричало мое сердце. Но я отключил его. Нет. Мы были друг у друга только на эту ночь. И это ничего не изменит. Не могло изменить.
Тенли открыла глаза и смотрела на меня, пока я погружался в нее одним плавным толчком. Ее лицо исказилось от боли, и я почувствовал, как моя собственная плоть разрывает её, но она не закричала. Всё было сделано. Я так упорно отказывался принимать девственность Тенли, но теперь я не жалел. Что бы ни случилось, эта ее часть всегда будет моей. Она никогда бы не принадлежала другому мужчине. Никогда. Я внимательно наблюдал за выражением её лица, когда начал двигаться внутри нее, блаженство кружилось в моих яйцах, в животе, и Тенли не вздрагивала. Она пробежалась руками по моей спине, по моей заднице, пока я скользил внутри нее, сначала медленно, а затем с большим отчаянием. Она чувствовалась так хорошо, так приятно.
— Я сейчас кончу, — выдохнул я, врезаясь в нее последним блаженным ударом, и, взорвавшись от удовольствия, рухнул, простонав в изгиб её шеи.
Затем слегка сдвинулся в сторону, чтобы не раздавить ее. Мы лежали так несколько минут, Тенли водила ногтями вверх и вниз по моей спине, а я пытался взять под контроль свое дыхание. Когда откатился и посмотрел вниз, то увидел девственную кровь на моем полутвердом члене, и гордость взорвалась внутри меня. Я изо всех сил старался подавить её, но усилия были напрасны.
В изумлении я упал спиной на одеяла.
— Это было потрясающе, — вздохнул я. — Боже, Тенли, это было невероятно.
Девушка мило улыбнулась и кивнула.
— Да, — вздохнула она.
В ту ночь мы почти не спали. Тенли была наркотиком, и я не мог насытиться ею. Я хотел быть навечно похороненным глубоко внутри нее. Наверное, ей было больно, но она ничего не сказала. Эта ночь была соткана из влажной кожи и криков наслаждения, которые эхом разносились по горам. И я знал, что всю оставшуюся жизнь, где бы я ни был, с кем бы я ни был, когда я буду думать о Тенли, я буду вспоминать теплоту, лаванду и широко раскинутое небо.
Некоторое время спустя, когда над нами уже светилась луна, я наконец-то оторвался от Тенли и разжег костер. Мы сидели на упавшей ветке, завернутые в стеганые одеяла, я накормил ее бергумом, нагретым над открытым пламенем. Сова беспрерывно ухала на заднем плане, и смех Тенли разлетался над полем лаванды, когда я рассказывал ей истории из детства о наших с Сайласом проделках, и даже то, что никто не знал, кроме моего брата и меня. И каким-то образом мне показалось, что я вернул к жизни еще один его кусочек.
Мы недолго танцевали под звездами, Тенли смеялась, когда я в танце откидывал её назад.
— Я бы отвел тебя на выпускной бал, если бы мог, — тихо, с сожалением, сказал я, притягивая ее обратно, чтобы ее тело прижалось к моему. — Я бы сделал так много вещей, если бы мог.
— Я знаю, — ответила она, обхватывая мою щеку ладонью и нежно целуя в губы.
Столько всего кружилось у меня в голове — эмоции, с которыми я был незнаком, чувства, которые не мог упорядочить. Но когда угли остыли, и первые лучи утреннего света поднялись над горами, я посмотрел на спящую рядом со мной Тенли, ее нежную и ранимую красоту под ранним утренним небом, и понял, что должен сделать. Я знал, что это неправильно, и знал, что это разрушит меня. А ещё я знал, что, несмотря на это, я все равно это сделаю.
