— Мой папа привез ее сюда, когда она была беременна Марло. Он ушел, когда мне было три дня. Вышел за дверь этого трейлера и даже не оглянулся.

— Черт, сожалею.

Я покачала головой.

— Не надо, все нормально. По крайней мере, для меня. Я никогда его не знала, и после того, как он поступил с нашей мамой, я этому даже рада.

— Так это он… — Кайленд сделал паузу, похоже, подбирая правильные слова.

— Сделал ее такой, какая она сейчас? — я покачала головой. — Нет, я имею в виду… возможно, это ухудшило ее состояние, не знаю, но у моей мамы всегда были то подъемы, то спады ее состояния… иногда галлюцинации. Врач, который назначает ей лекарства, сказал, что у нее депрессивное расстройство, но я не уверена. Мне кажется, у нее что-то серьезнее, и он, похоже, не знает, о чем говорит, — я посмотрела вниз, чувствуя себя обнаженной.

Я никогда этого ни с кем не обсуждала, кроме Марло.

— Моя мама встретила моего папу на одном из конкурсов красоты. Раньше она была королевой, ее самый большой завоеванный титул — это мисс Кентукки Санберст.

Я печально усмехнулась, а потом помолчала, прежде чем продолжить:

— В любом случае, мой папа работал в команде осветителей, и они безумно влюбились. Или, по крайней мере, так она считала. Моя мама была из хорошей семьи, и когда она сказала своим родителям, что беременна и убегает с парнем в татуировках из маленького шахтерского городка, они отреклись от нее. Она пыталась связаться с ними на протяжении многих лет, но они даже не отвечали на ее звонки, — я покачала головой. — Он перевез ее сюда, пару лет работал на шахте, но решив, что жена и семья не для него, отправился в собственный путь. Вот и вся история.

Я обвела рукой трейлер, указывая на то, что наш отец с нами сделал. Он отмахнулся от нас и выбросил.

Кайленд вдумчиво смотрел на меня, но не так, будто ему было жалко меня, а, как будто он все понял и просто принял. Это подтолкнуло меня к продолжению.

— Что случилось с твоей мамой и Эдвардом Кирни? — спросил он.

Я поджала губы.

— Они начали роман, когда мне было восемь, а Марло было одиннадцать. Он сказал ей, что бросит свою жену, и позаботится о нас, перевезет в свой большой дом в городе. Мама думала, что он наш спаситель.

— Ты уверена, что это правда? Я имею в виду, если у твоей мамы что-то вроде расстройства…

Я покачала головой.

— Это были его слова. Наш трейлер маленький, и стены здесь тонкие, — я пристально посмотрела на него.

Его глаза расширились.

— Он приходил сюда?

— Да, все время.

Он провел рукой по волосам, сжав губы.

— Боже. Что за чертова свинья, — он выглядел так, будто хотел сказать больше, но промолчал.

— Думаю, ему нравилось приезжать сюда. Я видела это в его глазах, каждый раз в них был трепет. И он оставлял деньги на столе перед уходом.

Кайленд издал еще один звук отвращения.

— Так или иначе, это продолжалось пару лет. Он использовал мою мать, как шлюху. А она думала, что он ее любит, — я снова покачала головой. — Однажды она вытащила нас в город, чтобы встретиться с ним и его женой. Мы трое прошли восемь миль к его дому, постучали прямо в его входную дверь, это было так унизительно, — я посмотрела в сторону, пробегая указательным пальцем по своей нижней губе, отчаяние того момента возвращалось ко мне.

Я не хотела встречаться глазами с Кайлендом. Он оставался спокойным, ожидая, когда я продолжу свой рассказ.

— Эдвард открыл дверь, и когда моя мама спросила у него, почему он все еще был со своей женой, он плюнул в нее, — я повернулась к Кайленду. — Он плюнул в мою мать, — повторила я. — И затем захлопнул дверь перед её лицом, — я посмотрела на Кайленда, вспоминая, какой темной была та ночь, вспоминая, как на лице нашей матери отразилось опустошение и как пыль, поднималась в воздух от наших ботинок, пока мы молча шли домой, глядя вниз всю дорогу.

— Тенли… — прошептал он. — Мне очень жаль.

Я кивнула.

— Спасибо.

— Неудивительно, что ты зареклась от мужчин, — сказал он с небольшой улыбкой.

Он ласково дразнил меня. Я улыбнулась в ответ.

— Вот почему хорошо, что мы просто друзья.

Он усмехнулся и через секунду спросил:

— Ты не чувствуешь себя странно, претендуя на стипендию, когда Эдвард Кирни является ее администратором и все такое?

Я пожала плечами.

— Не совсем. «Тайтон Уголь» вручает её, а он просто доверенное лицо. И если это поможет мне выбраться отсюда, я готова проглотить любую гордость, которую могла бы испытывать.

Он кивнул, задумчиво глядя вниз.

После нескольких секунд он поднял глаза и посмотрел на меня. Боже, он был таким красивым. Наши взгляды встретились. Я моргнула, тепло разлилось в животе.

— Хочешь шоколада?

— Да, конечно.

Я поднялась со своего места, все ещё завернутая в одеяло и направилась к маленькой кухне в передней части трейлера. Кайленд последовал за мной, тоже в одеяле. Когда я ставила кипятиться воду, он наблюдал за мной, прислонившись бедрами к маленькому дверному проему. Я отвернулась, сосредоточившись на своей задаче. Его мужественность вдруг, казалось, заполнила весь трейлер. Может быть, это было потому, что я не привыкла к тому, что мужчина разделял со мной одно пространство, или, может быть, это было из-за того, что это был Кайленд, о котором я так много знала. Я ненавидела это. Я ненавидела это, потому что мы были друзьями. Я сама ему так сказала. Правда, после того, как он объявил, что никогда меня снова не поцелует. Но если мы не собирались целоваться, то мы могли быть либо друзьями, либо никем. Я глубоко вздохнула и налила горячую воду в две кружки, в которые уже насыпала смесь шоколада. Я выключила конфорку, затем вручила одну из кружек Кайленду. Наши руки соприкоснулись, когда он забирал ее у меня, и наши глаза встретились.

— Извини, — прошептала я.

— За что?

Я моргнула.

— Эмм…

За то, что я не в состоянии перестать мечтать о том, чтобы ты целовал меня, пока я не начну задыхаться. За то, что не могу перестать думать о том, какой ты на вкус. За то, что думаю о том, что вряд ли когда-либо снова испытаю те же самые острые ощущения, которые я почувствовала, когда твои губы впервые коснулись моих. За ложь и притворство, что я счастлива быть просто твоим другом.

— За то, что так горячо, — мои глаза скользнули к кружке в его руке.

— Горячо — это хорошо. Это нас согреет.

Я кивнула, проскользнув мимо него. Мне нужно было немного пространства. Но то, что мне действительно было необходимо, это ощутить дуновение холодного зимнего воздуха на своем лице, но я не хотела снова замерзать, когда, наконец, согрелась.

Что сейчас бы сделали друзья?

— Итак… не хочешь сыграть в «Скраббл» или еще в какую-нибудь игру? У меня есть несколько старых настольных игр. Они остались от отца.

— Конечно, что у тебя есть?

— Эм, дай посмотреть.

Я подошла к маленькому шкафу и заглянула внутрь на верхнюю полку. Прошла вечность с тех пор, как мы с Марло играли в настольные игры. Вдруг это прозвучало как очень забавная идея.

— Скраббл… ммм… Монополия…

— Монополия! — с энтузиазмом сказал Кайленд.

Я рассмеялась и потянулась за игрой. Затем села на диван, и Кайленд уселся рядом со мной. Пододвинув кофейный столик ближе к нам, я начала раскладывать игру, ставя денежный лоток перед собой, чтобы я могла быть банкиром, и вручила ему карты недвижимости.

— Я бы хотел быть банкиром, — сказал он.

Я нахмурилась. Я всегда была банкиром. Но он же был моим гостем, в конце концов. Поэтому я вручила ему лоток с деньгами.

— И я всегда хожу ботинком, — продолжал он.

Ну, это уже никуда не годилось.

— Я всегда ботинок, — сообщила ему я.

— О нет, не-а, я всегда ботинок.

— Почему ты хочешь быть старым, потертым ботинком? Не хочешь быть роскошной машиной? — я приподняла бровь, и, пытаясь его заинтересовать, вытянула перед ним машину.

— Нет. Ботинок представляет собой тяжелую работу. А тяжелая работа ведет к богатству. Я всегда играю ботинком.