Наконец мы были на месте. Перед моим взором предстал не просто дом, а целый двухэтажный особняк, построенный из камня. Мы поднялись на второй этаж в обставленную роскошной деревянной мебелью комнату. Окна дома были сделаны из стекла! Этим низменным существам известен способ изготовления стекла! Да ещё какого! Абсолютно прозрачного! На моей родине такие окна только во дворце, и секрет его производства нашему народу неизвестен. Те стёкла для дворца были куплены за немыслимые деньги далеко на востоке.

— Располагайтесь поудобнее, господин… Так, так, не говорите ничего! Сейчас сам угадаю. Каварл Бертолиус, верно?

— Верно. Было бы странно, если бы вы сказали неверно. Ведь я сказал стражнику своё имя, а он…

— А он пошёл за своим начальником и мне не говорил ничего.

— Думаю, в этом случае вы можете не представляться. Я понял, из какой вы службы, а значит, настоящего имени вы мне не скажете.

— Отлично! Отлично. Разговор обещает быть интересным. Расскажете, может быть, что стало причиной того, что последний Бертолиус докатился до жизни в компании сего зелёного недоразумения?

Гоблин с грустью в глазах смотрел то на меня, то на стол с едой, стоящий на уровне его глаз, то на моего собеседника.

— Можешь снять, пока ты у меня дома, — с улыбкой сказал человек.

Гоблин радостно принялся дёргать за ремешки, в итоге всё-таки сняв их, и начал стаскивать под стол самые вкусные, на его взгляд, блюда.

— Докатился я до такой жизни как раз благодаря тому, что я последний Бертолиус. А почему я стал последним, вам наверняка известно.

— Зачем же вы прибыли в Олод?

— За помощью и с информацией.

— Думаете, у вас есть информация, которая может быть нам полезна?

— Думал. До разговора с вами. Теперь, прогрев свой разум и увидев ваш уровень подготовки, думаю, что быть столь самонадеянным было глупо.

— Самонадеянно было сунуться в Катарию, не имея никаких сил за спиной. Сейчас вы ничем не лучше любого простолюдина, например.

— Вам и это уже известно. Но всё же прошу, не сравнивайте наследника Великой Катарианской Империи с простолюдином.

— Думаете, представитель «низменной» расы оскорбляет этим вас?

— Нет. Просто слух режет.

— Итак, мы оба знаем, чем вам может быть полезен Олод. Теперь скажите мне, чем вы можете быть полезны Олоду? Хорошо подумайте, ведь от вашего ответа многое зависит.

— Я предлагаю вам союз и три полных обоза золота. Также мы передадим вам все реликвии древних, которые есть у нас. Естественно, всё это вы получите, когда я верну себе трон.

— И это все? А что ответите вы, если я скажу, что вчера в столицу прибыл официальный представитель правящей династии и предложил нам всё то же самое, но без каких-либо требований, а просто так, в знак дружбы?

Мне стало дурно после этих слов. Этот человек сейчас не играл, а если и играл, то это значит, что Олод вскоре попросит у Корто всё то, что он сейчас перечислил. И получит. За мою голову. Я бежал из одного капкана, чтобы тут же угодить в другой. Когда же я начну думать? Но всё же у меня был один козырь в рукаве:

— Олод — могущественное государство. Но Великая Катарианская Империя обладает ещё большим могуществом. Наверняка такой сосед для вас будто бельмо на глазу. И кто бы ни был правителем Катарии и какие-бы выгоды не предлагал, вы в любом случае будете ждать подвоха и готовиться к возможному столкновению со столь сильным противником. Так что для вас будет выгоднее, чтобы на противоположном берегу процветала бы смута. А что может быть лучшим источником смуты, чем дрязги между двумя могущественными домами?

Я хотел продолжить, но мой собеседник меня перебил:

— Ваша речь хороша, только вот на данный момент в Катарии остался лишь один могущественный дом.

После этих слов я немного растерялся и не смог ничего сказать. Человек был прав. Нет больше дома Бертолиусов. Есть один Бертолиус, у которого сейчас не было никакого могущества, лишь претензии.

— Ну не пугайтесь вы так, не пугайтесь! Да, действительно Корто Бертолиус отправил нам неплохие подарки, и караван с золотом и реликвиями скоро будет в нашей столице. Нужно лишь решить, каким путём всё это отправят. А в знак дружбы с нашей стороны они попросили выдать им некого ящера, чьё имя и фамилия соответствуют вашим, если оный вдруг объявится в нашей замечательной стране.

— Когда вы меня передадите им?

— Пока у меня нет ответа на этот вопрос. И появится он точно не сегодня. Так что располагайтесь в этом скромном доме. Он ваш на ближайшие дни. Бежать не пытайтесь. Охраны у дома не будет, а точнее, вы её не заметите, и дом будет не заперт. Но на улицу не выходите и у окон не светитесь, для вашей же безопасности. Всё необходимое вам принесут сюда. Выйти на связь с верховным магистром тоже не пытайтесь. Я сам решу вопрос с вами. Нечего отвлекать верховного магистра по всяким пустякам. По поводу вашей дальнейшей судьбы вопрос решится в ближайшее время.

После этих слов мужчина попрощался со мной поднятием шляпы и ушёл.

На душе было немного гадко. Я жаждал определять дальнейшую судьбу империи, хотел получить власть и вершить судьбы, хотел выбирать, как провести завтрашний день, а всё решили за меня.

Итак, что же мне теперь делать? Бежать смысла нет — меня схватят в ту же секунду. Придётся надеяться на благосклонность Первояйца и удачу.

Не стоит обольщаться показным дружелюбием этого человека. С улыбкой на лице он может зарезать меня или приказать слугам сделать это. Хоть я и превосходный боец, но совладать с государственной машиной Олода одному мне не под силу.

Сейчас человек сделает то, что наиболее выгодно для Олода. Возможно, посовещается с правителем, а возможно, как и сказал даже не будет отвлекать того по мелочам. Меня переполняла ярость.

— Я император! Я! Я наследник трона! — выкрикнул я.

Я был вне себя от собственной беспомощности. Всю свою жизнь я посвятил тренировкам. Я совершенствовал своё тело, оттачивал боевые навыки, изучал науки, стратегию, историю… Всё напрасно…

Гнев требовал выхода. Я схватил гоблина за шкирку и со всей силы швырнул в сторону одного из шкафов. Затем я поднял стол, скинув с него все яства, что на нём стояли, и бросил в ту же сторону, что и гоблина.

— Корто, ты сдохнешь!

Я сделал глубокий вдох. Пора успокаиваться. Гневом я ничего не добьюсь, лишь стану ещё более беспомощным, чем сейчас.

Нужно спокойно всё обдумать. Ничего ещё не кончено. В конце концов, я могу в любой момент попытаться сбежать. А если меня придут убивать, они за это поплатятся. Я дорого продам свою жизнь. Пока я размышлял, что-то отвлекало меня от моих мыслей, и я не сразу понял, что. Чавкающий гоблин — вот что!

В гневе я совсем забыл про полурослика. Хорошо, что он остался жив — ведь силы в бросок я вложил очень много. Теперь он ползал по полу и подъедал разбросанные продукты.

— Ну как, съедобно?

— Да! Очень вкусно, хозяин! Присоединяйся! Я не знаю, почему хозяин так долго кричать, ругаться и не есть!

Почему-то мне всё больше и больше казалось, что это не гоблин был из низменной расы, как гласил Кодекс, а мы, катарианцы. У катарианцев не осталось чести, они продали и предали меня, а гоблин нет. Мы играем в политику, строим амбициозные планы, хитрим, забывая, что можно просто остановиться и насладиться такой прекрасной вещью, как пища. А гоблин просто берёт и наслаждается, не думая ни про какие амбиции и не держит в голове обиды.

— Пад.

— Да, хозяин?

— Ты теперь не раб мне. Мы с тобой теперь одно племя.

— Ура! Пад радоваться! Теперь ящер стирать рубашки и убирать за Пад в знак дружбы?

— Не наглей, гоблин, а то вернёшься в рабы.

— Эх, жаль.

Главой в семье является мужчина, а женщина во всём обязана ему повиноваться и подчиняться. Дети же обязаны слушать как отца своего, так и мать. Детей за ненадлежащее поведение следует наказывать розгами. Если дети ведут себя как следует, всё равно необходимо периодически наказывать их розгами в профилактических целях. (Отрывок из сборника догматов драглицизма).